Макс Ридли Кроу - Сага о героях. В поисках Пророка. Том I

– А чем занимаются инквизиторы? – спросил Гайр. – Я слышал, что вы воины церкви, но против кого вы воюете, если Пророк – это любовь и всепрощение, как говорят священники?

Рэми сделал глубокий вдох и ответил:

– Наша задача – отлавливать еретиков и язычников, что угрожают покою мирных граждан и подрывают веру в Пророка.

– Что ты говоришь! – изумился Гайр. – Но разве веру можно навязать? Это же добровольный выбор каждого….или я слишком долго не был на родном берегу?

– Слишком долго, отец, – сказала Сандра, побледнев. – Слишком.

– Когда родиной моей считались не холмы, а цветущая долина, каждый был волен в своей вере: Милосердная Дева, Создатель, духи. И никому не нужны были армии воинов, – Гайр покачал головой. – Ладно, не будем об этом говорить за столом, а то вы заскучали…

Он был неправ, никто не заскучал. Все были в ужасе, даже Рэми, который понимал, что отныне не сможет приходить в дом Сандры как прежде.

Тот день он часто вспоминал, и думал, что, возможно, все сложилось бы иначе, не стань он дожидаться семейного ужина. Увы, все уже случилось, и сжечь страницу прошлого было нельзя. А следующее свидание с Сандрой произошло в Эйнерине, за церковными воротами.

– Как ты мог?! Как ты мог?! – с мокрым от слез лицом она бросилась на него, сжав руки в кулаки. – Что мы тебе сделали?!

– Это не я, – он даже не пытался заслониться от ее болезненных ударов. – Кто-то из деревни.

– Ты же мог защитить их! Мог сказать! Ты же знаешь, они не колдуны, – она закрыла лицо руками. – Лери еще совсем дитя!

Рэми не знал, что ответить. Он сам был ошарашен, когда узнал, кого привели на допрос. Он до сих пор слышал крики Гайра и мольбы мальчика. Пытки, применяемые к язычникам и колдунам, не казались представителям церкви жестокими методами. Раньше не казались. Он видел своими глазами, что оставалось от людей после встречи с людоедами или после других черных ритуалов, когда детей и взрослых приносили в жертву. Кто раз увидит это, поймет…

– Помоги им, – зашептала Сандра, убирая руки от лица. – Ты ведь можешь…

– Не могу, – он опустил глаза. – Я не могу, это дело ведет брат Килан, он не отступит.

Она упала на колени и схватилась за край его рясы:

– Умоляю, заклинаю тебя!..

В мрачных казематах темницы было темно, затхлый воздух пропитался страхом, болью и отчаянием. За проржавевшей от сырости решеткой на сгнившей подстилке лежал человек, больше похожий на мертвеца, чем на живого. Он был в простой рубахе и штанах, босой. На лице запеклась кровь, разбитые губы опухли, руки были покрыты страшными ожогами. Рэми подошел ближе, испытывая смесь жалости, вины и неприязни. Тихо было, только где-то в далеких камерах кто-то жалобно скулил, иногда срываясь на отчаянный крик. И снова наступала тишина.

– А я все думал, когда же ты придешь, – лежащий человек подполз ближе к свету, давая Рэми рассмотреть то, что сотворили с ним пытки. – Они не тронули остальных?

– Нет, – ответил инквизитор. – Только тебя и Лери, остальных в деревне успели полюбить.

– Странная у вас любовь, – Гайр попытался рассмеяться, но смех этот был страшен. – Они прикладывали к моей коже раскаленное железо, а сыну сломали обе ноги. Если такую любовь предлагает твой Пророк, то мне с ним не по пути.

Рэми чувствовал, что не должен здесь находиться. Он служитель церкви, а этот человек – еретик, такой же, как другие. Но мольбы Сандры в какой-то момент заглушили голос его разума.

– Ты можешь спасти сына, – сказал он, присев возле решетки. – Если сознаешься в колдовстве и скажешь, что он был под действием твоих чар. Его признают невиновным.

– Оклеветать себя, чтобы спасти Лери? – переспросил Гайр. – Ты предлагаешь мне соврать церкви, господин инквизитор? Видать, ты лишился разума…

– Я говорю это ради твоей дочери, – жестко сказал Рэми. – Она страдает…

– Она страдает, – эхом отозвался тот. – Возможно, ты имеешь к этому отношение?

Рэми крепче сжал зубы. Он и так с ума сходил от осознания того, что происходит.

– Ладно, я тебя не виню, – неожиданно сказал Гайр. – У тебя своя служба, и пусть я с ней не согласен, и она против всего человечного, но это твоя правда. И если ты идешь против нее ради моей дочери, то, возможно, ты и плохой инквизитор…

Рэми отвел взгляд в сторону.

– … но не такой уж плохой человек, – закончил несчастный заключенный.

С тяжелым сердцем уходил из казематов Николас Рэми. Поднявшись по лестнице, он остановился на пороге, через который так редко удавалось переступить тем, кто сидел за решеткой внизу. Он прислонился лбом к холодной каменной стене. Здесь, наверху, пахло весной и свежестью. Деревья, что еще вчера цвели в подтверждение победы над зимой, уже завтра пойдут на доски или станут поленьями для костра. Дождь, пробуждающий первую робкую зелень, смоет слезы с лиц людей, потерявших надежду. Как бы он хотел достать сердце из своей груди и омыть его в этом дожде, чтобы очиститься, чтобы забыть…

– Ты поступаешь неосмотрительно, Ник.

Он обернулся и глянул на вытянутое бледное лицо человека, поднимающегося по лестнице. Значит, он был там и слышал каждое слово? Что ж, возможно, так даже лучше. Легче.

– Он еретик, – Килан встал рядом с ним. – А ты помогаешь ему.

– Я помогаю не ему, – ответил тот, – а его детям и жене, которые невиновны…

– Разве? – удивился Килан. – С его появлением в деревне умерло три младенца. Скот начал чахнуть. Одна хижина вспыхнула посреди ночи, словно кто облил ее маслом.

– Они невиновны, – упрямо повторил Рэми. – А он… пусть решает Создатель.

– Создатель уже решил, – жестко сказал второй инквизитор. – Завтра будет допрос, и если он послушается тебя, мальчика освободят. Но сейчас наши братья получают у епископа Конседина бумаги на арест жены, дочери и младшего сына этого еретика.

Рэми вздрогнул и в ужасе посмотрел на него. Килан казался беспристрастным, он отвел взгляд в сторону и негромко сказал:

– Если не будешь жалеть лошадь, то еще успеешь.

Рэми сорвался с места, пробежал несколько шагов, вернулся.

– Я отправлюсь к епископу с покаянием, – сказал он, – я докажу, что верен церкви…

– Никому ты ничего не докажешь, – резко сказал Килан.

– Но ты рискуешь из-за меня….

– Я просто сказал, что готовится арест, – пожал тот плечами. Посмотрев на взволнованного Рэми, он усмехнулся, – иди скорее. Сочтемся.

– Я не забуду, – горячо воскликнул Рэми.

– Я тоже, – кивнул Килан.

Он гнал лошадь так, будто хотел обогнать ветер. Пустынной была ночная дорога, ни пешего, ни конного – никого. Словно все скрылись, не желая становиться свидетелями.

Рэми колотил в дверь, пока ее не отперли.

– Уходи! – крикнула Сандра и постаралась закрыть дверь.