Макс Ридли Кроу - Сага о героях. В поисках Пророка. Том I

– Вы все уйдете со мной!

Он толкнул дверь плечом и влетел в дом. Испуганно ахнула Сандра, закричал спросонья малыш Поль, а Брити появилась в платке поверх ночной сорочки, растрепанная, страшная, как безумная ведьма, с кочергой в руке.

– Вон! – закричала она, – вон из моего дома, изверг!

– Вы должны уходить, – повторил он, – сюда скачут инквизиторы, чтобы арестовать вас…

– А ты решил их опередить, чтобы вся слава досталась тебе? – сверкая глазами, воскликнула Сандра.

Рэми схватился за голову. Он знал, что дорог каждый миг, но не мог требовать от этих людей ни доверия, ни послушания. Поль подбежал к матери и спрятался за ее спиной.

– Я постараюсь завтра спасти Лери, – сказал он, глядя только на Сандру. – Я говорил с твоим отцом…

– Что они с ним сделали? – хрипло спросила Брити, глядя, как побелевшая дочь обессиленно сползает по стене на пол.

Рэми подумал, что женщины достаточно настрадались, а ребенку и вовсе не нужно знать никаких подробностей.

– Он сильный человек, – сказал инквизитор, – он спасет сына. Но вам нужно уходить. Брити, подумай о Сандре и Поле.

Женщина прикрыла рот рукой и, содрогаясь в рыданиях, упала на колени. Она прижимала к себе испуганного сына, который, кажется, никак не мог понять, что происходит.

Рэми не мог дольше ждать: он подхватил кочергу и расшевелил еле тлеющие в очаге угли.

– Что ты делаешь? – глухо спросила Сандра.

– Мы должны сжечь дом, – сказал он. – Пусть думают, что вы сгорели.

Пока Брити была скована истерикой, ее дочь, взяв себя в руки, принялась помогать бывшему возлюбленному уничтожать их собственное жилище. Разбив горшки, она разлила по дому масло, достала из комода старое тряпье и разложила его под стенами. Рэми подбросил поленьев в очаг, раздувая огонь.

– Выходите, – скомандовал он.

Сандра подняла мать под руки и вывела на улицу вместе с тихонько плачущим Полем. Рэми взял одно из поленьев и бросил его в лужу масла. Огонь вспыхнул мгновенно, пополз вдоль стены, запрыгнул на сложенные тряпки, довольно затрещал, насыщая свой страшный голод. Рэми выскочил из дома, пока пламя еще не очень разгорелось. Брити словно не понимала, что происходит. Она вывела из сарая корову и выгнала ее за забор:

– Уходи, уходи, милая, – приговаривала она, – спасайся.

Рэми посадил перед собой на лошадь Сандру и Поля, Брити села позади него, и они поехали по дороге так быстро, как только могли. Они были уже возле самого леса, когда остановились и посмотрели назад, туда, где к пылающему дому подъезжал отряд всадников в инквизиторских рясах. Никто из крестьян не пришел тушить пожар, все попрятались в своих домах, словно надеясь, что беда, как и черный дым, не коснется их семей. Только корова медленно шла вдоль дороги по пустой деревне.

– На следующий день Лери освободили. Он был без сознания, когда я вынес его на руках из камеры и в Доках передал шраванскому купцу, которого прежде никогда в глаза не видел. Этот шраванец передал мне тонкую серебряную цепочку, ту самую, что я купил Сандре. С тех пор я никого больше не видел из этой семьи и не слышал о них ничего. В тот день, перед сожжением Гайра на площади, стражник, разбогатевший на один золотой, принес осужденному еретику кувшин с водой. Когда ведомый на казнь еретик спотыкался и опирался на своих конвоиров, все думали, что это страх или пытки ослабили его. Но я знал, что жизнь покинула Гайра еще до того, как костер добрался до его тела. Это все, что я мог сделать для Сандры.

Рэми оперся на стену и поднял голову к потолку:

– Вся моя дальнейшая жизнь – попытка вымолить прощение у Создателя за мою слабость, за то, что ради женщины я предал церковь, веру и себя. Затем я и ищу Пророка, чтобы покаяться, чтобы очистить свою душу.

Пока он говорил, я отчаянно пытался извлечь жало из сапога Лиса, но непослушные пальцы мои были бесполезны: они лишь стирались в кровь от жестких веревок, но клинок, похоже, даже не сдвинулся.

– Не вини себя, – еле слышно проговорила Айра. За это время ей стало намного хуже. Мне показалось, что у нее начался жар. – Ты спас девочку и ее семью, вот что главное.

– Он был язычником и колдуном, – жестко сказал Рэми, – и чем же он был лучше иных? Лишь тем, что его дочь полюбил глупец вроде меня?

Я не сдержался и выругался сквозь зубы, когда в очередной раз поранился о веревку. Что же там такое острое, ума не приложу…

– Ты отважный человек, Рэми, – Лис, с интересом наблюдавший за моими действиями, перевел взгляд на него. – Меня удивляет, что ты чувствуешь вину перед Создателем за то, что испытал любовь и сострадание. У вас очень странная религия. Но ты неправ. Предательство самого себя невозможно. Можно предать лишь собственное представление о себе, а это – почти ничего.

Пока мои сокамерники обменивались любезностями, я все еще пытался разобраться с проклятыми веревками, и это мне не удавалось. Я снова поранил палец, и на этот раз, похоже, серьезно. Зашипев от злости, я собирался плюнуть уже на эту затею, но невозмутимый сармантиец, растягивая слова, произнес:

– Мальчик, доставшийся мне по наследству, скажи, сколько еще раз ты должен наткнуться на пряжку, прежде чем поймешь, что с ней нужно делать?

Я повернул голову, насколько это возможно. И впрямь, из-под веревки показался угол пряжки. Если мне удастся раскопать ее целиком, я смогу ослабить ремешок, стягивающий сапог. Если не ошибаюсь, таких ремешков три. Рэми, решивший, что от пустых покаянных разговоров можно перейти к делу, подполз ближе и сел рядом со мной.

– На щиколотке? – спросил он меня.

– И чуть ниже колена, – подсказал Лис, прикрывая глаза. – У меня плечи затекли и спина чешется, так что, когда закончите с сапогами…

– И не мечтай, – хмыкнул Рэми, который, кажется, почувствовал облегчение, поделившись с нами своей давнишней тайной.

– Айра, а ты не хочешь помассировать ему ноги? – я поглядел на нее.

– Не в этот раз, – она слабо улыбнулась. – Я снова пропущу все самое интересное…

Мне не понравился ее голос. Он был еле слышным, как у тяжелобольного, и дышала Айра все тяжелее. Кажется, она уже даже не открывала глаза, все время пребывая в полудреме. Если мы в ближайшее время не выберемся отсюда, ей не станет лучше. Но тоску нагоняло понимание, что даже если наш план по извлечению жала будет успешным, то открыть замок камеры это не поможет.

– Готово! – сообщил я, покончив с первой пряжкой.

– Можно, мы потом тебя наградим? – ехидно поинтересовался Рэми.

– Предпочитаю золото, – ответил я, – в пожизненную благодарность я не верю.

– Потому что ее ты не дождешься.

Эх ты, разговорчивым каким стал. Ничего, выберемся отсюда, если повезет, все вернется на круги своя. Он припомнит Лису Голодных Теней, а, значит, и моя роль еще не сыграна в этом балагане.