Ринат Таштабанов - Обратный отсчет

– Неизвестно. Я с Хлыщом еще раз по душам поговорил, – он деланно растирает разбитые костяшки кулака, – и уверен, что он нам правду сказал. Он тупо не успел к началу боя, а увидев, что там случилось, рванул обратно в Убежище. Но интуиция подсказывает мне… – Арсеньев поджимает губы, – эта история не закончена. Разведчики говорят, они шли по следам каннибалов до Люберец. Нам повезло, что снегопада за эти дни не было. Ребята уверены: потрошители целенаправленно кого-то преследовали. Это вторая зацепка. Людоеды шли не разрозненными группами, а одним большим отрядом. Значит, их кто-то вел. А кто, кроме Расчленителя? Никто! Недалеко от «Ухтомки» разведчики нашли открытый люк, ведущий в канализацию. Спустились и все осмотрели. Там тоже бой был, тела нескольких каннибалов на дне колодца лежали. Самое интересное, что их сначала убили. Кого из пистолета, кого ножом, а одному голову размозжили, плюс потом еще зачем-то гранату вниз кинули. Тела разорваны. Странно, да? Значит, каннибалы пытались кого-то выкурить или убить уже в туннеле. Опять же, тела не забрали. Вот скажи мне, Батя, – Арсеньев делает паузу. – Про завод, точнее, про схрон в «бомбаре» сколько людей знает, а? Раз, два – и обчелся. Третья зацепка: Тень знал, значит, если представить на секунду, что он выжил, куда бы он пошел? Правильно, на завод, за оружием и амуницией, а каннибалы шли за ним по пятам. Что там дальше было, хрен его знает. Разведчики на завод не пошли, побоялись на каннибалов наткнуться, так как видели множество следов вокруг. Вот такая, Батя, у меня картинка складывается.

Колесников, внимательно выслушав Дмитрия, произносит:

– Понимаю, куда ты клонишь. Кто кроме Тени, с его-то «ночным» зрением и безбашенностью, мог в канализацию нырнуть? Некому больше!

Арсеньев кивает:

– Я тоже так думаю. Тень это! Только он! Там без ПНВ и шагу не пройти. А мы знаем, как он может из самых стремных ситуаций выкручиваться.

Колесников, привыкший за долгие годы доверять нюху эсбешника, откидывается на спинку стула и, закрыв глаза, вздыхает:

– Лиха беда начало… Мало нам внутренних проблем, так еще и отряд из пяти хорошо подготовленных бойцов угробили, и Расчленителя не грохнули! И Тень теперь хрен знает где искать! Мы же не знаем, успел Рентген перед ним раскрыться или нет. А если успел, но Тень выжил, значит, понял, что его решили «слить». Что теперь ему в голову придет, кого он станет винить в этом – одному богу известно.

– Да… задача у нас… – тянет Дмитрий. – Но есть и козырь. Машка-то его здесь, в Убежище, рыпаться ему не с руки будет, даже если он сюда заявится.

– Это да, – соглашается Колесников, – надо продумать, как это использовать можно… – Батя внимательно смотрит на Дмитрия: – Ты еще что-то хочешь рассказать?

Арсеньев мнется и, бросая многозначительные взгляды на дверь, точно глухонемой страж может их подслушать, понижает голос до шепота:

– Разведчики базарят, вроде как там, наверху, – Дмитрий поднимает глаза к низкому бетонному потолку, – возле «МЕГИ», видели отпечатки лап огромного волкособа и рядом с ними – следы небольших ботинок.

– Опять сказки про ведьму! – шипит Колесников, с грохотом отодвигая стул к стене.

Встав, он, по привычке заложив руки за спину, несколько раз проходит из угла в угол, меряя небольшое помещение тяжелыми шагами.

– Все планы псу под хвост! А ведь как гладко было разработано! Одним выстрелом двух зайцев – и Расчленителя грохнуть, и Тень типа при исполнении убрать. Рентген бы придумал, как это обставить. Все шито-крыто. И вот на тебе! Снайпера лишились, хоть туда ему дорога! Дело до конца не довели, одни потери!

– А может, мы… это… – мнется Арсеньев. – Лишку тогда хватанули, когда Тень приговорить решили? Ему как снайперу нет равных! А каждый боец на счету.

Колесников, смерив эсбешника тяжелым взглядом, отсекает:

– Думал уже, думал. Боец он что надо, но выбора нет. Сам против нас пошел, узду сорвал! Я ведь ему сто раз уже говорил, чтобы не высовывался, против моих правил не выступал, был как все. Что, плохо ему жилось? Помнишь, чего он в прошлый раз отчебучил?

Дмитрий кивает и живо припоминает произошедшее с месяц назад, когда Тень не позволил разбушевавшейся толпе забить женщину в медблоке, закрывающую собой только что родившегося у нее двухголового ребенка. Крепкими кулаками усмирил особо охочих до быстрой расправы над мутантом.

– Эй! Уснул ты, что ли? – окрик Колесникова вырывает эсбешника из воспоминаний. – Как бы там ни было, Тень сам виноват. Сколько раз ему говорили, используй ПНВ, не светись. Слухов и так хватает. Так ведь нет! Видишь ли, зрение у него такое. А разговоры втихую с ребятами про мои правила, мол, несправедливы они и менять их надо? Ведь Рентген тебе все докладывал.

Видя, что Батя разошелся не на шутку, Дмитрий молчит, кивая и зная, что гнев Колесникова скоро пройдет.

– А силища? Мама не горюй! Вроде и не бычара, а вспомни, как он тогда вступился за девку и с одного удара Митяя скопытил? Уж на что Митяй здоровый, тертый мужик, спецназер! А рухнул как подкошенный, помнишь? И зубы долой! Сами мы вроде от мутантов и больных Убежище вычищаем, а втихую, получается, за спинами жителей используем уродов для дел своих. И баба эта, с которой он пришел, как ее там… – Колесников хмурится, – Эльза. Ух, крови попортила! Вовремя избавились, а получается, он по ее стопам пошел. Так и до бунта недалеко! Сидел бы тихо – жил бы лихо. От урода добра не жди! Туда ему и дорога! – тяжелый кулак Колесникова грохает об стол.

Видя, что Колесников успокоился, эсбешник говорит:

– Правильно ты все сказал, только что мы делать будем, если Тень вернется, а?

– Вернется? – удивляется Батя. – Шутить изволишь! Он что – бессмертный, что ли?! От каннибалов еще никто не возвращался!

– Это да, но ты же знаешь, не люблю я неожиданностей. Давай подумаем, – настаивает эсбешник.

– Чуешь чего? – настораживается Колесников.

– Опасаюсь, – уклончиво отвечает Дмитрий. – Ты же меня знаешь, лучше перестраховаться, чем потом кипиш поднимать. Давай будем исходить из худшего: Тень жив и знает про подставу. Если он вернется, то, даже затаившись на время, все равно захочет отомстить. Будет расспрашивать, что да как было. Пойдут разговоры ненужные. Что тогда?

Колесников задумывается. Снова ходит из угла в угол.

– Ну… раз так, и у меня соображение на этот счет имеется, – Батя смотрит на Арсеньева. – Кроме нас с тобой и начвора, кто во всех подробностях про операцию знает? Никто! Хирург и Химик не в счет. Они и не рыпнутся, слишком местечки тепленькие. Хлыщ тоже молчать будет. Рентген сдох. Что там, в «МЕГЕ», на самом деле было – никто не знает. Надо сработать на опережение, так сказать, подготовить почву. Главное – повернуть все, как нам надо. Да, еще… – Колесников задумывается. Бросив взгляд на Дмитрия, он выдерживает паузу и веско говорит: – И про отца Силантия нам забывать не стоит. В силу он входит, люди его слушают. А особо те, кто с головой дружить перестал.