Олег Верещагин - Там, где мы служили...

До вечера край болота так и не появился. У англичанина снова начался приступ, и снова пришлось остановиться. Витька боялся, что у того не выдержит сердце. Это было бы обидней всего. Ещё пугала мысль, что без Билли он спутал дорогу и идёт сейчас не к озеру, а вглубь болот. Нет, слишком страшно…

… - Сегодня выйдем, — побещал он утром, взваливая Билли на плечи. — Есть хочешь?

— Пить… — еле слышно сказал Билли. Он больше не просил его бросить — просто висел за спиной и иногда стонал. — Воды… чистой… пожалуйста-а-а…

…И снова — шаг, шаг, шаг. По колено в грязи. По пояс в грязи. По скользким корням. Собственное дыхание хрипело где-то в груди, как в пустой, гулкой трубе, то и дело носом начинала идти кровь.

Витька продолжал тащиться ещё метров двести уже после того, как вышел из болота. Только когда озёрная вода коснулась ног — он остановился, покачиваясь, недоумённо посмотрел вперёд на зеленоватые мелкие волны — и сел на песчаный берег, выдохнув:

— Пришли.

Малярия — странная болезнь. Она запросто может за три дня укокошить крепкого человека. И в то же время — сразу отпускает, стоит только выбраться из заражённого района. Пока Витька шастал вдоль берега (не очень даже далеко), Билли пришёл в себя почти совершено и сидел на песке, когда русский вернулся. Выглядел он страшненько, что и говорить, но бледно улыбнулся, подняв голову:

— Видишь — живой…

— Ну и отлично, — весело сказал Витька, бросая на песок охапку хвороста и связку… мышей. Правда — крупных, с котёнка… — А я тут похотился… — пояснил он, снимая с шеи медальон. — Там нор — до чёртовой матери… я и надёргал. И ещё ловушку там поставил на тропинке… кто-нибудь попадётся. Утром проверим, перед уходом…

— Вик, — перебил его Билли и протянул руку. — Виктор…

— Ой, вот только про это не надо! — Витька сморщился, продёргивая струну по деревяшке. — Я же без тебя тут заблужусь… вот и не бросил…

Билли тихо засмеялся и кивнул:

— Ладно, пусть так.

К вечеру Билли оправился совсем и принял участие в соружении убежища на ночь — на поваленный ствол дерева они положили густо сухие палки, а их засыпали травой и листьями. Получился длинный узкий шалаш, в который они и заползли с разных концов, голова в голове.

— Веришь, нет, — прошептал Витька, — был момент, когда я думал — ты умер.

— Я тоже, — серьёзно согласился Билли. — Да я бы и правда сдох, если бы не ты. И уже давно.

— Завтра пойдём дальше?

— Да, вдоль берега и очень осторожно… Вик, нам очень надо дойти. Нам просто необходимо дойти, — в его голосе была сейчас злость, резкая и острая, как клинок. — Я не могу умереть сейчас.

— Из-за того, что ты мне сказал? — Витька чуть пошевелился, устраиваясь удобней.

— Да. Из-за этого, — ответил Билли. — Это очень важно. Я не могу тебе ничего рассказать, я и так рассказал лишнее… потому что думал, что умру.

— Я и не прошу мне ничего рассказывать, — Витька не был обижен. Он скорей завидовал Билли: получается, что он правда работает на спецслужбу! Интересно, его отец-то об этом знает? — И мы дойдём. Я точно тебе говорю. А теперь давай спать.

— Спокойной ночи.

— Что?… А. Спокойной ночи.

Двое суток они шли по берегу озера. К счастью, оба неплохо умели охотиться без оружия… Вечером первого дня Билли едва не задушила большая серая змея, прятавшаяся на древесных ветвях. Утром следующего дня Витька чуть не утонул в зыбучем песке. В общем, идти было нескучно — хорошо ещё, что лето полностью вступило в свои права и было тепло, даже жарко-душновато.

К полудню третьего дня они выбрались к оконечности озера.

— Всё, — Билли присел на корягу, поерошил волосы. — Дальше места открытые. Миль двадцать. Проскочим за темноту?

— Конечно, — уверенно ответил Витька. — Столько прошли, а теперь что — влететь опять?

Билли кивнул. Повёл плечами. Признался:

— Чувствую себя голым.

— А я думал — на тебе парадная форма… — Витька иронично окинул его взглядом.

— Ты не понял. Без оружия… и вообще…

— А раньше-то что?

— Раньше? — Билли сплюнул в воду. — Знаешь, раньше я не верил, что спасёмся, поэтому как-то… вот, плевать было. А теперь…

— Я не об оружии думаю, а как раз о барахле, — вздохнул Витька. — Пока нам везёт. Но погода ж — такая штука… взбрыкнёт — замёрзнем нахрен.

— Хоть этим голову не забивай, — буркнул Билли. — Давай просто идти. А там посмотрим…

…Откуда взялась дорога — выложенная жёлтым камнем, древняя — вдоль которой они пробирались, Витька и в ум взять не мог. Ведь Йотунхейм поднялся с морского дна, а эти мутанты и дом-то вряд ли способны построить… так неужели дорога была на дне моря?! Загадка… Они шли вдоль этой дороги около часа, пока она не боровалась — словно бы уткнулась в беспорядочную гряду земли и камней, поросшую кустарником. Взобравшись осторожно на эту гряду, друзья увидели перед собой два километра — или около того — покрытой травой равнины. Низко висело полное туч небо, дул ветер. А за равниной…

Там по небу, по брюху туч, шарили ритмично два мощных, плотных столба света. Это были прожектора. Прожектора в лагере Тридцать седьмой группы Дальней Разведки.

Юноши долго смотрели туда — то ли не в силах поверить, что видят то, что видят, то ли собираясь с силами и духом. Наконец Билли громко сглотнул и сказал решительно:

— Побежим.

Витька молча кивнул. Они вскочили — и…

— Стоять! — хлестнул плетью окрик на плохом английском. На замерших парнях скрестились лучи двух мощных электрических фонарей.

Небольшой костёр горел очень жарко. Уткнувшись в кружку с чуть ли не кипящим чаем, Витька посматривал по сторонам, левым плечом ощущая плечо Билли, а всем телом — взгляды бандитов.

Сочувственныевзгляды.

Их было около тридцати — оборванных, небритых, грязных, в разбитой обуви. Но по сути не банда — а настоящий боевой отряд, оружие в полном порядке, целы старательно подновляемые знаки различия «синих беретов», и дисциплина — на высоте. Командовал молодой лейтенант, слушались его беспрекословно. Среди бандитов Витька заметил нескольких мальчишек. Хорошо знакомых по боям в Диффе.

У захваченных ничего не стали спрашивать — дали им старые куртки и штаны, местные сапоги — старые, но годные. Да и непонятно было, захваченные ли Билли с Витькой. Их накормили — кашей, мяса не предлагали, и хорошо. Это был верный способ пропасть, потому что ни тот ни другой мясо в такой компании есть не стали бы. А теперь поили чаем.

Это было странное ощущение — сидеть среди врагов. Впрочем, после плена у мутантов и их странного и жуткого хозяина даже бандиты-людоеды воспринимались почти как люди. А они воспринимали обоих северян, видимо, как своих, бежавших из плена у тех же мутантов или «чёрных повязок», временами крепок враждовавших с «синими беретами».