Олег Верещагин - Там, где мы служили...

— Ну да. Читал.

— Помнишь, как говорил там Осберт? «Один бы я отсюда не выбрался. Но сейчас мне есть кому встать на плечи — а уж руку я тебе потом подать не забуду. Они об этом не подумали.»

— Ну… помню. А при чём тут это? — глаза Билли блестели лихорадочной надеждой.

— Вот, — Витька снял медальон. Билли вдруг отшатнулся. Его губы гадливо искривились, он быстро. Отрывисто спросил:

— Ты хоть знаешь, что это? Его у тебя потому и не забрали, что…

— Трофей это, — усмехнулся Витька. — Но ты лучше погляди, на чём он висит. Видишь?

— Стру… — Билли расширил глаза.

— Верно, брат-англосакс, — ухмыльнулся Витька. — Ею можно перепилить любую деревяшку. И даже больше — от неё можно поджечь сухое дерево, а здесь его достаточно. Можно устроить местный пожарчик.

Витька говорил, а глаза Билли постепенно разгорались холодным, жёстким блеском воронёного ствола — на котором даже солнечный луч становится мрачным и безжалостным, как своя противоположность. Тряхнув головой, он коротко сказал:

— Согласен.

— Но скорей всего нас догонят и убьют, — предупредил Витька. Билли презрительно хмыкнул:

— А то я не знаю. Но здесь-то нас убьют тоже. И намного неприятней… Слушай. Второй раз жратву принесут вечером. Ночью — тихо. Вот ночью и надо бежать. Завтра за мной придут с утра, и я… — он поморщился. — В общем, я дня три не буду ни на что годен. Если меня вообще не убьют, может, я им надоел… Ты слушай, — повторил он, хотя Витька слушал — внимательней некуда. — Нам главное выбраться к озеру на восток отсюда. Там можно будет пройти по болотам вокруг. И там нас едва ли поймают… Погоди… ты говорил, что ты штурмовик из отделения Джека Брейди? Значит… значит, проходил курс выживания?

— В болотах я не пропаду, — уверенно сказал Витька. — Главное — добраться. Точнее — выбраться и добраться.

— Главное — чтобы ничего не случилось до вечера, — вздохнул Билли.

Какой это был день… Он тянулся, как сдобренная страхом смола. Вот сейчас войдут — и…

Нет. Никто не вошёл. Только вечером снова принесли еду, и пленные, вновь раздвинувшие тишком стенку, ели — ели упорно, словно боролись с врагом. Нужны были силы…

…Когда стемнело, Витька, разомкнув струну, захлестнул ею смежную решётку и начал, стиснув зубы, быстро пилить деревяшку. Струна почти сразу нагрелась, она резала и жгла пальцы — пока Витька дул на них — пилил Билли.

— Что там, за окнами-то? — вспомнил Витька. — Я от себя не разглядел…

— У меня лестница вниз, — сказал Билли. Он пилил уже вторую балку. — Та-ак…

— Давай я, — Витька принял струну. — Подожжём здесь?

— Да… может, на какое-то время решат, что мы сгорели… — неуверенно добавил он.

Англосакс преобразился. У него появились надежда и цель — и желание мстить, а мстить ему было, за что. Он действовал и двигался экономно и спокойно, но в глазах горела ярость.

Секция решётки выпала, и Витька, подхватив её, уложил на пол. Плечом вперёд проскользнул в камеру Билли, стараясь не задеть дерево — и размышляя: почему от прикосновения к нему отнимается тело-то? Что в нём такого… необычного? Хотя… если тут есть растения, которые не берёт стальной клинок…

Первое, что юноши сделали — обнялись, как это ни нелепо звучит. Каждый почувствовал, что его товарищ по плену дрожит. Билли отстранился первым, немного смущённо произнёс:

— Ладно. Всё вам, русским, обниматься… обнимемся, когда выберемся. Ну что, пилим эту?

Струна давно исполосовала и пальцы, и ладони. Но оставалось выпилить всего четыре прута. Всего четыре. А дальше — свобода.

Или смерть. Но всё равно — свобода.

До лестницы было метра четыре. С такой высоты трудно прыгать даже на ровную поверхность, а прыгать приходилось даже не примерившись, а ногами вперёд, держась за карниз. Витька выбрался первым и, повисев несколько секунд, задержал дыхание — и разжал руки.

Он приземлился удачно — присел, спружинил ногами… Поднял голову — Билли в окне не было, но через минуту он появился, прыгнул тоже удачно и тихо шепнул:

— Рассвет скоро… Всё, иди за мной.

Ночь не была кромешно-непроглядной. Пирамида высилась на фоне синеватого, звёздно-безоблачного неба и тёмного леса ещё более тёмной горой. Казалась она совершенно безжизненной, и трудно было поверить, что внутри… нет, лучше про это не думать. Витька не очень понимал, куда идти, но Билли скользил в темноте бесшумно и уверенно.

— Плаваешь хорошо? — послышался его шёпот, когда они вышли на какую-то прямую узкую тропку. Откуда-то справа тянуло болотными запахами.

— Да…

— Придётся проплыть мили три через озеро… А! Горит!

Витька обернулся — и увидел в ночи взметнувшееся за ставшим видимым теперь окном пламя.

Вода в озере была холодной и жгучей, как кислота — по крайней мере, так показалось Витьке. Билли, уже выгребавший впереди, окликнул тихо:

— Плыви за мной, — и ловко, бесшумно перевернулся на бок.

Витька оттолкнулся, присев, поплыл следом. Его охватила странная эйфория. Казалось, что всё теперь получится, удастся и дальше скрыться от погони (или погони вобще не будет), удастся выбраться к своим, причём без особых трудностей. Сколько там проплыть — три мили? Пять километров, даже меньше — ерундистика… хоть пятьдесят пять проплывём…

Билли плыл намного лучше, но вперёд особо не вырывался — Витька слышал, как тихо поплюхивает и побулькивает вода, рассекаемая его телом. Вообще на свободе старший из сыновей Крэйна переменился мгновенно и разительно — как волк, который умирает, запертый в клетку, но сразу же оживает, вырвавшись из неё. Витька вспомнил Майкла и ещё раз сравнил Билли с волком — с молодым волком, вырвавшийся из плена… Если все здешние переселенцы такие — то эта часть Африки будет английской, можно сказать, решено дело…

…Совсем рядом равномерно плюхала озёрная волна. Эти звуки успокаивали, и Витька уже давно слушал их в блаженом полусне, зарывшись, как в стог сена дома летом, в кучу выброшенных из озера высохших водорослей.

— Билли, — тихо позвал он, открыв глаза и пошарив рядом. Они с Крэйном выбрались на берег и свалились на замусоренной границе между озером и болотом. Сил осталось ровно настолько, чтобы закопаться в эти самые водоросли. Устали оба до чёртиков. Плыть никто не помешал. Но пять километров после плена и его испытаний, особено для Билла — это испытание…

— Тихо, — прошептал Билли рядом. — Тихо. Они тут, у берега болтаются. Не шевелись…

Какое там шевелиться! Витька перестал даже дышать. Неужели…

— Ты их видишь? — еле слышно произнёс он. Англичанин откликнулся:

— Вижу. Ярдов пятьдесят от берега, три плота идут параллельно берегу. Очень медленно.