Олег Верещагин - Там, где мы служили...

Билли умолк, и Витька только слышал, как он еле слышно дышит. Ужасно было лежать в зеленоватой, пахнущей гниющими водорослями полутьме и не видеть даже, где враг…

— Уплывают, — в голосе Билли прозвучало отчётливое облегчение.

— Не думаю, что они решили на самом деле, будто мы сгорели… скорей уж — думают, что сушей ушли, — Витька всё ещё не осмеливался шевелиться. — А болота тут какие?

— Жуть и мерзость, — проинформировал Билли. — Но мы-то с тобой люди, неужели не дойдём?

— Главное, чтобы опять не похолодало резко… Кстати, я жрать хочу! — спохватился Витька. — тут, я чувствую, не подают, чего можно самим найти?

— Вот и вспомни, чем вас на выживании учили… — Билли хихикнул. — Только погоди, пусть ещё отплывут…

— Гад этот нас бы не хватился по-настоящему, — Витька с трудом подавил дрожь. — Найдёт ведь…

— Не найдёт. Мог бы, но сейчас не найдёт, — в голосе Билли прозвучала странная уверенность. — Ладно, можно вставать, я думаю. И правда искать пожевать чего-нибудь… Нас теперь, как волка у вас в пословице, будут кормить ноги.

— Только вот чем волк может прокормиться на болоте? Не представляю… — Витька тяжело вздохнул и осторожно, медленно сел. Гора водорослей рядом зашевелилась, и над ней возник Билли. Скрестил ноги, морщась, стал разбирать спутанные пряди волос.

— Обрезать бы чем… — бурчал он. — Люблю длинные, но не такие…

— Могу тебе их повыдергать, — любезно предложил Витька. Билли кивнул:

— Охотно. Но оставим это на крайний случай. Пошли… ты налево, я — направо. Разбежались!

— Если найдёшь трусы — тащи сюда, — напутствовал его Витька.

В ямках на песчаном берегу у самого обреза озера скопившаяся — то ли после дождей, то ли прошла через песок — вода была тёплой. Витька шёл по этим лужам — это было приятней, чем идти по вонючей жиже, начинавшейся за грядой водорослей и топляка. Тем более, что по этой жиже, как видно, они ещё находятся…

Если честно, он не думал о еде, хотя и испытывал жгучий голод — следствие бурной работы мышц и нервов во время бегства. Но, увидев гроздь чёрно-синих, продолговато-миндалевидныз ракушек, юноша остановился и присел.

Пресноводные мидии. Как на картинке.

Он быстро отломил одну из ракушек, повертел в пальцах и. повозившись. Открыл, используя медальон. Открывшаяся жёлто-смолистая масса не вдохновляла и особо аппетитной не выглядела. Витька один раз в жизни ел копчёных мидий — те и выглядели, и пахли гораздо приятней. Однако, выбирать не приходилось. Витька помедил ещё секунду и «выел» мидию из раковины.

Не сказать, чтобы это было вкусно. Но и не особо противно, а сама мидия оказалась какой-то… никакой. Пользуясь тем же медальоном, Витька сколупнул мидий одну за другой, потом очистил и ещё один камень — может быть, имелись вокруг и ещё, но забрать всё это в руки было уже трудновато, и Витька решил не жадничать. Собрал добычу в горсти и поволок обратно по берегу…

…Билли сидел на месте ночлега. Рядом с ним валялся здоровенный рак, внувшавший оторопь размером клешней. Посасывая пальцы на левой руке, Билли с каким-то философским видом обезглавливал острым камнем крупную — с полметра! — форель. Вторая лежала на камне — без головы, выпотрошенная, без головы, кверху распёртым вставленными палочками брюхом.

— Ого, — уважительно сказал Витька. — Что, развести огонь?

— Про огонь… — Билли полюбовался пальцами, на которых виднелись отчётливые синие следы клешни. — Мда… Про огонь забудь. Рака сожрём сырьём. Чревато — паразиты могут попасться. А рыбка пусть повялится чуток, возьмём с собой… Что у тебя?

— Мидии, — Витька вывалил свою добычу. — Похоже, там их полно. Жаль, набрать не во что… — он присел на корточки, высыпал мидии на песок.

— Да их всё равно никуда не унесёшь, — вздохнул Билли, — они портятся без обработки за час. Раки, кстати, тоже… Не ел сырых?

— Не… Думаю, что не очень вкусно. Не как сырое мясо или кабаньи мозги.

— Кабаньи мозги?! — изумился Витька — камень замер в его руке. — Ты их ел, что ли?!

— Сырое мясо ел пару раз… по необходимости… — Билли ловко выхлестнул в одну из луж внутренности и насухо вытер брюхо рыбы пучком водорослей. — У нас тогда со снабжением было плоховато… А кабаньи мозги — на каждой охоте. Знаешь, как вкусно — с солью?

— Нет уж, — Витька принялся выламывать раку клешни.

— Угу, — весело подхватил Билли. — Я сперва тоже морщился… Ну что? Покушаем? Сырых раков и мидий я не ел пока. Будем вместе обретать опыт…

…Рачье мясо оказалось тоже никаким, как и мидии. Билли, жуя, вспомнил:

— Есть специальные приборчики, чтобы раков есть. В ресторанах подают.

— Ты что, часто в ресторанах бывал? — удвился Витька, меряя его взглядом.

— Я их часто в кино видел и читал про них, — засмеялся Билли. — А вообще был один раз… но не в ресторане, а в Виндзорском дворце.

— Врёшь! — Витька даже руки уронил. — И что ты там делал — шлейф за королевой носил?!

Этой ехидной фразой он выразил свою детскую мечту — пронести шлейф за императрицей. Когда в кинотеатре во время сборников перед фильмами показывали парадную хронику из Великого Новгорода, Витька всегда жутко завидовал маленьким пажам, с видом оживших статуй нёсшим за женой Императора длинный шлейф тронной мантии.

Билли пожал плечами, бросил в болото кусок панцыря:

— Да нет, зачем. Отец брал меня с собой два года назад. Когда ему графский титул присвоили.

— Графский?! — Витька снова удивился. Он ни сном, ни духом не догадывался, что партизанский командир, больше похожий на разбойника из самых чёрных времён Безвременья — граф Англо-Саксонской Империи. — Личный, или…

— «Или», — небрежно ответил Билли.

Несколько секунд Витька смотрел на графского сына — сидящего на куче водорослей со скрещёными ногами и лопающего сырого рака. Реакция Витьки выразилась в непочтительном смехе — к которому, впрочем, тут же присоединился и Билли.

Горячие болота здешних мест — не жуткий торфяник средней полосы, утонуть в них нельзя… ну, не больше, чем в мелкой речушке. Но отвратительная, почти горячая жижа колахалась на уроне бёдер, а в ней кишела разная мелкая мерзкая живность. Воздух был насыщен тяжело пахнущей тёплой влагой. Корни деревьев выпячивались тут и там над бурой гущей, пронизывали её толщу — человек, идущий по болоту, рисковал сломать ногу. А уж вдоволь нападаться ему предстояло всяко. От вони тяжелела голова. При виде же некоторых обитателей здешних мест можно было просто-напросто сойти с ума.

Беглецов не оставляло гнетущее тяжёлое чувство опасности. Уже после часа передвижения они стали походить на болотных чертей. Это в некоторой степени оберегало т кусачей пакости, но кожа противно зудела. Желаения о чём-то говорить тоже не было. Они двигались примерно со скоростью километра в час, не больше — и к озеру должны были таким темпом выйти завтра вечером, не раньше. А до той поры можно лишь шагать и созерцать спину Билли, который бредёт впереди. Для разнобразия можно считать шаги.