Владимир Свержин - Трактир «Разбитые надежды»

«Все, отдохнули. Хватит. Надо идти, — отсчитав трехсотый вдох, решительно приказал себе Леха. Открывшийся с высоты птичьего полета вид снова возник перед глазами. — Дальше прямоходом заросшие лесом холмы, прорвы туда не сунулись. В чаще за пленниками не уследишь, да и телега через буреломы не пройдет. Значит, будут обходить. А я так путь срежу изрядно».

Он встал, отряхнулся, забросил за спину вещмешок, поправил автомат на груди и зашагал, куда вел зыбкий след. За его спиной раздался тяжелый вздох, усталое шарканье и радостный вскрик.

«Нашел лепешку, — усмехнулся Лешага. — Нет, все же забавный малец».

На исходе второго дня пути Марат дотащился до костерка, взглянул мутными глазами на Лешагу и, не говоря ни слова, рухнул наземь. Воин лишь покачал головой.

— Драконий сын! Ладно уж, пусть себе тащится следом, раз так припекает. Если что, я предупреждал, — все это он пробурчал себе под нос, так что, и не спи в этот миг чешуйчатый глубоким сном — вряд ли бы услышал. Выпив на ночь травяного настоя, снимающего усталость, дающего телу спокойный, расслабленный отдых, Леха сунул вещмешок под голову и улегся, глядя в небо. Там сквозь рваную сеть нависших туч белым глазом проглядывала манящая Луна, где все было по-другому: люди улыбались друг другу, выходили из красивых домов, ездили на своих разноцветных повозках. У них было полно книг и свежей еды. Огромное множество, столько даже представить себе невозможно! И все они, если верить той же Зарине, полны мудрости и доброты.

Ученик Старого Бирюка задумался: доброта — это что-то очень ценное! Кажется, мать в детстве просила его быть добрым, убеждая отдать кусок мяса из котла младшей сестренке. «Они что же, все отдают друг другу куски мяса?» — Лешага попытался вообразить себе это действие. Множество людей в легких и ярких одеждах сидело за длинными столами в светлой-пресветлой, как сама Луна, комнате и перекладывали еду из миски в миску. «Глупо как-то, — смущенно, точно подсмотрев что-то запретное, признал Лешага. — И смешно. Они же так с голоду помрут. Впрочем, наверняка там, на Луне, в специальных книгах есть ответ, как быть добрыми и не помереть с голоду».

Этот вопрос почему-то не давал ему покоя: вот, скажем, тот же Марат побыл немного добрым, пожалел добычу, между прочим мою добычу, и вон, лежит теперь ни жив, ни мертв. «А если б я не был добрым, глядишь, он и не дополз бы». Мысль о собственной доброте внезапно поразила его. Ведь если так, он должен был что-то почувствовать? Уж конечно что-то большее, чем насмешливое пренебрежение… Как же много вокруг непонятного!

Леха уселся, развязал мешок, достал одну из книг, выбранных специально для него самозваным напарником, открыл ее наугад и ткнул пальцем в строчку. Помнится, так делал школьный учитель, заверяя, что если хорошенько представить себе вопрос, обратиться в него, пожелать всей душой, то книга сама даст ответ. И чем лучше книга, тем мудрее он будет.

«Как жить дальше? — подумал Лешага. — Что делать? Хорошо, догоню я прорв, отобью Бурого. Если правда на моей стороне, подниму его на ноги. А дальше? Что дальше?»

Туманные дали Шаолиня влекли к себе так, что даже в шелесте листвы ему порой слышался тихий, но властный зов. Они манили его с детства, с того часа, когда Старый Бирюк впервые поведал о далеком, затерянном среди неведомых лесов и скал Месте Силы и Мудрости, истинном начале всех начал.

«Что же, вот так и уйти, не поквитавшись? Этот Темный Властелин, кто бы он ни был, заставляет побегать за собой! Нельзя спускать ему боль, унижения, испытанный ужас, плен и страдания побратима. Нельзя отпустить, лишь только-только вернув свое. А может, доброта — это и есть удовлетвориться малым? Разве недостаточно, что Бурый вновь будет рядом, совсем как в былые времена?»

Он поглядел на строчки, в которые упирался его указательный палец: «Если государь всецело полагается на судьбу, он не может выстоять против ее ударов». Леха закрыл книгу. С обложки на него глядело очень худое лицо с большими пронзительными глазами.

— Никколо Макиавелли. «Государь», — вслух прочел он. Пожалуй, сам бы Лешага не взял эту книгу. Она была какой-то тонкой, совсем без картинок. Он кинул взгляд на спящего Марата. Тот клялся, что взял наилучшее из того, что нашел в библиотеке. Как бы то ни было, слова показались ему интересными. Он задумался над их смыслом и сам не заметил, как задремал.

Когда проснулся, Луны уже не было, и воздух серой, давно не стиранной холстиной висел над лесом. Ученик Старого Бирюка поспешно огляделся, коря себя за такую неосторожность. Марат стонал и ворочался во сне. У костра, вернее, на пепелище, грелся небольшой питон. Заметив крупное двуногое, тот поднял голову и угрожающе зашипел. Воин медленно повел рукой, точно ветер шевельнул зеленую ветку. Змея повернула голову, следя за движением колеблющихся пальцев, и тут же метательный нож вонзился ей аккурат, позади черепа, пригвоздив к недоеденному пламенем обломку коряги.

— Эй, — он ткнул Марата сапогом под ребра, — мешок с костями! Вот еда. Я за водой. Ты покуда выпотроши и зажарь. Голову не забудь отрубить. Если я еще раз услышу о когтях на задних лапах, зажарю самого.

Не вполне проснувшийся юнец с легким испугом глядел на мертвую тварь.

— Что, дракон, родственника признал?

— Скажешь тоже! — делано возмутился чешуйчатый, про себя радуясь тому, что, видимо, прощен.

— Ничего, это во всяком случае не убежит! — Лешага подхватил фляги и отправился на звук водоема. Прохладный воздух приятно бодрил, сознание включилось ровно на том месте, на котором он заснул вчера. Судьба, ее удары… Старый Бирюк насмешливо говорил, что судьба — это все, что происходит с человеком между днем его рождения и днем смерти.

«Интересно, как же можно полагаться на нее, когда день смерти заранее неизвестен? И как различить ее удары? То, что сейчас происходит с ним — это удары судьбы или…» — мысль оборвалась. Леха замер, тихо перекатив ступню по диагонали с пятки на носок, поставил уже поднятую ногу на землю. Совсем близко задорно журчал ручей, прозрачной лентой срываясь по уступам каменной толщи, наполняя скрытую в тени нависающих деревьев быстротечную речушку. На берегу слышались голоса. Они звучали уверенно, деловито. Тот, что сейчас находился у воды, ничего не боялся и никуда не спешил. Голосов было много.

Страж кошкой вскарабкался на ближайшее дерево и занял позицию между ветвей. Отсюда кромка воды хорошо просматривалась. Там, весело переговариваясь, обсуждая какие-то свои мелкие заботы, сидели и стояли человек шесть юношей и девушек с карабинами на плечах. Несколько десятков людей постарше наполняли водой бурдюки и ведра. «Значит, где-то здесь, неподалеку, поселок». Лешага оглядел верхним зрением округу. И впрямь, поселок. Небольшой, прекрасно упрятанный от чужих глаз, утопающий в зелени, он красовался на уступах высокого, пожалуй, в двадцать человеческих ростов, утеса, обнесенного частоколом с деревянной башней над воротами.