Сергей Калашников - Аборигены Прерии

– Это место называется Долина призрения, – пояснил машинист их повозки. – Здесь живут те, кто не вполне способен позаботиться о себе: калеки, старики и не вполне психически нормальные люди. Тут безопасно, потому что природа нам здорово подыграла. Несколько стен или решеток, перегородивших сравнительно небольшие участки, и представители мегафауны надежно отсечены. Имеется, кстати, и реабилитационный центр для раненых или хворых, кому требуется много времени, чтобы восстановиться. А кроме того, очень надежная маскировка. Представляешь, космические средства наблюдения это убежище так и не выявили.

Да, дорожки с твердым покрытием, видимо, для инвалидных колясок. Натянутые над головами сетки, кроны высоких деревьев, сплетающиеся в вышине, – это очень напоминало тот грабен, где они летом строили верфь. Но здесь заметно прохладней, потому что и от экватора они дальше, и выше над уровнем моря. Очень комфортная температура. Ни зноя, ни обжигающих лучей солнца. По меркам Прерии это просто рай.

И место обжитое. Домики на каменных цоколях, сложенные из ракушечника, с дощатыми крышами. Беседки, пруд, ровные стриженые лужайки – все признаки заботливой хозяйской руки налицо. Площадка для мини-гольфа, для городошников и еще какие-то непонятные сооружения, сделанные с любовью и выдумкой. Старички и старушки на лавочках.

– Тут еще фельдшерская школа работает, так что студенты присматривают за здешними обитателями. – Никита это Степану объяснял, потому что с его спутницей он был явно знаком.

Взгляд Степана остановился на молодом парне с лицом дауна, подметавшем широкое низкое крыльцо.

Действительно, обитателям этой долины непросто уцелеть в незащищенных местах. Тут и совсем безногие встречаются в креслах-каталках, и просто ветхие люди, с трудом переставляющие ноги. А ведь, наверное, есть и такие, кто просто прикован к постели, не все же он разглядел, пока шли через территорию к одному ничем не примечательному домику.

– Привет, Викентий Ермолаич! – поздоровалась Делла. – Готова у тебя аппаратура для испытаний?

– Всегда готова! – У хозяина этой комнаты не было заметно изъянов, пока не начал говорить. ДЦП – сразу видно, как его корежит. Кстати, мужчина уже далеко не юноша и Степкину жену определенно раньше встречал. В улыбке инвалида чувствовалось радостное предвкушение. – Давай сюда своих монстров.

Предметы, выложенные Деллой на стол перед испытателем, были настолько миниатюрны, что воспринимались как крупинки гречихи. Рассмотрев их через лупу, Викентий довольно хмыкнул:

– Молодец, что в размеры СОТ двадцать три уложилась. А то, если деталюшки мельче, руками с ними уже не поработаешь толком. Резюки меньше, чем ноль восемь ноль пять, я тоже избегаю делать, да и кондеры…

– Смеешься, Ермолаич? Это же вакуумный прибор, его герметизировать надо, а для этого потребны стенки такой толщины, чтобы газ через них не диффундировал.

Пока они разговаривали на неведомом ему языке, Степа осмотрелся. Три установки с подсоединенными к ним вакуумными магистралями, не иначе как для напыления. Бокс, снабженный мощными линзами, укрепленными в штативах, и приспособления, дающие понять, что работают тут исключительно с мелкими предметами.

У одной из стен стоял длинный стол с надстроенным стеллажом, уставленный приборами всех эпох и народов. Возможно, какой-то из них был изготовлен еще руками Майкла Фарадея. Но есть и приспособы современного вида, пара комплексов щупов, подключенных к компьютеру. Рядом – термобарокамера литров на десять, из которой тянулся шлейф к барабанному самописцу времен первых полетов в космос.

Викентий колдовал, Делла заглядывала ему через плечо и то и дело что-то говорила под руку. Иногда она даже сама крутила какие-то рукоятки, спорила, втолковывала, заставляла или упрашивала перепроверить какой-то из режимов. На листочках вырисовывали кривулины, на стареньком мониторе строили графики и заполняли таблицы цифровыми значениями. Степан с Никитой сидели в сторонке и слушали непонятные слова, одно из которых, «ачх», напоминало чихание.

– Слушай, рыбонька, не наезжай так на старого больного человека, – время от времени «отбивался» хозяин помещения. – Про электронные лампы помнят только на мощных вещательных станциях, остальной же мир уже лет пятьдесят как о них забыл. А про лампы с холодным катодом в последний раз писали, если я не ошибаюсь, около столетия назад. И чего ты от меня хочешь?! Я не могу помнить того, чего никогда толком и не знал.

Понятно, что он кокетничал. Наверняка ведь подготовился, предупрежденный о предстоящих проверках.

Потом все закончилось и, кажется, хорошо. Во всяком случае, о смещении, крутизне и рабочей точке прозвучали удовлетворенные отзывы. Участники и зрители сидели на веранде, гоняли чаи и болтали.

– В общем, будем делать совсем не такую электронику, как на Земле, – наконец Делла решила подвести итог своей деятельности за последние напряженные дни. – Полупроводники нам не потянуть просто потому, что количество техпроцессов при их изготовлении соизмеримо с количеством работоспособных людей на планете. А для стабильности этого типа производства требуется еще и массовость. Без этого не работа будет, а сплошные разборки, почему такой большой разброс характеристик. Если идти по этому пути, то в случае успеха мы просто утонем в потоках микросхем, тиристоров и диодов.

А лампы у нас будут получаться с прекрасной повторяемостью даже при единичном производстве. На том оборудовании, которое используется биологами для работы с ДНК, можно элементарно каждый атом ставить в нужное место. Да и материалы нынче не те, что столетие тому назад. Ярн научился тончайшие слои одних металлов наносить на другие – буквально считаное количество слоев атомов. В общем, придется переходить на другие напряжения питания в наших устройствах.

– Зато, если заранее выбрать одно и то же стандартное смещение, то энергопотребление сразу удастся снизить, – Викентий, похоже, был согласен с Деллой. – Начну, пожалуй, с разработки преобразователей напряжения для аккумуляторов. Ты образцы-то оставишь мне?

– Обязательно. А производство придется в Ново-Плесецке налаживать. Степ! Поможешь это дело организовать?

– Угу. В бывшем торговом центре Белого Города много площадей пустует, там и устроим ламповый заводик.

– Ты, что ли, нынче по нашей планете главный? – Викентий посмотрел с любопытством. – Тогда слушай, стеклотекстолит фольгированный скоро закончится. А без него схемотехникам тоска.

Вздохнул Степан да и записал в блокнотик очередную головную боль для себя. А что делать – со временем все более выпукло проявляются новые и новые вещи, которых с Земли уже не привезут. А они нужны. Ну или чем заменить.