Сергей Калашников - Аборигены Прерии

Тем временем Викентий с Делкой снова принялись черкать на бумажке, прикидывая свои смещения и рабочие точки. Вернее, про минус шесть вольт они даже не спорили, а вот о том, что в плюсе нужно иметь – тут никак не могли сговориться: двенадцать или двадцать четыре. Почему-то ни тот, ни другая о средней величине в восемнадцать вольт даже думать не хотели, зато неожиданно легко сошлись на двадцати семи.

Вот теперь для Степана все встало на свои места. Понятно, куда бежать. Сначала отправил на стекольный завод просьбу наладить выпуск стекловолокна и стеклоткани, поскольку эпоксидку для ее пропитки давно делали неподалеку от лесопилки. Там же сказали, что получить стеклотекстолит для них несложно – была бы основа. Насчет его покрытия медной фольгой тоже проблема невелика. Дядя Ляпа обещал, так что дело только за нитью. Потому что ткацкие станочки кустари в Ново-Плесецке давно делали для населения, и мастерские, выпускающие пусть не самые лучшие, но добротные материи, уже работали.

Потом хлопоты с выкупом части помещений торгового центра, организация перевозки туда оборудования для производства ламп с холодным катодом – все эти дела ему были близки и понятны. Деньги из казны он на эти затеи тратил, ни секунды не сомневаясь – ну нет над ним контролера. А когда стало не хватать – ополовинил зарплаты сотрудникам аппарата представительства и остальным чиновникам. Объяснил, что на индустриализацию требуются средства, и взять их ему больше неоткуда. А тут заработал налог с оборота и денежек стало прибывать, так что уже хотел инвестировать в производство бездымного пороха и сгорающих гильз, но супруга вовремя схватила его за руку: сказала, что сейчас приоритетное направление – электроника. И им вообще нужно сконцентрироваться на создании процессоров, причем дело это – на многие годы. Потому что самые удобные решения получаются на электростатических реле, но быстродействие таких систем оказывается сразу в тысячу раз хуже, чем на полупроводниках. А сборка ламповой микросхемы – с такими технологиями вообще никто никогда не связывался, зато тут кое у кого получился вполне сносный полевой транзистор по пленочной технологии.

Опять начало не хватать средств, и Степан «придушил» военных. Урезал жалованье. Сказал, что так надо. Для индустиализации. А налог с оборота удвоил.

Вместе с оборудованием, предназначенным для «операций» на геноме, приехал арбузовод Игорь. С женой и двумя «любимцами»: мегакотиком и мегакошечкой. Естественно, в этот же день по всему городу прошло оповещение, что данные хищники отстрелу или утеснению не подлежат. А чтобы не было соблазна «спутать» их с другими особями, мораторий распространили на весь биологический вид. Собственно, собратьев этих экспериментальных животных в Ново-Плесецке никогда не видывали, так что особого ажиотажа новость не вызвала. Тут знали полосатых амфиционов, пакицетов да изредка видели ужасных волков.

У Степы с Деллой свободная комнатка в доме имелась, так что у себя эту группу и поселили.

Игорь целыми днями пропадал с Делкой на новых производственных площадях, налаживая сложную аппаратуру. Степан тоже вокруг них крутился. То стол надо было подкрепить, то стеллаж соорудить для размещения вспомогательных блоков. Потом приехали парни с Полигона монтировать вакуумную систему, Ярн с толпой малолетних разбойников, чтобы установить и наладить ростовые установки. Незнакомые мужики собрали хитрый каскад электролизных ванночек – эту зону понадобилось застеклить и снабдить вытяжкой.

Викентий занимался контрольной аппаратурой, а множество незнакомцев и незнакомок собирали замысловатые конструкции, тянули провода, трубы, шланги, на ходу составляя схемы подключения и инструкции по пуску и остановке. Степан работал на подхвате, испытывая почти физическое наслаждение оттого, что его посылают и инструктируют, объясняют и втолковывают. Он – хороший помощник и старательный подсобник.

Наплыв народа оказался непродолжительным. Вскоре в пяти смежных комнатах осталось с полдюжины человек, занятых компьютерным конструированием. Программы знакомы еще со времени работы над «десяткой», да и задачи не такие уж сложные – и глава планеты принялся за прорисовку подложек и масок, шаблонов, трафаретов, обечаек и кондукторов. В представительство он теперь заглядывал только изредка. Великих решений тут от него не требовалось. Выяснял, сколько денег можно черпануть из казны, чтобы хватило на постоянные расходы, и сметал все остальное, направляя ассигнования тем, кто налаживал производство осветительных приборов, электрических розеток, подшипников качения и изолированных проводов.

Делка тоже изредка отлучалась на плавильный двор – дела там время от времени требовали присмотра. Приподнятое настроение стало привычным состоянием души, а первая микросхема операционного усилителя на лампах с холодным катодом нормально помещалась на детской ладошке. Их изготовили десяток, чтобы убедиться в возможности обеспечения хорошей повторяемости, но пришел учитель информатики из школы, и попросил полсотни, чтобы организовать в классе лабораторные работы по аналоговым вычислительным машинам.

Откуда он это узнал? А Степка взял за правило вываливать на официальный сайт все, что произошло за день – ему ведь о многом докладывали. Ну и сам иногда что-то сделает или у него на глазах нечто любопытное произойдет. Узнал недавно о старом пуговичнике, работавшем с раковинами. Вот не дошли пока руки до штамповки этих немудреных деталей одежды из пластмассы, а дед их хорошо делал и сбывал в швейную мастерскую. Журналистка сфотографировала и заметку сочинила, к мастеру потянулись ученики – и острота проблемы потихоньку отступила.

С женой он встретился на веранде, где когда-то, в день знакомства ее с его родителями, потчевал свою суженую салатом «Рудокоп». Это на набережной, но океана отсюда не видно. Место вроде бы открытое, но укромное. Тут бывают влюбленные парочки и компании любителей поговорить, поэтому музыка обычно почти не слышна.

Встреча эта не то что неслучайная, а даже тщательно спланированная и хорошо подготовленная. Сегодня здесь проводится важный научный эксперимент. Над кем? Над людьми. Причем не над какими-то определенными, а над случайной выборкой. Тут же и Игорь со своей Оксанкой. В его облике сразу угадывался абориген – просторный, выцветший на солнце комбинезон и двустволка двенадцатого калибра, коротко остриженная голова, загорелое обветренное лицо и босые ноги.

Его спутница, наоборот, выглядела горожанкой: светлые брючки и элегантная блуза подчеркивали отличную фигуру, волосы были уложены в аккуратную прическу, а на ногах красовались изящные босоножки. Оружие ее – пистолет – кокетливо показывал рукоятку из кобуры, являвшейся частью красивой дамской сумочки.