Алексей Калугин - Подменённый

Это был удар ниже пояса. Единственное, что еще держало Андрея на плаву, была твердая уверенность в том, что в случае крайней необходимости техники из Статуса в любую минуту могут вытащить его с этой безумной планеты. А теперь… Андрей представления не имел, что с ним может произойти теперь.

– Прости, Андрей, но я считаю, что в сложившейся ситуации мы должны действовать самостоятельно, не привлекая других специалистов из Статуса.

– Ты так считаешь?.. А мне, между прочим, нет никакого дела до твоих резонов! Какое ты имеешь право решать за меня?! Ты уже угробил самого себя, а теперь и меня следом за собой тащишь?! Мне плевать на то, что ты надумал, прячась у меня внутри! Я намерен вернуться домой, и мне нужна помощь, которую мне гарантировали в твоем долбаном Статусе!..

– Можно мне сказать?

Дейл задал вопрос совсем тихо, но отчетливо прозвучавшее в нем скрытое напряжение заставило Андрея прервать поток собственного красноречия, грозящий превратиться в водопад проклятий.

– Ты хочешь остаться в живых?

– Никогда прежде не замечал за собой суицидальных наклонностей.

– Так почему же ты отказываешь в такой возможности другим?

– Не передергивай, Дейл. Я не Господь Бог и не могу никого обречь на смерть по собственному хотению или прихоти. Если этим солдатам суждено выбраться из Гиблого бора, то они останутся жить. Если же нет… Что ж, такова, видно, их судьба. Я не имею к этому никакого отношения. Командир подразделения послал бы их на разведку в Гиблый бор даже в том случае, если бы сержант Апстрак не вернулся из увольнения.

– Но ты ведь здесь, вместе с ними.

– Я здесь, потому что выполняю свою работу. Но отдавать ради нее свою жизнь у меня нет ни малейшего желания. Я не имею никакого отношения к тому, что происходит в Кедлмаре.

– Хорошая логика, – саркастически хмыкнув, заметил Дейл. – Дает возможность выйти с чистыми руками и незамаранной совестью из любой самой что ни на есть грязной истории.

– Историю делают не люди.

– А кто же, по-твоему?

– Не пытайся втянуть меня в философский диспут. Мне нужна связь со Статусом.

– Прости, Андрей, но я не могу тебе позволить просто уйти, бросив взвод на произвол судьбы. С твоим исчезновением их шанс на спасение станет эфемерным.

– Я ничем не могу им помочь!

– Ты командир взвода!

– Это не я!

– За тобой стоят живые люди, а не вырезанные из картона марионетки, которых после представления можно просто бросить в угол!

– Хорошо. Давай успокоимся и попытаемся найти устраивающий обоих выход из ситуации.

– Боюсь, что ничего из этого не получится. Мы смотрим на вещи с диаметрально противоположных точек зрения… Тебе не кажется это странным?

– С чего бы вдруг?

– У нас же с тобой идеальная психологическая совместимость.

– Что вовсе не исключает различие взглядов по тем или иным вопросам.

– Знаешь, что напоминает мне наш диалог?.. Примерно так же я обычно убеждаю самого себя, когда бывает нужно сделать что-то совершенно необходимое, но при этом мне страшно не хочется этим заниматься. Мы с тобой уже настолько слились, что начинаем расписывать внутренний диалог на два голоса.

– На этот раз – мимо цели. Я на самом деле хочу как можно скорее вернуться в Статус.

– Желание сделать что-либо не исключает понимания того, что так поступать нельзя. Ты уверен, что готов бросить все и всех ради спасения собственной жизни?

– Да.

– А у меня на этот счет, признаться, имеются сомнения.

– Только не пытайся убедить меня в том, что знаешь меня лучше, чем я сам.

– Ну, посуди, Андрей, если бы ты действительно был твердо уверен в том, что хочешь вернуться в Статус, то какой смысл было вести со мной этот долгий разговор? Ты не меня, а себя самого пытаешься убедить в том, что поступаешь правильно. Тебе ведь прекрасно известно, что в нашем тандеме доминирующая роль принадлежит тебе. Я и в самом деле заблокировал ретранслятор телепатических сигналов для того, чтобы ты не совершил необдуманного поступка, продиктованного сиюминутным эмоциональным импульсом. Но ведь не отверткой же я в нем ковырялся. Все сделано на уровне нервных импульсов. Для того чтобы сломать мой блок, тебе потребовалось бы от силы секунд сорок пять.

– Сволочь.

Если бы разговор происходил не с телепатическим партнером, то слово это скорее всего было бы тихо выдавлено сквозь крепко стиснутые зубы подобно змеиному шипению.

– Извини…

– Ты только то и делаешь, что без конца извиняешься! Мне твои извинения!..

– Ты волен сам принять любое решение. Я только пытался помочь тебе.

– Отлично! Спасибо за помощь! Я возвращаюсь!

– Андрей!..

– Джагг!!!

Вздрогнув от неожиданности, Андрей открыл глаза. Одновременно большим пальцем правой руки он автоматически перевел планку предохранителя на автомате в положение стрельбы очередью.

Кричал Шагадди. Стоя метрах в пяти от сержанта, он целился из автомата во что-то, находившееся у него за спиной.

Пытаясь найти позицию, при которой сержант не находился бы на линии огня, Шагадди сместился влево. Вскинув автомат к плечу, он все же не решался нажать на курок.

– Ложись, Джагг! – в отчаянии крикнул он, не снимая пальца со спускового крючка.

Андрей допустил ошибку. Вместо того чтобы, как подсказывали ему инстинкт и армейский опыт, незамедлительно выполнить команду, он попытался обернуться, чтобы увидеть то, во что целился Шагадди.

Он не успел закончить начатое движение. Прочная петля, захлестнувшись вокруг шеи, заставила Андрея снова прижаться спиной к стволу дерева, возле которого он сидел.

Андрей рванулся вперед и захрипел от боли – в шею ему вонзились сотни острых шипов.

Подняв автомат одной рукой, Андрей кинул его себе на плечо и нажал на курок, рассчитывая поразить невидимого противника, прячущегося за деревом.

Оглушительная очередь едва не разорвала барабанные перепонки.

Задыхаясь, Андрей продолжал давить на курок, но натяжение сдавившей горло холодной петли не ослабевало.

Стремительно вынырнув со стороны левого плеча, перед лицом Андрея скользнула широкая полоса темно-зеленого цвета с тремя параллельными пурпурными полосами. Она была похожа на внезапно оживший кожаный ремень, края которого оторочены густой бахромой из тонких, постоянно движущихся крючков. Закругленный конец полосы венчали два пятисантиметровых шипа с острыми зазубренными краями.

Сделав в воздухе стойку, как кобра перед броском, хвост плоской твари метнулся к лицу прикованного к дереву человека, целясь шипами в глаза.

Андрей успел перехватить удар в сантиметре от лица. Пальцы его сдавили упругое холодное тело. Андрей почувствовал, как резко сократились продольные мышечные волокна под кожей омерзительной твари. И в ту же секунду крючья, с помощью которых передвигалась гигантская тысяченожка, впились ему в ладонь. Резкая, парализующая боль, подобно раскаленной спице, пронзила руку до самого локтя.