Рон Бейтс - Гора проблем [litres]

Что же касается нашей троицы друзей, они тоже оказались очарованы мелодией. Кружек, например, нарубил дров, а потом вдруг заиграл на них как на ксилофоне. То же самое произошло и с Чашеком. Он схватил грабли, поставил их вертикально и начал дёргать за ручку, словно за струны контрабаса. А когда Чаша услышала зажигательный припев, то тут же бросила всё, чем занималась (а занималась она, к сожалению, мытьём посуды), и исполнила барабанное соло на мусорном баке.

Да, тот ещё спектакль! Вокруг происходило много чего ещё, но пусть вам лучше об этом расскажут Мелы.

Когда песня закончилась, весь лагерь начал аплодировать, кричать и улюлюкать, но Мелы не обратили на это никакого внимания. Они просто плюхнулись в ближайшее ведро со шваброй и улетели прочь на больших мыльных пузырях.

Великие артисты всегда знают, когда и как нужно уходить.

Ребята стояли и махали им вслед. Кружек протолкнулся в первый ряд, к Чашеку и Чаше.

– Чашек? – спросил он. – Что Квинт имел в виду, когда сказал…

– Тс-с-с-с-с-с! – перебил его Чашек. – Время пришло.

И в самом деле, в этот момент дверь директорского домика со скрипом открылась, и из неё вышел Нетам. Посмотрев вдоль тропинки, он увидел ряд сияющих лиц – а потом вытаращил глаза.

Нетам быстро схватился за свою стрелку и повернул её в противоположном направлении. Его грустно скривлённый рот тут же расплылся в улыбке.

– Это… это невероятно, – сказал он. – Всё стало точно так, как прежде! Какой чудесный сюрприз. Отличная работа, отряд. Хотя нет, не просто отличная – это работа, достойная Вопплер-Крика!

И, впервые за долгое время чувствуя настоящую радость, он зашагал по тропинке, чтобы хорошенько всё рассмотреть. Чашек пошёл вслед за ним, но остановился, увидев Квинта, который стоял, опираясь о столб.

– Ну, что теперь думаете о лагере? – с гордостью спросил Чашек.

Поначалу Квинт ничего не ответил. Потом выпятил губу и приподнял бровь.

– Неплохо для кучки болванов, – сказал он. – Теперь попробуйте всё это сохранить.

Потом он опять рассмеялся своим гиеньим смехом, и хотя Чашек не понимал почему, у него было странное чувство, что проблемы Вопплер-Крика на этом не закончились.

Более того, они только-только начались.

После захода солнца весь отряд отправился на большую лесную полянку на главное традиционное мероприятие Вопплер-Крика: собрание вокруг костра. Все очень радовались костру, но ещё больше их радовало кое-что другое.

Маршмеллоу!

О, вам это может показаться мелочью, но вот по сравнению со стряпнёй Чиполли жаренные на костре маршмеллоу казались царским пиром. Разумеется, главное – правильно их поджарить, а Чашек – хотя, конечно, он ни за что бы не стал этим хвастаться – был в этом деле, можно сказать, экспертом. Он аккуратно насадил сладкое лакомство на острую палочку и поднёс к огню. Медленно вращая чудесную вкуснятину вокруг оси, он помог ей хорошенько подрумяниться со всех сторон. Хрустящая корочка вышла настоящим произведением искусства, и он был очень доволен – пока не увидел Чашу.

На её палочке в ряд располагались целых пять маршмеллоу.

– Вижу, ты всё ещё жаришь их по одному. Как мило, – сказала она.

Чашек нахмурился. А потом, словно голова у них была одна на двоих, они одновременно повернулись к Кружеку. Тот держал в руке огромную ветку, на которую насадил сразу несколько дюжин сладких мягких пастилок.

– Любители, – только и сказал он.

А потом они рассмеялись и устроились поудобнее, готовясь к вечеру вкусняшек – и прекрасных, леденящих душу историй.

Вы же знаете о лагерных страшилках, правильно? Эти до мурашек пугающие рассказы, от которых с криком готовы убежать даже самые смелые поедатели маршмеллоу? Конечно, знаете. Они были всегда. Ну, ладно, хорошо, не всегда – только с тех пор, как пещерные люди устроили самый первый в мире лагерь. Им ведь нужно было о чём-то болтать, когда они сидели у костра и обжаривали камни, палки или что там ещё обжаривали до того, как изобрели еду, правильно?

Да, нет ничего лучше прекрасной страшной истории незадолго до отбоя, чтобы в эту ночь все точно увидели приятные сны.

Ну, ладно, хорошо – просто увидели сны.

Итак, когда ребята наелись до отвала, а пальцы у них стали липкими как сахарная вата, они сели ещё ближе друг к другу, и в тишине слышались только треск костра, вой ветра и низкие, протяжные голоса, которые рассказывали зловещие истории.

– Это случилось вечером, таким же как этот, – сказал Талли, чтобы задать настроение. – Целый отряд ребят, среди которых (если бы судьба не решила иначе) вполне могли быть я или вы, сидели вокруг костра и обсуждали смысл существования. И тут из леса выскочила гигантская курица с огромными красными глазами и острыми как бритва когтями! Она посмотрела на ребят и спросила: «Я перешла дорогу. Но почему? Почему?»

Ребята подождали. Потом подождали ещё немного.

– И это всё? – проворчал Фляжка Хьюз.

– Да, – ответил Талли и блаженно улыбнулся.

Все переглянулись, потом уставились на черепаху.

– Ну, это было, конечно, круто, Талли, – сказал Чашек. – Но страшилка должна быть… ну, не знаю… страшной.

– Во тьме ночной нет ничего страшнее, чем вопрос без ответа, – ответил Талли.

У всех по спинам побежали мурашки. Обсудив историю и приняв во внимание все философские последствия, они согласились, что мало что в мире так же страшно, как гигантская курица.

Затем на ноги поднялась Джинджер. Она рассказала о девочке, которую отправили спать без ужина, и той ночью ей приснился чудесный сон.

– Но когда она на следующий день проснулась, оказалось, что ела она вовсе не гигантский маршмеллоу, – прошептала Джинджер. – Она ела свою подушку!