Рон Бейтс - Гора проблем [litres]

– Это не торнадо, – ответил Фляжка Хьюз, окинув территорию долгим, задумчивым взглядом. – Это проклятие!

Проклятие! Конечно, что же это ещё могло быть? Все решили, что никакого другого объяснения нет, и у всех тут же по коже побежали мурашки (кроме муравьёв, по которым бегали людишки), как обычно и бывает у перепуганных туристов.

Чашек тоже верил, что это проклятие – но не из тех, что накладывают сказочные суровые камни. У этого проклятия куда более зловредный источник.

– Гаденбудены! – прорычал он.

Всё тут же встало на свои места. Гаденбудены, разозлившись из-за унижения на озере, среди ночи совершили набег на лагерь. Именно об этом всех предупреждал Ганье, рассказывая свою историю у костра.

– Гаденбудены? – переспросила Джинджер. – Но ты вроде бы сказал, что они слишком испуганы, чтобы сюда сунуться.

– Ну, я, э-э-э… – пробормотал Чашек.

– Ага, ты сказал, что так их проучил, что они никогда не забудут! – добавил Фляжка Хьюз.

Кружек оглядел лагерь.

– Похоже, они забыли об испуге, – сказал он.

В общем, достаточно будет сказать, что ребята остались очень недовольны. Воздух наполнился громкими обвиняющими криками, на Чашека указывала целая армия вытянутых пальцев. А потом через толпу протолкнулась высокая худая фигура.

– Ты! – рявкнул Ганье, кинув на Чашека убийственный взгляд. – Ты просто не мог не устроить заварушку с гаденбуденами, да? Ну, посмотри, что получилось, умник! Надеюсь, ты доволен – ты испортил всем лето!

И прежде чем Чашек успел сказать хоть слово в своё оправдание, говорливая гвоздика резко развернулся и убежал вниз по дорожке.

Толпа подходила всё ближе.

– Ну серьёзно, это же не из-за меня, – сказал Чашек. – Я что, виноват, что эти гаденбудены слишком упрямы, чтобы понять, когда стоит остановиться? И не забывайте: они напали первыми, мы просто защищались. К тому же то, что произошло на озере, уже не важно. Важно – что произошло здесь прошлой ночью!

Ребята, конечно, были разгневаны, но не могли не согласиться, что это вполне резонные доводы. Они медленно развернулись и посмотрели на свой любимый Вопплер-Крик. Беспорядок был жуткий.

– Чашек прав! – закричала Чаша, выйдя в центр круга. – Это сделали гаденбудены! Мы что, так и будем тут стоять и позволим всему сойти им с рук?

– Нет! – воскликнула толпа.

Они кричали всё громче и громче: «Отомстим за Вопплер-Крик!», и «Проучим гаденбуденов!», и «Бей Червееда!» (хотя последнее, скорее всего, скандировали червяки), и вскидывали кулаки, и тренировали устрашающие взгляды.

– Вот что я скажу: давайте найдём этих гаденбуденов и разберёмся, как принято в Вопплер-Крике! – воскликнул Чашек, и собравшиеся дружно зааплодировали. – Так, значит, нам понадобится примерно дюжина пеликанов, тележка желудей и…

– Простите, – послышался тихий голос из задних рядов. – Вы не возражаете, если я кое-что скажу?

Голос был не громче шёпота и легко мог затеряться в суматохе. Но в нём было что-то настолько доброе и искреннее, что все тут же замолчали и прислушались.

– Я знаю, выглядит всё очень плохо, и я понимаю, почему все так расстроены, – сказал Талли. – Но на самом деле никто не видел, что произошло. Так что, хотя у нас и могут быть подозрения – и небеспочвенные, – мы на самом деле не знаем точно, гаденбудены ли это сделали. Пожалуйста, поймите, я не говорю, что это не они, но считаю, что нужно быть осторожнее. Я вот к чему: мы действительно хотим отомстить кому-то, кто, может быть, на самом деле вообще ни в чём не виноват?

Как вы можете себе представить, после этой речи ребята немало ворчали, пожимали плечами и мерили шагами двор. В конце концов, для разгневанной толпы нет ничего хуже, чем голос разума, который звучит в тот момент, когда все уже довели себя до хорошего такого исступления. На самом деле никто толком не знал, что и думать. А потом, когда солнце поднялось выше, отряд накрыла длинная тень Нетама.

– Это очень мудрая юная черепаха, – сказал он собравшимся. – Нам всем стоит последовать его примеру. Ибо не важно, были это на самом деле гаденбудены или нет: если продолжить эту нелепую вражду, ничего хорошего не выйдет. Она принесёт только новые разрушения и несчастья. Так что, как ваш директор, я прошу вас – остановитесь на этом. Войны с лагерем Гаденбуден не будет. Ясно?

– Да, директор, – ответили ребята.

Нетам повернулся к главным зачинщикам.

– И мы об этом просто забудем, верно?

– Абсолютно, – сказал Чашек.

– Совершенно, – сказала Чаша.

– Я вообще уже забыл, – согласился Кружек.

Директор окинул их долгим пытливым взглядом и, почесав подбородок и наморщив лоб, решил, что доволен ответами. Конечно, если бы он заглянул им за спины и увидел три пары скрещённых пальцев, то, возможно, изменил бы своё мнение, но сейчас об этом думать уже поздновато.

– Очень хорошо, – сказал он. – А теперь давайте забудем о столь прискорбном событии и проведём замечательное лето, как заведено в Вопплер-Крике!

Ребята дружно закивали и ретировались в свои домики. Чашек тоже пошёл к себе, но по пути наткнулся на препятствие.

– Мне очень не нравится говорить «я же говорил» – но я же говорил, – глумливо сказало препятствие.

– Оставь меня в покое, Квинт, – сказал Чашек.

Но Квинт не собирался оставлять его в покое. Он шёл за Чашеком до самой двери, раз за разом напоминая, что он оказался прав насчёт гаденбуденов.

– Я говорил тебе, что если ты не побьёшь их первыми, они побьют тебя. И смотри, что произошло, – сказал он.

Для человека, которому не нравится говорить «я же говорил», Квинт что-то слишком уж часто это повторял.

Чашек вздохнул и протянул руку к дверной ручке. Но почему-то – он сам не знал почему – в последний момент остановился.

– Мы даже не знаем, были ли это гаденбудены, – сказал он.

У Квинта чуть глаза из головы не выкатились.

– Ой, да ладно! – простонал он. – Это самая гаденбуденская гадость из всех, что я видел! Ты только посмотри! Нет, ты серьёзно думаешь, что это мог сделать кто-нибудь ещё?

А вот тут была закавыка. На самом деле Чашек не думал, что это мог сделать кто-нибудь ещё, и если бы его об этом спросил кто угодно, кроме Квинта, он бы так и сказал. Но вот с самодовольным водителем автобуса он соглашаться не собирался.

– Слушай, да успокойся уже, – сказал Чашек. – Нетам сказал, чтобы мы всё забыли, а уж он-то понимает. Так что забудь. Я ничего не собираюсь делать с гаденбуденами.

Квинт скорчил гримасу, но она быстро превратилась в ту самую ужасную улыбку, после которой, казалось, весь мир становился чуть более мрачным местом.

– Ну да, просто оставим их в покое, Нетам лучше знает, – передразнил он. – А в следующий раз, вместо того чтобы разгромить тут всё, они, наверное, принесут чай с печеньем.