Рон Бейтс - Гора проблем [litres]

– Вы что так долго? – нетерпеливо спросила она. – Я уже столько шалостей придумала!

Понимаете ли, шалости – один из многочисленных талантов Чаши, и она с нетерпением ждала возможности отомстить гаденбуденам. Лишь когда Чашек объяснил, что поквитаться – это их священный долг, миссия превратилась в дело чести.

Вот они, ждут в темноте возле ужасного лагеря Гаденбуден. На первый взгляд, конечно, он не показался бы вам таким уж ужасным – ухоженные домики, безупречно убранная территория, замечательные самодельные статуи, – но он всё-таки был ужасен. Чашек был в этом совершенно уверен. В конце концов, здесь же живут гаденбудены, а лагерь хорош ровно настолько, насколько хороши обитатели.

К счастью, друзья нашли отличное укрытие. Они присели за аккуратно подстриженной живой изгородью – достаточно густой, чтобы их не заметили, но при этом расположенной достаточно близко, чтобы можно было всё хорошенько разглядеть. Над горизонтом – как раз вовремя – появились первые оранжевые лучи.

– Уже скоро, – сказал Чашек.

И, конечно же, прямо по сигналу появился самый напыщенный петух из всех, что вы когда-либо видели, прошагал к насесту, взял горн и сыграл побудку. Ну, точнее, не побудку, а что-то такое похожее на побудку, только в стиле буги-вуги и с джазовым ритмом, который задаёт настроение на весь день.

– Выпендрёжник, – проговорила Чаша.

Но то было только начало. Ибо вскоре после побудки распахнулась дверь одного из домиков, и оттуда вышел не кто иной, как Сол Картофан. Картофелина потянулся и глубоко вздохнул, явно наслаждаясь утром – и тут прямо ему на голову опрокинулось ведро помоев. Жижа была липкой, склизкой и отвратительной, и Сол, конечно же, поднял ужасный шум. Естественно, следом открылись двери по всему лагерю, и каждый раз, когда кто-то выходил из своего домика, ему на голову тоже падало ведро ужасного варева. Последнее, падая, потянуло за длинную верёвку, и целый ряд мусорных баков попа́дали, словно костяшки домино. Последний бак врезался в крыльцо и спустил потайную пружину, которая отправила маленькую девочку (то, что ею оказалась Кора, было лишь счастливейшим совпадением) в полёт; совершив несколько сальто подряд, она плюхнулась на наклонную доску, и – ПЛЮХ! – стоявший на ней торт с масляным кремом полетел прямо в лицо директрисы лагеря, баронессы фон Бон-Бон.

Пока поражённая баронесса стояла, утирая крем с глаз, на флагштоке поднялся огромный транспарант.

ПРИВЕТ ОТ ЛАГЕРЯ ВОППЛЕР-КРИК.

УДАЧНОГО ДНЯ!

Если кто-то и заметил, как куст в дальнем уголке двора истерически хохочет, наблюдая за происходящим, то ничего об этом не сказал. С другой стороны, скорее всего, голова у него была занята другими делами. Что же касается Чашека, Чаши и Кружека, их работа была окончена. Они тайком сбежали, оставив гаденбуденов в полном недоумении, и спокойно вернулись обратно в лагерь.

Солнце уже стояло высоко, когда они добрались, и им не терпелось рассказать всему отряду, что произошло. Но едва они вышли во двор, послышался громоподобный голос:

– Нетам!

Баронесса фон Бон-Бон – всё ещё перепачканная масляным кремом – гневно шагала по дороге, ведущей из соседнего лагеря.

– Баронесса! – воскликнул Нетам, поспешно бросаясь ей навстречу. – О боже, что случилось?

– Я расскажу вам, что случилось! – закричала баронесса, потрясая в воздухе пальцем. – Кто-то напал на мой прекрасный лагерь!

Чашек, Кружек и Чаша дружно сглотнули.

В следующие несколько минут высокая, безупречно одетая гостья во всех подробностях объяснила, что случилось этим утром. Нетам всё это время нервно вышагивал по двору, бормоча «о боже», и «батюшки-светы», и «ну и ну» самым сочувственным тоном.

А когда она всё-таки закончила, он вежливо наклонился к ней и сказал:

– Дорогая моя баронесса, мне ужасно жаль, что с вами такое произошло. Но как это связано с нами?

Баронесса нахмурилась и развернула большой транспарант.

«Привет от лагеря Вопплер-Крик», гласил он.

– О господи! – вскричал Нетам.

Его лицо исказилось невыразимой мукой, и он принёс много-много извинений. Это, заверял он баронессу, совершенно не в духе Вопплер-Крика, и это, обещал он, никогда, ни за что не повторится.

– Мне не нужны ваши извинения и обещания, Нетам, – сказала баронесса. – Я хочу, чтобы виновных наказали!

Нетам боялся, что до этого дойдёт. Он, в конце концов, был очень добросердечным директором, а наказывать кого-то из ребят – дело очень неприятное.

– Да, конечно, – сказал он, а затем повернулся к отряду. – Я только что получил весьма прискорбную новость о нападении на лагерь Гаденбуден. Злоумышленники использовали вёдра с помойной жижей, мусорные баки и торт с масляным кремом!

По толпе пробежали смешки.

– Это не смешно! Я хочу знать, кто несёт за это ответственность, – продолжил он и показал всем транспарант, на котором гаденбуденам желали удачного дня.

Смешки стали громче. Нетам совсем сконфузился.

– Слышите? Баронесса ждёт. Кто это сделал? – спросил он.

Но, оглядев лица ребят, директор увидел лишь невинных ангелочков.

– Это просто пустая трата времени! – закричала баронесса. – Если виновные не сознаются, я требую наказать сразу весь лагерь!

– Но, баронесса… – начал было Нетам.

– Я всё сказала!

Бедный Нетам… Баронесса поставила его в крайне неловкое положение. Он не хотел поступить несправедливо, но, с другой стороны, новых проблем с гаденбуденами он тоже не хотел.

– Хорошо, – вздохнул он. – Ребята, поскольку никто не взял на себя ответственности, вы все немедленно отправляетесь…

– Стойте, – перебил Чашек.

Все тут же повернулись к нему.

– Да, Чашек? – спросил Нетам.

Чашек проглотил комок, вдруг подкативший к горлу, и нерешительно шагнул вперёд.

– Это всё я виноват, – признался он. – Я беру на себя всю ответственность. Это я вас не послушался, и это меня надо наказать.

Нетам казался разочарованным как никогда. Он посмотрел на баронессу, потом снова на Чашека.

– У меня нет выбора, Чашек, – сказал он. – Ты отправляешься в Дом Стыда.

Церемония вполне соответствовала всей серьёзности ситуации: Ганье и Квинт взяли Чашека под руки и провели его прямо сквозь отряд.

– Разойдись, идёт плохая чашка, – объявил Ганье. – Плоха-а-а-ая чашка.

Это было очень унизительно. С другой стороны, если тебя ведут в место под названием Дом Стыда, вряд ли можно ожидать, что тебя будут с радостью осыпать конфетти.

– Вот он, – сказал Квинт. – Правда, красивый?