Роберт Маккаммон - Граница [litres]

– Боже мой! – сказал он, глядя на Оливию; хриплый голос его звучал резковато. – А ведь я боялся, что вы все погибли!

Глаза его под распухшими веками обратились на Этана.

– А ты… – начал он с едва заметной ноткой осуждения в голосе, но сделал глубокий вдох и взял себя в руки. – С тобой все в порядке?

– Да, сэр, – ответил Этан.

Проткнутое гвоздем бедро было не в счет, сущий пустяк по сравнению с ранами, которые он видел у других, кто выбрался из развалин… Одиннадцать человек погибли, их тела, накрытые окровавленными простынями и одеялами, лежали всего в двадцати футах.

– Джон! – Оливия будто только сейчас поняла, кто перед ней стоит. – Я пыталась найти Винсента. Он звал меня. Я слышала его голос… но так и не нашла. Ты, случайно, не слышал, как он меня звал?

Джей-Ди бросил быстрый взгляд на Этана, потом снова на женщину.

– Нет, Оливия, не слышал, – ответил он.

– Со мной был Этан, – ровным, серьезным голосом продолжала она, но ввалившиеся глаза горели безумным пламенем. – Он обо мне позаботился. Мне кажется… там было что-то ужасное. Что-то такое… – Оливия усиленно искала более точное слово. – Ужасное, – повторила она. – А Этан не подпустил его ко мне.

– Горгонец из корабля, – пояснил доктору Этан. – В развалинах.

– И ты от него отбился? Но как?

Пришло время говорить правду, не важно, насколько невероятно она звучит. Этан посмотрел доктору прямо в глаза и заговорил не как мальчик, а как взрослый мужчина.

– Я убил его, разорвал в клочки, – сказал он. – Захотел его уничтожить, и он был уничтожен. Но где-то там есть еще один. Это его ищут сайферы. Я бы не хотел увидеть такую тварь хотя бы еще раз.

Джей-Ди молчал. Лицо его покрылось мертвенной бледностью, только багровый синяк выделялся на подбородке, куда кто-то случайно заехал ему в суматохе бегства.

– Что ж, – смог наконец сказать он. – Я никогда их не видел и уж точно, черт побери, не хотел бы увидеть. Прошу, избавь меня от подробностей, ладно?

Этан кивнул, и больше они об этом не говорили.

Вдруг мимо Этана прошла девушка, села рядом с Оливией и, всхлипывая, обняла ее. Та самая блондинка с повязкой на глазу; минувшей ночью Этан видел, как, лежа на земле, она разглядывала звезды. Теперь он заметил, что на ее повязке в виде звезды наклеены стразы. Наверное, хотела хоть чем-то приукрасить свое увечье, подумал он. Повязка на глазу как заявка на некий стиль, заявка на жизненную позицию. Длинные светлые волосы ее были грязны, лицо испачкано пылью и гарью. Одежду ее составляли джинсы, темно-красная кофточка и синие кроссовки «Найк», довольно потрепанные, но не грязнее той одежды и обуви, что он видел на других обитателях крепости. Девушка обнимала Оливию и продолжала рыдать. Оливия и сама пустила слезу, но потом взяла себя в руки. Она тоже обняла девчонку.

– Ну-ну, Никки… – сказала она почти строгим голосом. – У тебя что-то болит?

Девушка отрицательно покачала головой и снова уткнулась в плечо Оливии.

– Ну и ладно, – сказала Оливия. – Все хорошо. – Она ласково погладила девушку по волосам, глядя на нее покрасневшими от слез глазами. – Будем как-то из этого выбираться. Мы пока еще живы.

Этан бросил оценивающий взгляд на комплекс. Доктор, прихрамывая, двинулся навстречу приближающейся к ним семье окровавленных латиноамериканцев, чтобы оказать им посильную помощь. За руку матери держался мальчик лет семи или восьми. Лицо его отца было обезображено глубокой раной, волосы припудрены пылью.

– Мы должны отсюда уйти, – спокойно сказал Этан. – До наступления темноты мы должны убраться подальше.

– А куда нам идти?

Вопрос задала девочка с повязкой на глазу. Она снизу вверх смотрела на Этана как на сумасшедшего.

– Кто ты вообще такой? – резко продолжила девчонка. – Погоди-погоди… Ты тот самый мальчишка, которого привезли к нам несколько дней назад. Тебя зовут… Этан, да?

– Да. Этан Гейнс. Честно говоря, – он пожал плечами, – это придуманное имя. Своего настоящего я не помню.

Он попытался изобразить некое подобие улыбки, но у него ничего не вышло.

– А я училась в школе, в десятом классе, – сообщила она. – Откуда ты взял это имя?

– Увидел на указателе, кажется. Имя как имя, не хуже других. А ты Никки… а по фамилии?

– Стэнвик.

Здоровый глаз ее покраснел от пыли и дыма, но, кажется, был темно-карий.

– А родители твои где?

– Умерли, – спокойно ответила она, и Этан подумал, что это, должно быть, произошло в самом начале войны. – И старшая сестра тоже.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже. А у тебя? – спросила она будничным голосом, как бы между прочим, будто они обсуждали фасоны кроссовок.

Мир стал жесток, подумал Этан, и люди очерствели… те, кто остался в живых, много чего и насмотрелись, и натерпелись. В этом мире надо быть черствым, иначе погибнешь.

– Я их не помню, – ответил Этан. И заметил шрам у нее на лбу, прямо над повязкой, и несколько шрамов поменьше на щеках. А от нижней губы до подбородка шел шрам значительно глубже.

– Никки с нами уже давно, – сказала Оливия. – Она прибыла сюда в первое лето. Мне надо встать. Помогите, пожалуйста.

Этан и Никки помогли Оливии встать на ноги. Оливию немного покачивало, и Этан был наготове, если женщина упадет, но она держалась на ногах довольно крепко.

– Спасибо, – поблагодарила Оливия.

По дороге, направляясь к ним, шла группа людей, шесть человек, одного из них двое почти несли на себе. Она узнала Джоэла Шустера, Ханну Граймс, Гэри Рузу, а еще…

– Боже милостивый! – проговорила Оливия сдавленным от волнения голосом. – Да это же Дейв!

Сердце Этана подпрыгнуло. Дейв Маккейн был одним из двоих, кто поддерживал худого старика с белой бородой и длинными, такими же белыми волосами, забранными в конский хвост. Насквозь пропыленный и всклокоченный Дейв, однако, не производил впечатления человека, который только что пережил катастрофу; на нем были все те же джинсы, черная изорванная футболка и неизменная темно-синяя бейсболка на голове. Каштановая борода, тронутая сединой, поседела, казалось, еще больше, но виновата в этом была все та же пыль. На боку в кобуре висел «узи», а на поясе, тоже в кобуре, прятался револьвер. Лицо выглядело мрачным, а на переносице виднелся кровавый порез. Увидев Оливию, Этана, Никки Стэнвик и Джей-Ди, он и бровью не повел, просто кивнул им, будто они недавно расстались.

– Давай-ка пока устроим Билли здесь, – сказал он. – Джей-Ди, кажется, он сломал правую ногу. А с тобой что?

– Ничего особенного. Потянул лодыжку. – Джей-Ди пожал плечами, хотя на самом деле лодыжка зверски болела. – Билли, а ты как?

– Как кусок дерьма на крекере, – процедил старик сквозь стиснутые зубы. – Сломаешь ногу – сам узнаешь. Тут и без врача все понятно. Ой, черт бы вас… поосторожнее, не дрова сгружаете!