Роберт Маккаммон - Граница [litres]

– Скоро Денвер увидим, – объявила Ханна. – Если, конечно, для нас зажгли хоть один фонарь.

Но впереди они видели только мрак ночи, а на мостовой прямо перед автобусом неожиданно возникла грудная клетка скелета с черепом, и на этот раз объехать Ханне уже не удалось. Череп хлопнул под правым колесом, как выстрел.

К такому Джефферсон Джерико оказался совсем не готов. Усеивающие дорогу человечьи останки… чаще всего даже не целые скелеты, а кости, разбросанные по сторонам… но кем? Животными, которые выходят из своих логовищ, чтобы вволю попировать мясом убитых? Да, наверное, так оно и есть. Он вглядывался вперед, в темноту, где их поджидал большой город Денвер, и теперь окончательно понял, от какой действительности ограждают горгонцы его и других жителей Нью-Идена. Эту жуть душа человеческая вряд ли способна вынести, от такой звериной жестокости и беспросветности малодушно подкашивались ноги. Ему вдруг страстно захотелось обратно в Нью-Иден, где есть водопровод и работает электричество, где есть солнце, пусть оно фальшивое, как и все остальное, но, по крайней мере, дает ощущение комфорта и защищенности. Вернуться назад, пускай даже к Регине с ее ненавистью; ведь когда-нибудь эта война закончится, думал Джефферсон, и он снова станет доволен самим собой и окружающим миром, считая, что он лишь пользуется дарами, которыми его наделил Господь Бог.

Он вспомнил, что ему сказала его обольстительница, горгонская шлюха: «Мы дали тебе много чего, мой милый Джефферсон. Очень много. А с того, кому много дается, много и спрашивается».

Джефферсон поежился. «Боже мой, – думал он, стоя в автобусе, который двигался все дальше в бесконечную ночь, – выжить здесь, в этом мире, я не смогу».

Значит, надо брать этого мальчишку. Что бы он там ни представлял собой, какими бы силами ни обладал, его нужно брать, и чем скорее, тем лучше.

Джефферсон заметил, что Воуп чуть-чуть повернул к нему голову и разглядывает его, читает мечущиеся в стенках его пугливого разума мысли. Смотрит на него с высокомерной улыбочкой на горгонских губах… или это ему так кажется? Да и вообще, умеет ли Воуп улыбаться?

Не важно. Улыбка исчезла, и Воуп отвернулся.

Сжавшись за спиной Дейва с Оливией в набитом людьми автобусе, Этан твердо решил, что настало время действовать. Нельзя дожидаться, когда эти трое ударят первыми, а то, что это рано или поздно случится, он чувствовал: прячущаяся в глубинах теней ядовитая змея готова броситься вперед. И не менее ясно он сознавал: один из них – принявший облик человека горгонец.

Опасности подвергаются все, кто сейчас в автобусе. Он должен что-то предпринять, причем немедленно.

Этан стал проталкиваться вперед.

– Простите, – говорил он. – Извините. Позвольте пройти. Простите… простите…

Он протискивался между оставшимися в живых обитателями Пантер-Риджа, пока не добрался до Дейва с Оливией. И тут увидел этих троих, стоящих на передней площадке автобуса и всматривающихся в темноту большого города. Вот один из них медленно повернул голову, и маленькие, темные, как кусочки кремня, глазки над его черной бородой вцепились в мальчика и не отпускали; Этан сразу признал в нем врага.

– Дейв… – сказал Этан.

– В чем дело? – с тревогой откликнулся Дейв – такую же нотку тревоги он услышал в голосе мальчика.

Пришелец все не сводил с него пристального взгляда, и вдруг еще один из этих троих повернулся и посмотрел на Этана. Спутанные каштановые волосы, такая же каштановая бородка, – он был грязен и выглядел исхудалым и изнуренным, но Этан сразу подумал, что лицо слишком пухленькое, слишком смазливое, этот человек вряд ли испил полную чашу горя и испытаний военного времени. Такое впечатление, что он тоже маскируется под чуждой ему личиной. Тем не менее он – человек… как и третий, лысый и потный… но все-таки…

– Что такое? – спросила Оливия, заметив, что Этан не ответил на вопрос Дейва.

В глазах человека с каштановой бородкой сверкнула искорка узнавания. Лицо его на несколько секунд застыло… но вот он улыбнулся – словно между облаков блеснул солнечный луч.

– Привет, – сказал он. – Как тебя зовут?

– Впереди огромная воронка, черт бы ее побрал! – громко объявила Ханна. Держись, поворачиваю!

Автобус вильнул вправо. В луче фары показался грузовой тягач с прицепом, который когда-то врезался в ограждение правой полосы; Ханна, стиснув зубы, стала отчаянно выруливать, автобус с металлическим скрежетом скользнул по задней части прицепа. Некоторые из пассажиров, у кого нашлись силы, испуганно закричали.

– Тише! Что вы как маленькие! – прикрикнула на них Ханна.

– Хочешь пройти вперед? – спросил Этана Джефферсон Джерико.

«Тот самый мальчишка, – догадался он. – И ничего в нем такого особенного нет… или все-таки есть?»

– Ну давай, иди сюда! – Джефферсон поманил его к себе, хотя пальцы его слегка дрожали от страха перед тем, что сейчас должно произойти.

– Ну что пристал к мальчику? – буркнул Дейв. – Ты его не знаешь, и он тебя тоже. Ты меня понял?

– Да я ничего, мне просто показалось, что ему в давке трудно дышать. Смотрите, как там тесно.

– Все в порядке у него с дыханием. Чего тебе, Этан?

«Этан, значит, – подумал Джефферсон и прищурил глаза. – Ну давай, иди ко мне, Этан, дай обниму тебя».

Горгонец снова пристально уставился на Этана. Глаза его быстро заморгали… раз-два-три, и снова: раз-два-три. «Потрясающе…» – подумал Этан, чувствуя, словно чьи-то холодные пальцы протянулись к его мозгу и пытаются проникнуть внутрь, чтобы пошарить там, как квартирный грабитель шарит по ящикам шкафа в поисках ценностей.

«Ничего у тебя не выйдет», – снова подумал он, и сразу в его сознании возникло нечто вроде прочнейшей металлической стены, и хотя он все еще чувствовал, как чуждые пальцы скребутся по ней, пытаясь нащупать слабое место, но пришелец так и не смог пробиться и вырвать то, что ему хотелось.

Стена доказала свою прочность, теперь можно поговорить с Дейвом, поделиться с ним мыслями. Пальцы шарят все настойчивее, энергичнее, но пробиться им не под силу.

Этан уже хотел было сказать Дейву, что чернобородый – горгонец, но удержался. Вместо этого он представил себе собственную, отливающую серебром руку с длинными и более тонкими, чем его настоящие, пальцами. Представил, как эти серебристые пальцы, словно струйки тумана, тянутся мимо Дейва и Оливии и проникают в голову этого чернобородого существа, сквозь созданный пришельцами из какого-то непонятного вещества череп и он там видит…

…видит перед собой странный ландшафт, что-то вроде болота, заросшего желтыми и бурыми, отдаленно напоминающими деревья растениями, торчащими из густой, как гороховый суп, пелены тумана; словно сведенные мучительными судорогами, они похожи на кактусы, покрытые кожурой, из которой торчат шипы, и эти шипы ритмически поднимаются и опускаются, словно растение дышит пропитанным вредными испарениями воздухом. Под облаками летают хищные птицы с длинными зубастыми клювами и серой плотью, и, охотясь на тварей, похожих на крабов и угрей, время от времени то одна, то другая пикирует и ныряет в красноватую жидкость, отсвечивающую не как вода, а скорее как ртуть. Потом вдруг все меняется, словно кадр в кино, движение ускоряется… Под небом с двумя лунами Этан видит огромный город с тысячами низеньких, словно слепленных из глины или грязи строений, спроектированных чуждым разумом и созданных чуждыми орудиями. По городу взад-вперед двигаются горящие синим светом шары, по узеньким улочкам то ли скользят, то ли шагают какие-то светящиеся фигуры. Снова сменяется кадр, и еще одна сцена: мрак, пустое пространство, монотонно урчат механизмы и из темноты возникают создания – на взгляд землянина, странные и страшные. Кажется, это происходит где-то глубоко под поверхностью планеты, в одной из пустот, где в мерцающем синем свете мечутся какие-то тени. Здесь разрабатывается рождающееся в умах военных оружие уничтожения – им всегда хочется создавать новейшие и все более мощные его образцы; здесь же находится и хранилище неведомой человеку энергии, где стены, окрашенные в цвета боевых кораблей, наполнены искусственной жизнью.