Роберт Маккаммон - Граница [litres]

– Поезжайте за нами, Дейв. Мы поедем медленно, оружие будем держать наготове. В городе тысячи этих уродов. Да какой это город… был когда-то. По машинам, – скомандовала она.

И как только повернулась к броневику, по небу на высоте примерно мили с пронзительным визгом что-то пронеслось, пульсируя ярко-синим свечением, а вслед за ним – четыре красных пылающих шарика, кружащихся один вокруг другого, как атомы в молекуле. Женщина в военной форме на это даже не взглянула.

«Добро пожаловать в Денвер», – подумал Дейв.

Но он был так рад видеть настоящих американских военных, с серьезной огневой мощью, что ему хотелось плакать от облегчения, но не делать же это на виду у всех, еще чего не хватало. Тыльной стороной ладони он незаметно вытер влажные глаза и двинулся обратно через этот серый вертоград смерти. Подошел к автобусу, взял лежащий на капоте «узи». Смертельно уставший, но понимая, что надо продержаться хотя бы еще немного, он поднялся в автобус.

Небо и вправду было освещено заревом. Под ним некогда был огромный торговый центр. Теперь же он стал крепостью, которая во много раз превосходила крошечный по сравнению с ней форт Пантер-Ридж.

По всему периметру, кроме въезда, крепость окружали мотки колючей проволоки типа «концертина». За ними были устроены заграждения из бревен, дальше стояла двадцатифутовая стена из кирпичей, булыжников, кусков металла с острыми краями, бутылочных осколков – словом, всего, обо что можно серьезно пораниться. На острых жалах колючей проволоки повисло с десяток гниющих серых трупов. Еще несколько были раскатаны в серое желе на дороге. Над стенами высились вооруженные пулеметами сторожевые башни с плоскими крышами. Работали генераторы, снабжая энергией прожекторы, два из который сейчас провожали лучами приближающиеся броневик и школьный автобус. Огромный подъемный створ, ощетинившийся острыми шипами, словно в средневековом замке, с помощью цепного механизма был поднят, а когда обе машины проехали внутрь, створ снова был опущен.

Торговый центр оказался частично освещен. На стоянке было много легковых автомобилей, несколько военных грузовиков, а также еще один бронеавтомобиль. Когда Ханна вслед за броневиком вывела автобус через главный въезд на территорию центра, то увидела – как и Дейв, и Оливия с Этаном – поджидающий их почетный караул из десятка солдат с винтовками. Многие в автобусе не выдержали и облегченно расплакались, но Этан внимательно наблюдал за горгонцем и за человеком, который, как ему показалось, пытался его схватить. Человек сидел в кресле и убаюкивал правую руку, которая, кажется, была серьезно повреждена, а горгонец как стоял неподвижно все время пути от шоссе до этого убежища, так и продолжал стоять. Третий из их компании, лысый, все еще лежал, свернувшись калачиком, недалеко от Ханны. Он тоже человек, подумал Этан, но ему показалось, что от лысого исходит некая непонятная вибрация, а заглянув в мозг этого человека, мальчик увидел лишь исполненный страха и замешательства мрак и какие-то мелькающие тени.

А вот тот, что с поврежденной рукой, продолжал поглядывать на Этана, сжимая сломанные пальцы. Лицо его покрылось потом. Сломанные пальцы? – удивился Этан. Он запустил серебристую руку ему в сознание – и обнаружил непроницаемую оболочку, которая, похоже, защищала своего хозяина от постороннего проникновения в его мысли, прошлые, настоящие и будущие. Эта оболочка, казалось, была раскалена до синевы и светилась так ярко, что обжигала мысленный взгляд. Пришлось убрать серебристую руку обратно, зато теперь мальчик знал… это человек, и он почему-то помогает горгонцам, которые окутали его сознание оболочкой огромной энергии, потому что… Почему?

Потому что, думал Этан, переводя взгляд с горгонской марионетки на самого горгонца и обратно, они не хотят, чтобы посторонний, такой, например, как он, Этан, узнал, зачем этот человек здесь находится.

«Наверняка это имеет какое-то отношение ко мне, – решил Этан. – Этот человек пытался схватить меня за руки. А что, если бы ему удалось?»

Он уже хотел рассказать все Дейву. Сказать, что лучше было бы всю эту троицу вышвырнуть из автобуса или сейчас же передать в руки местных властей. Но в голове мелькнула еще одна мысль: если он так сделает, горгонцу вряд ли придется это по вкусу… а пока этот чужак находится под его контролем. Должно быть, противникам нужно нечто очень серьезное, если они принимают такие меры предосторожности, что касается внешности и защиты от проникновения в мысли.

«Неужели им нужен я?» – подумал он.

«Да. Именно я», – была его следующая мысль.

Автобус остановился. Ханна открыла дверь. К ней сразу же подошли двое бойцов с винтовками, чтобы прикрывать их выход. За ними явился какой-то, судя по внешности, латиноамериканец с черной бородкой клинышком и короткой стрижкой. Одет он был в гражданское, из кармана рубашки песочного цвета торчала ручка.

– Кто тут у вас главный? – спросил он.

– Я… да, думаю, пока я, – ответила Оливия. – Меня зовут Оливия Квинтеро.

– Очень приятно. Я – доктор Эрнандес. Среди вас есть врачи?

– Я, Джон Дуглас, – отозвался Джей-Ди. – Только вот сам ногу подвернул.

Делать нечего, пришлось поднять раненую руку и Джефферсону Джерико.

– Я тоже. Джефф Кушман… кажется, несколько пальцев сломал. Боюсь, правой рукой работать пока не смогу.

Он бросил быстрый сердитый взгляд на Дейва Маккейна, хотя понимал, что это спасло его от разоблачения… но как это скажется на его задании?

– Прежде всего надо перенести тяжелораненых, – сказал Эрнандес. – Как можно быстрее освободите проход. Приступайте.

Он поморщился, увидев мертвого серого.

– Нет, сначала уберите этот мусор.

Работа закипела. Подошли еще солдаты, они помогали выносить раненых. Вынесли тело Гэри Рузы, израненную Лилу Конти, Аарона Рэмси. Когда доставали Билли Бэнкрофта, он ругался, как пьяный матрос, но и он поплыл по воздуху, качаясь на руках несущих, внутрь торгового центра, где доктор Эрнандес сообщил Оливии, что и медикаментов, и препаратов, и прочих медицинских средств у них в больнице хватает. Потом в автобус поднялась женщина-офицер из броневика и сняла шлем, продемонстрировав густую копну золотисто-каштановых, как осенние листья, волос. На вид ей было лет тридцать пять, на усталом лице с волевым подбородком и высокими скулами светились синие глаза. На форме ее красовалась бирка: «Капитан Уолш».

Она стояла всего в трех футах от горгонца, который бараньим взглядом уставился на нее и даже несколько раз моргнул. Этан понимал силу этого существа, но непосредственной угрозы пока не чувствовал. «Рассказать Дейву? Или еще рано?» – задал он себе вопрос. А горгонец слегка повернул голову и посмотрел на Этана, и мальчик, который про себя уже понял, что он не просто мальчик, а нечто большее, подумал, что лучше пока промолчать, пусть все идет своим чередом. Если понадобится, он сможет защитить своих друзей… он это знает, и пока этого достаточно.