Крис Райт - Полая гора

— Том тридцать три… — пробормотал Хегайн, сканируя пространство ручным авгуром в надежде отыскать нужные документы. — Том пятьдесят девять… Дьяволы подземные, здесь что, вообще никакой системы нет?!

Спиноза внимательно осматривала полки. Рядом с каждым крупным стеллажом расположились гравитационные погрузчики. Кое-где виднелись угловатые когитаторные станции. Можно было расслышать где-то вдалеке шаги других служащих и шорох пергамента, что разносился по длинным гулким коридорам. На тактическом дисплее шлема отображались координаты пролетающих поблизости сервочерепов. Даже здесь, в подземных глубинах, у арбитров были и глаза и уши.

— Вот что мы ищем, — сказала Спиноза, указывая на комплект запечатанных записей. Оставалось надеяться, что Ревре не соврал.

Они стояли перед запертым хранилищем — за решетчатой дверью виднелись расставленные по комнате металлические ящики. Спиноза просканировала каталожные таблички и сравнила их с полученными от писца данными. Убедившись, что все в порядке, дознаватель открыла дверь. Та со ржавым скрипом отъехала в сторону, пропуская посетителей в хранилище. Хегайн вытащил один из ящиков и принялся перебирать коды доступа, полученные от Ревре, пока не нашел нужный. Крышка скользнула в сторону, но внутри было пусто.

— Есть что-нибудь? — спросила Спиноза, заглядывая в контейнер.

Хегайн несколько секунд сканировал внутренности ящика системами шлема в поисках остаточных данных.

— Да, раньше здесь лежали документы, — сказал штурмовик, проводя пальцами по дну. — Стандартный пергамент. Но больше его тут нет.

Они достали еще один ящик. Потом еще один. Во всех пусто. Агенты Инквизиции перекопали еще несколько соседних хранилищ и ничего не нашли.

— Здесь были протоколы переговоров на высшем уровне, — произнесла Спиноза, доставая очередной контейнер. — Полагаю, очень немногие решились бы на их уничтожение без приказа с самого верха.

— С физическими копиями все ясно, — сказал Хегайн, облокачиваясь на ближайший стеллаж. — Но, если я правильно помню, Ревре дал нам коды доступа и к цифровым копиям, да?

— Скорее всего, там то же самое, — отозвалась Спиноза. — Но раз уж мы зашли так далеко, нужно проверить все варианты.

Они вернули ящики на место и закрыли все крышки, после чего проследовали по коридору к ближайшей когитаторной станции. Это была огромная старинная машина с проржавевшими теплопоглотителями и мутной экранной линзой на шарнире. Толстые кабели тянулись из задней части устройства куда-то под пол, соединяя его с другими такими же станциями.

Спиноза опустилась в кресло перед терминалом и активировала устройство ввода. Дух машины закашлялся, затрещал и пробудился. Дознаватель вытащила из разъема клавиатуру и скорректировала положение линзы так, чтобы глиф-проектор располагался на уровне лица.

— Доступ к записям, — сказала она в решетку вокса, прикладывая жетон-удостоверение к верификатору.

Когитатор ненадолго задумался и защелкал. Наконец на линзе зажглась светящаяся строка рун: «Добро пожаловать, проктор. Введите код доступа».

Спиноза вбила первую из комбинаций, полученных от Ревре, отчего когитатор снова задумался.

«Записи по запросу отсутствуют. Есть ли у вас другие запросы?»

Дознаватель ввела текст: «Файлы данных по этой теме были удалены?»

Когитатор запустил логические процессы. Транзисторы на задней стенке замерцали, подключая к работе вычислительные мощности устройства.

«Да, проктор».

— Кем?

«Неизвестно, проктор. Есть ли у вас другие запросы?»

Спиноза вводила коды один за другим, получая доступы к разным хранилищам данных, но ответ не менялся.

«Записи по запросу отсутствуют. Есть ли у вас другие запросы?»

И во всех случаях когитатор подтверждал, что раньше эти материалы существовали, но были удалены. Кто-то уничтожил все подчистую. Тупик. Если и была какая-то связь между маршалом-провостом и офисом спикера, то ее оборвали и замели все следы.

Хегайн начал волноваться. Он ходил из стороны в сторону, всматриваясь в темноту коридоров спереди и сзади. До настоящего момента их никто не беспокоил, но все могло измениться в любое мгновение.

— Информация по документам в данном хранилище с упоминанием представителей спикера капитанов-хартистов, — произнесла Спиноза в вокс просто на всякий случай.

«Отсутствует, проктор. Есть ли у вас другие запросы?»

— Знаете, госпожа, — сказал Хегайн, продолжая всматриваться в темноту. — Мне кажется, больше мы ничего не получим.

Спиноза проигнорировала товарища. У нее оставался еще один код — последний. К тому моменту разум Ревре уже начинал угасать. Работа, которая выпала на их долю в притоне, не была ни приятной, ни достойной. Было бы лучше, если бы что-то все-таки нашлось. Иначе получается, что они просто бессмысленно убили это ничтожество.

— Почти закончила, — сказала дознаватель и ввела последовательность символов.

Когитатор затрещал и защелкал. Затем замолчал. На несколько мгновений повисла тишина — такая, что можно было расслышать, как поскрипывают стеллажи со свитками.

Машина без предупреждения отключилась. Тусклые светильники под потолком погасли, и полумрак архива сменился кромешной темнотой.

Откуда-то издалека едва слышно завыли тревожные сирены.

— А я и не думала, что он найдет в себе силы на такое, — невесело ухмыльнулась Спиноза.

Она поднялась с кресла и вытащила оружие из кобуры. Хегайн уже держал наготове автопистолет и шоковую дубинку. Оба агента Инквизиции активировали приборы ночного зрения.

— Прости, сержант, — бросила Спиноза, устремляясь в направлении выхода. — Боюсь, последний код был лишним.

— Не извиняйтесь, госпожа! — Сержант весело хихикнул. — Я все равно не люблю прятаться. Уж лучше драка, не правда ли?

Спиноза вспомнила слова Кроула: «Если нас вычислят, мы будем беззащитны».

— Постарайся не прыгать под пули, — сказала дознаватель, ускоряя бег. Сирены звучали громче. — Сначала надо выбраться отсюда, а потом подумаем, что делать дальше.

Кроул и Байан воспользовались поездом на магнитной подушке, чтобы добраться от ангаров до глубин Нексуса. Горгий покорно висел над плечом инквизитора, не произнося ни слова. Чем дальше, тем очевиднее становилась кричащая роскошь. Приподнятый над поверхностью путь поезда проходил через множество залов, и каждый следующий был больше предыдущего. Везде сиял яркий свет и, сверкая драгоценной фурнитурой, гудело бесценное оборудование. По выложенному белым мрамором полу чинно вышагивали служители в ярко-синих накидках. Время от времени встречались рельефные изображения имперской аквилы. Двуглавый орел слепо взирал на творящуюся внизу суету. А вот герб хартистов попадался на глаза куда чаще — им была украшена почти каждая поверхность.