Саша Ино - Зверь. Слёзы Неба

— Но чаще встречаются именно такие пары? — Стас кивнул в сторону Карумана.

— Не чаще, — отрицательно покачал головой военный. — Зависит от возраста вампира. Самые распространенные — трехсотлетние вампиры, двинутые на романтизме. Они скорее выберут себе в пару свою обращенную жертву. Поэтому чаще можно встретить аристократа и пастушку или дворянку и поэта. У них в моде неравные гетеросексуальные союзы. Вампиры старше пятисот лет или, наоборот, в двести склонны блюсти родовую чистоту крови. Среди них почти все нуклеарные пары заключены между родственниками, что позволяет им плодить потомство.

— Как? — у Стаса без преувеличения отвисла челюсть.

— Молча. Ты что не знал, что вампиры могут размножаться?

— Не-а.

— Ну и образование нынче пошло, — посетовал полковник. — Вампиры, конечно, могут иметь детей, но только в союзе с клановым сородичем.

— А с людьми? Есть же легенды, книги всякие, мультики и кино…

— Больше верь сказкам. Но случаи бывали, хотя очень редкие. Семя вампира по своему качеству холодное, оно нежизнеспособно в теле человеческой женщины. Так же как и семя мужчины не подходит вампирше.

— Но случались же прецеденты?

— Скорее они подтверждали правило. К тому же, если ребенка сразу не ввели в стаю, его ген вампира может и не пробудиться. Он так и будет вести жизнь обычного человека и не знать, что за сила в нем дремлет.

— И умрет?

— Да, как и все люди.

— А что должно случиться, чтобы человек обнаружил свою вампирскую сущность?

— Сила сама пробуждается, но вот только неясно, что именно способно ее пробудить.

— И нет никаких догадок?

— Предположений масса. От стрессов до гормональных колебаний. Но точно еще ничего не установлено.

— Вот как.

— Да, именно. Вампиры таят массу загадок, и нуклеарный феномен — самая большая из них. Вечная пара, полное единение душ, сплошная фантастика, честное слово.

— А что будет, если нуклеары захотят расстаться?

— Не знаю таких случаев. За всю историю летописи о вампирах подобное не происходило ни разу. Ну, в самом деле, как духовные сиамские близнецы могут захотеть разойтись?!

— Ну, бывало же, один нуклеар погибал, что тогда делал второй?

— Ничего. Он либо уходил вслед за парой, либо жил дальше, при желании обретая второго нуклеара.

— Второго?

— Угу. Но подобные происшествия все равно оказывают крайне болезненное влияние на их существование.

— Красиво… — Стас задумчиво уставился на вампиров за стеклом.

— Нравятся вампиры? Или конкретно наши голубки?

— Нет, нет, я об истории… Ну, а Каруман и Натан… они же всего-навсего следуют своим традициям.

— Хех, — усмехнулся полковник. — Они тоже в своем роде парадоксальная парочка.

— В смысле? — изумился Стас.

— До них вампиры-долгожители из разных родов никогда не объединялись, обычные вампиры да, но высшие — никогда.

— Эм?

— Объединение кровавой истории слишком большой риск для обоих. Нужно поступиться гордостью клана, своим самолюбием, чтобы отдать часть силы или стать ведомым. Почти невозможное условие для двух высших. А эти объединились.

— Значит, вампиры все-таки могут любить…

— Я бы на твоем месте остерегся подобных иллюзий, — полковник усмехнулся. — Они звери.

— Но господин Каруман не похож на безумного вампира.

— Не смотри на первое впечатление, он один из самых древних из ныне живущих упырей и один из самых сильных. Я не знаю, что у него в голове и почему он помогает нам, но не усыпляю своей бдительности в лучах его добродушия.

— Все же он на нашей стороне.

— Получается так. По крайней мере, ни разу не дал повода усомниться.

— Хм, и почему такой выдержанный аристократ, как Тремерс, выбрал себе в пары самого безудержного и не приостановленного вампира?

— Кто знает, — пожал плечами полковник. — Я же уже сказал, Каруман — один из древнейших, чья история тянется на многие тысячи лет, в его время были распространены мужские союзы. Тогда женщина воспринималась скорее как обслуживающий инструмент без души и разума. Возможно, в Карумане сказались воспитание и привычка. С этой точки зрения я могу объяснить их связь, но вот почему он выбрал конкретно Джулиани, мне неведомо. Что притягательного он мог увидеть в истории его крови…

— Сейчас он выглядит счастливым, — протянул Стас, наблюдая за Каруманом, гладящим руку своего возлюбленного.

Каруман поднял глаза и устремил обжигающий пустотой взгляд на людей в аппаратной.

Стас вздрогнул.

— Вы можете продолжить, — добродушно, но властно произнес Каруман так, что его голос был отчетливо слышен в изолированном помещении.

— Сергей Владимирович! — тихо пискнул Стас. — А разве у нас не звукоизоляция?

— Она самая.

— Но как тогда?

— Ты забыл, что он высший?! — хмыкнул полковник. И прокричал в рацию:

— Третья фаза!

Как только закрылась дверь за Каруманом, провода стянувшие руки спящего вампира окрасились багрянцем. Людская кровь тянулась к пустым венам.

Первое соприкосновение с руками вампира.

Ничего.

Водопад человеческого наследия продолжал поступать в жилы высшего существа, но реакции долго не было. Наконец, его пальцы едва заметно зашевелились. Потом наступил миг молчания, чтобы нарушиться ревом пробуждающегося монстра. Его буквально било и крутило на импровизированном ложе. Тело, сводимое судорогами, постепенно обретало жизнь.

Последними пробудились глаза, распахнувшись в отчаянной и безумной злобе.

Вампир снова закричал, вскакивая и протягивая руки к небу, словно хотел вырвать оттуда кусок. Но плечи быстро ослабели, и он бессильно откинулся обратно на покрывало и жадно задышал.

Натан Джулиани пробудился.

Тусклый обрывок воспоминаний Натана.

— Мама, они меня снова обзывали, — маленький черноволосый мальчик утирал слезы рукавом льняной рубахи.

— Малыш, — его белокурая мать, прячущая богатство волос в платке, наклонилась к ребенку, — они глупые.

— Почему? Почему они меня все не любят и бьют!

— Вовсе не все тебя не любят, многие к тебе хорошо относятся.

— Кто? — мальчик вопросительно уставился на мать.

— Ну…. — женщина растерялась, она искренне хотела помочь сыну, но не могла.

— Натан! Я так ждал, — Каруман снова вбежал в помещение и буквально схватил вампира в охапку, прижимая к себе.

— Банный лист пожаловал, — прохрипел Натан, чей голос после долгого сна еще не пришел в норму. — Что за говно вы мне вливали? Это не кровь, а помои.

— Я старался, Натан, это лучшее из того, что было.

Каруман не мог стереть с лица счастливую улыбку.

— Людишки-то измельчали. Долго я спал?

— Пятьдесят шесть лет, — Тремерс заключил в ладони лицо Натана и прошептал. — Я так скучал по тебе, по твоим глазкам, по твоей иронии, по твоим поцелуям.