Андрей Валентинов - Нестор [litres]

– Р-руки назад! – рявкнул роттенфюрер-эсэсман, – Па-а-ашел!

Добрый однако! Мог бы и прикладом двинуть.

Над Бухенвальдом, Городом Солнца, сиреневые сумерки. Всех уже загнали в «блоки», поэтому идущий между бараков заключенный засветится ясным месяцем. А под конвоем – в самый раз, почти как в шапке-невидимке.

– Возьмешь чего? Шнапс есть, шоколад, сигареты, французские, между прочим.

И голос иной, и тон. Оборачиваться Иоганн Вайс не стал, привык к подобным метаморфозам.

…Сигареты нужны, они тут вместо валюты. Попросишь чего, отвали парочку – или даже полпачки в зависимости от просьбы. Вроде смазки в подшипниках, чтобы крутились без шума и дыма. Но шоколад… Половина плитки в день – и можно выжить, проверено. В «блоке-5» парню из Праги совсем плохо…

– Шоколадку и пачку сигарет. Только у меня денег сейчас не хватит.

– Кредит – тридцать процентов в день, – отозвался Вилли-роттенфюрер. – Тебе, так и быть, без процентов, добрый я сегодня. На обратном пути передать?

– Ага.

Роттенфюрер куплен с потрохами, причем продался сам и очень охотно. Для него Вайс, номер 30970, не бывший красный комиссар, а криминальный с зеленым «винкелем». Своя своих познаша.

Шли недалеко, в больничный барак. Из лекарств там имелась лишь зеленка, но за мзду «лагершрейбер» мог на день-другой освободить от работ. Поэтому «больничка» не пустовала.

Прибыли!

– Здесь тебя подожду, – рассудил Вилли. – Разговор есть… Чего стоишь? Па-а-ашел!

Вокруг больничного барака – колючка, у калитки еще один эсэсман. Вход – три сигареты, кредит не предусмотрен.

– Добрый вечер, штурмманн!

– Вайс? Зачастил ты что-то. Не к «атлету» [80] « Атлет » – на лагерном жаргоне «зубной врач». часом? А то я могу сигарету тебе сэкономить, одним ударом всю челюсть вышибу. Га-га-га!..

Прямо за калиткой – главный вход, туда не надо, надо к боковому, что слева. Хорошо, что штурмманн отвернулся…

За дверью – темно. Сигаретный дым, голоса. В проходе – знакомый парень, из «красных», кличка Мюке. Каждый раз встречаясь с ним, Вайс удивлялся. Комар – почему? Больше на богомола некормленого похож.

– Нестор? Заходи, уже начали.

Подпольный лагерный комитет [81] В нашей реальности создан в 1942 году. решили назвать «интернациональным», за проволокой не только немцы и евреи, но и чехи, австрийцы, швейцарцы. В этом все оказались едины, во всем прочем – нет.

– Не дело, камрады! Двоих спасем, сотню все равно загубят, а потом и до тех двоих доберутся. И до нас самих! Предлагаю – восстание, как в Бёргерморе, как в Горгау! Захватим главный лагерь, потом поднимем филиалы. Если быстро и все сразу – потери будут минимальны, по моим расчетам – десять процентов. Восстание предлагаю приурочить к началу войны, как только Вермахт перейдет границу. Тогда нас обязательно поддержат.

– Кто поддержит, камрад? Французы десант высадят? И кого ты поднимешь? Треть «мусульман» едва на ногах стоит, какие из них вояки? Так что стратегия у нас правильная. И тактика правильная. Будем спасать тех, кого возможно. И передавать сведения за границу. Нас действительно поддержат, но не сейчас, а потом, когда Бесноватого на всех фронтах бить начнут.

Спорили не в первый раз. Иоганн Вайс, заключенный номер 30970 (для «красных» – подпольная кличка «Нестор»), не вмешивался, слушал. У него иной фронт – финансовый. Без денег – никак, с деньгами даже в Городе Солнца выжить можно.

В успех восстания он не верил, раздавят в первый же день. Но ждать? Чего именно? Войны? Бесноватый хитер, только о мире и твердит, Красная армия-освободительница завязла на дальних подступах к Варшаве. Сталин с фашистами воевать не спешит, если верить газетам, нового посла в Берлин прислал.

– Предлагаю голосовать!

– А я предлагаю отставить эмоции и перейти к делу. Мы составили смету на ближайший месяц. Камрад Нестор, тебе слово.

Иоганн Вайс протиснулся ближе. Тесна коморка, немного их, непокорных. Горчичное зерно, как сказано в запрещенной на Родине Книге.

Но кто-то же должен начать!

Тени сгустились. Ночь. На землю Бухенвальда ступила Мать-Тьма. Укрыла, спрятала… Сгинули вышки охраны, проволока, бараки. Стало легче дышать. Может быть именно поэтому, миновав калитку, Иоганн Вайс впервые за все недели вспомнил, что идет по земле великого Гёте. Рядом Веймар, но поэт бывал и здесь, где-то рядом растет дуб, названный в его честь. Мог ли он подумать в Москве, в аудитории ИФЛИ…

«Горные вершины спят во тьме ночной, тихие долины полны свежей мглой…»

Гёте?

Иоганн Вайс, номер 30970, вдруг понял, что ему-сегодняшнему как-то совершенно все равно. Хуже! Иоганн Вольфганг писал про своих Вертеров и Фаустов по-немецки. Язык военных разговорников, язык вероятного противника. Пусть и не все, кто «шпрехает», фашисты, но Рейх – враг, и враг смертный. Гёте! Поднять бы в воздух тысячу ТБ-3 и накрыть с одного налета все, что строится в этом благодатном месте, – заводы, склады, дороги! Можно и ночью, когда спят не только горные вершины, но и летчики-истребители Люфтваффе.

Сейчас придется разговаривать с Вилли, хитрый фашист наверняка задумал очередной гешефт. Придушить его, что ли?

Иоганн Вайс глубоко вдохнул холодный воздух Бухенвальда. Придушит! Пусть и не сегодня, не сейчас. Придется отшагать по проклятой земле свой квадриллион. Ничего, справится!

«Подожди немного, отдохнешь и ты»

А сейчас – вперед! Марш левой – два, три!

– Имя с фамилией хоть не перепутаешь? – вздохнул директор интерната. – У нас, предупреждаю сразу, не одна ты такая. Поэтому никаких вопросов, а тем более ответов. И не обижайся, многим пришлось хлебнуть лиха. А ведь они еще дети, первоклашки по ночам, бывает, кричат.

– Понимаю, – кивнула Соль. – София Ган… Но лучше Зофи, так короче.

Директор улыбнулся.

– Ну, желаю удачи! Программа минимум – закончить седьмой класс без троек.

Встал и внезапно взметнул вверх правый кулак.

– Rotfront!

– Rotfront! – очень серьезно ответила Зофи Ган.

В коридоре жутковато. Vnutrennyaya tyurma – пустяки, там хоть светло. А здесь полумрак, каждый шаг отдается эхом. Того и гляди из-за угла выпрыгнет кто-то черный и мохнатый… Почти как в отеле «Des Alpes» ближе к ночи.

Сопровождающая, то ли молодая учительница, то ли старшеклассница, шла уверенно, и Зофи быстро успокоилась. Выпрыгнет, и ладно, лишь бы кусаться не полез. С одеждой хуже, придется носить юнгштурмовку, как и все здешние дамы всех возрастов. Юнгштурмовка, она же «тельмановка», пусть и не мантия Сатаны, но где-то близко. Хорошо хоть в комсомол принимать не рискнут, происхождением не вышла.

…До интерната пришлось ехать больше часа, сначала по шоссе, затем по грунтовке. Куда именно, ей не сказали, где-то на юге от Москвы. Насчет же монастыря предупредили, поэтому она не удивилась, увидев высокие кирпичные стены и башни с острыми шпилями. Почти московский Кремль, если картинкам верить.