Андрей Валентинов - Нестор [litres]

Стреляли еще долго. За окном ревели грузовики, кричали солдаты, затем что-то вновь взорвалось, теперь уже совсем близко. Задрожало стекло. Белов окно закрыл, лег на кровать, закинув руки за голову, и стал представлять, что творится в ночи. Наверняка партизаны, та самая Армия Гизана. Удачно подгадали, точно к побегу Хинтерштойсера. Вероятно, и побег – их работа.

Молодцы!

Вновь вспомнились строчки Константина Симонова. «Под Кенигсбергом на рассвете мы будем ранены вдвоем, отбудем месяц в лазарете и выживем, и в бой пойдем…» На склоне Огра на рассвете…

Парусом в флибустьерском дальнем синем море мелькнула надежда. Может, и отель возьмут? Но тут же погасла – немцы наверняка подумали об этом и меры приняли. Здесь Мюллер, его беречь будут.

А потом – долгий-долгий день, когда ничего не происходит. Молчит телефон, тихо за дверью, только под окнами шумят машины. О нем все забыли – и люди, и призраки. Кормить не собирались, и Александр пробавлялся пачкой печенья, запивая немудреную трапезу водой из-под крана. Не беда, оно того стоит!

Почему-то думалось, что о нем вспомнят вечером, но и этого не произошло. Когда в окна вновь взглянула Мать-Тьма, Александр, не став раздеваться, выключил свет, поудобнее устроился у окна и принялся терпеливо ждать. В стекло постучали в начале одиннадцатого.

Белов улыбнулся. Невидимая девочка-призрак? Пусть так!

…Летные очки, шлем, серый комбинезон, две кобуры при поясе… Замполитрука помог гостье забраться в окно, отступил на шаг.

– А где ваша шапка-невидимка?

Соль, не отвечая, прошла в комнату, упала на стул.

– Александр, дайте, пожалуйста, воды.

Оставалось порадоваться, что гостья не попросила бутерброд с колбасой. Подождав, пока та напьется, он забрал стакан, подошел ближе.

– Надеюсь, не ранены?

Гостья помотала головой.

– Н-нет… Поссорилась со своим парнем, а потом искалечила Мюллера.

– Достойно, – оценил Белов. – Но с парнем-то зачем?

Она сняла летные очки, и Александр понял, что спросил зря. Какой там парень! Девочка еще алгебру учить не начала! Но Соль все же ответила.

– Разозлилась. Если мы с ним поцеловались, это не значит, что он может командовать. Я пистолет пригрозила достать…

Белов где стоял, там и сел. К счастью, пустой стул оказался рядом.

– Не обращайте внимания, Александр, я сейчас всякую чушь несу. Просто… Я пошутила, а он обиделся, всерьез принял. А затем обиделась я…

Скользнула взглядом по комнате и внезапно всхлипнула.

– Наверно, про оружие шутить нельзя, но я не сообразила… А потом, когда в Мюллера выстрелила, поняла, что все взаправду. Я бы перед ним… перед своим парнем… извинилась, но мне нельзя возвращаться. И мы с ним больше наверняка не увидимся.

Александр слушал, думая о том, что женщин ему никогда не понять, пусть даже перед ним пигалица ростом по плечо. Подстрелила шефа гестапо – и забыла, потому что поссорилась с парнем.

– Я чего к вам заглянула, Александр? Хочу прощения попросить. Вам-то ничем не помогла, хоть и пыталась… Расскажу, что слышала, когда Мюллер с вашим следователем в горах разговаривали. Может, пригодится?

Теперь приходилось ловить каждое слово, и уже через несколько мгновений замполитрука понял, что «выходов нет», как написал перед смертью Владимир Маяковский. «Я бы такого исполнил при первой возможности». Добряк Хельтофф не разочаровал. А по поводу же загадочного «канала дезинформации» обеспокоился всерьез. Захотят – сделают. Правда, есть палочка-выручалочка – документ, который он должен подписать, но, теперь, конечно, не подпишет. Вот за это спасибо!..

– В Мюллера стреляла из парализатора, – добавила гостья. – В голову, пара месяцев в больнице гарантированы. Убить бы… Убить бы не смогла. Пока еще…

Александр улыбнулся.

– И не надо. Нового назначат, как бы не поумнее. А помочь вы уже мне помогли.

Соль поморщилась.

– Не надо! Ничем не помогла, насчет документа вы и сами бы сообразили. Могу дать пистолет, настоящий, но это вас не спасет. Найдут – только хуже будет.

– Справлюсь! – Александр встал. – Может, поспите немного? До утра меня точно не хватятся.

– Нет!

Она тоже встала, взглянула в темное окно.

– Полечу дальше, я и так задержалась… Но… Не могу оставить вас так, без поддержки! Иногда человек должен опереться, прежде всего, на самого себя.

Выпрямилась, расправила узкие плечи.

– Вы оказали огромную услугу моему народу и моей стране. Да будет это вознаграждено. Александр Белов, станьте на одно колено!..

Он настолько растерялся, что подчинился без слов.

Перчатки упали на ковер. Маленькая ладонь взлетела вверх.

– Я, рыцарственная дама Соланж, старшая ныне на этой земле среди братьев и сестер Ордена, властью своею посвящаю вас, Александр из рода Беловых, в рыцари. И да будете вы смелы, храбры и честны, как и подобает орденскому брату. Поднимите руку вверх – и клянитесь!

Александр внезапно представил, как все это выглядит со стороны. Смешно? Глупо?

Ну и пусть!

– Клянусь!

Теплые пальцы коснулись его левого плеча… правого. Затем легко ударили по щеке.

– Да не посмеет никто более следовать моему примеру! Пояс, оружие и шпоры велю вам добыть в бою – или пасть в этом бою с честью. Встаньте, рыцарь Александр!

Он стоял возле окна, за которым плескалась ночь, и смотрел вслед ей, улетевшей. Девочка, смешная в своем наивном пафосе, которую заставили выполнять совсем не смешную работу. Александр прикинул, чья хитроумная разведка могла послать в бой ребенка, и рассудил, что, пожалуй, любая. А вот техника заставила крепко задуматься. У кого такое может быть? Англичане? САСШ? Про инопланетян он тоже вспомнил, но мысль эту тут же отбросил. В таковых наука верить не велит, кроме того, Соль слишком земная. Рыцари! Задурили девчонке голову!

А вот Мюллер – это серьезно. Если шеф гестапо выбит из игры, многое может измениться. В том числе и его собственная судьба. Канал дезинформации… Белов прикинул, как бы сам поступил на месте «шефа». Его, студента ИФЛИ, такому не учили, и опыта нет, но… можно не придумывать ничего сложного.

Мюллер сразу понял, что замполитрука не спешит обратно в СССР. Для гестаповца – это его слабость, кнопка, на которую следует давить. Значит, его, Белова, следует… оставить в Германии! Устроить на работу, внешне самую невинную, да хоть в автомастерской. А потом… А потом окажется, что мастерская числится при том же гестапо!

Дальше возможны варианты. Кто-то от его имени свяжется с советским посольством, пообещав раскрыть все секреты Мюллера в обмен на прощение и возвращение на Родину. Или он делает это сам. Могут обмануть, могут запугать. В Москве, понятно, не поверят, но по каналу поступит информация, причем самая-самая правдивая. В конце концов ему начнут доверять, дадут задание, другое, третье… И так все будет длиться до решающего часа. Может, это будет война, может, главное сражение войны. И тогда он, разведчик Белов (или кто-то от его имени) передаст ложь, которая поможет немцам победить!