Рон Бейтс - Хаос на карнавале [litres]

По сигналу Скокуса черепахи начали меняться панцирями. Они стаскивали их, словно рубашки, и надевали панцири соседок. Они менялись снова, и снова, и снова, пока у Чашека не зарябило в глазах, и он не потерял из виду тот панцирь, в котором прятались часы.

– Все игроки совершают одну и ту же ошибку, – завопил Скокус. – Следят за зайцем, хотя следить надо за черепахами! Ха-ха-ха-ха-ха!

Кролик стоял, хихикая, словно длинноухий мешочек со смехом, а вот Чашек решил, что хватит с него этих игр. Он посмотрел на черепах.

– Хватайте их! – сказал он.

Кружек и Чаша прыгнули на стол, но маленькие зелёные воришки часов бросились врассыпную.

– Они убегают! – закричала Чаша.

Вы вряд ли часто слышите такое по отношению к черепахам, но это была чистая правда.

Видите ли, черепахи бегают намного быстрее, чем все считают, а особенно верно это в отношении черепах с Чернильных островов. (Местные жители зовут их «зелёными молниями».) Эти три черепахи бежали словно спринтеры мирового класса, оставляя за собой маленькие полоски дыма. Они добежали до конца переулка, перепрыгнули забор и были таковы.

– Ты сюда, ты туда, а я вот сюда, – сказал Чашек. – Догоним черепах!

И вот так наша троица погналась за черепахами по разным дорогам. О, знали бы они, куда их это приведёт!

Кружек бежал вслед за одной из черепах по проходу, который вёл обратно к центральной дорожке. Буйная рептилия (столь же хитроумная, сколь и быстроногая) проползла под стенкой большого разноцветного шатра. Кружек прополз вслед за ней. Оказавшись внутри, он увидел представление, подобного которому даже представить себе не мог.

На сцене шёл балет. Кружек, конечно, слышал о балете, но никогда не думал, что на нём побывает (по крайней мере, не на карнавале, в шатре, куда он тайком прополз в погоне за черепахой, укравшей часы). Тем не менее сейчас Кружек видел балет своими глазами – и понимал, почему же его так любят. Музыка была очаровательной – из тех, что можно услышать только в самых лучших лифтах, – но удивительнее всего было то, что происходило на сцене.

Там танцевала Пирулетта. Точнее, не просто танцевала, а делала пируэты.

Пирулетта была хорошей балериной, но в пируэтах была настоящей мастерицей. Величайшей мастерицей пируэтов во всём мире, если верить плакатам, развешанным по всему шатру, и Кружеку вполне в это верилось. Будучи шестерёнкой, она была идеально сбалансирована и могла вертеться и кружиться, словно блестящий золотой вихрь. Кружек был заворожён.

Пока он смотрел выступление, ему пришло в голову, что балет немного похож на полёт. Такой же плавный и грациозный, а временами казалось, словно Пирулетта преодолела силу тяготения. То, что она могла так парить в воздухе без пропеллера, настолько его потрясло, что он даже позеленел от зависти. Ну, не на самом деле позеленел, как дерево, или авокадо, или эта маленькая леди среди зрителей, а скорее как…

Маленькая леди среди зрителей? Черепаха!

О чём он вообще думал? Кружек совершенно забыл о черепахе. Крепкопанцирная разбойница стояла в первых рядах и, завидев Кружека, забралась на сцену и кинулась наутёк. Кружек – за ней.

Но возникла одна проблема – он находился на противоположном конце сцены. И пересечь её во время балетного представления довольно трудно. Впрочем, попробовать всё равно было нужно.

Очень тихо, пока Пирулетта танцевала, кружилась и вертелась, Кружек прошёл на цыпочках через дальнюю часть сцены, возле декораций. Правда, преодолеть ему удалось лишь полпути.

Зрители взвыли.

Конечно, правильным решением после этого было бы просто идти дальше. Но Кружек не мог даже шелохнуться. Его охватило чувство, которого он раньше не знал: боязнь сцены. И едва он повернулся к зрительному залу и увидел множество глаз, смотрящих прямо на него, – он застыл.

Он стоял, таращась в зал и обильно потея, а смех становился всё громче и громче. Впрочем, не всем это показалось смешным.

– Никто не смеет прерывать моё выступление! – разозлилась Пирулетта.

Она окинула его взглядом, тяжёлым, как её металлическая балетная пачка. Он попытался было объясниться, но прежде чем успел сказать хоть слово, Пирулетта схватила его и раскрутила вместе с собой в фуэте. Кружек вертелся и вертелся волчком, а потом отлетел – с грацией умирающего от тошноты лебедя – обратно в дальний конец сцены.

Поднялся на ноги он с большим трудом. Голова кружилась, он чувствовал себя униженным – однако, как ни странно, в нём прибавилось немного храбрости. Совсем немного, но достаточно, чтобы попробовать снова. В конце концов, вечеринка в честь дня рождения Старины Чайника должна была вот-вот начаться, а черепаха убегала.

Так что он отряхнулся, сделал глубокий вдох и снова вышел на сцену. На этот раз он нарочито отвернулся от зрителей, чтобы избежать нового приступа боязни сцены. Но, к сожалению, на Пирулетту он всё же посмотрел – и, так сказать, просто испугался. Она была разъярена. Она сделала несколько длинных, летящих прыжков, взмывая всё выше и выше, и когда её нога уже готова была прилететь ему в лицо…

Кружек поймал её. Он не знал почему – сделал это чисто машинально. Тем не менее поймал он её очень хорошо и даже красиво, и зрители зааплодировали. Пирулетта тем не менее разозлилась ещё больше. Она, кружась, отскочила от него, затем снова напрыгнула, крутя ступнёй, словно пропеллером. Кружек пригнулся и отскочил, но сделал это так грациозно, что зрители даже не поняли, что он до смерти перепуган. Им всё это казалось частью танца – великолепного балета с тумаками, пинками, бросками и прыжками, исполненного двумя истинными мастерами жанра. Наконец взбешённая Пирулетта схватила Кружека, и они завертелись по всей сцене, элегантно осыпая друг друга ударами.

Когда они всё-таки остановились и танцоры отделились друг от друга, Кружек поднял Пирулетту над головой в великолепной поддержке. Как так произошло, он даже сам не понимал. Но, поскольку это случилось ровно в тот момент, когда оркестр играл самые кульминационные ноты, зрители взорвались бурными аплодисментами. Они кричали, и свистели, и бросали на сцену цветы. Пирулетта, застигнутая врасплох реакцией, вышла к краю сцены и присела в глубоком реверансе. Кружек, который не хотел показаться невежливым, повторил за ней.

Учитывая, что это был его первый балет, всё вроде бы прошло очень даже неплохо. Он задумался, не задержаться ли ещё (публика умоляла танцоров выйти на бис), но ему нужно было поймать черепаху. Так что он сделал то же самое, что и любой другой артист на его месте: взял со сцены цветок, схватил его зубами и грациозно, с чувством собственного превосходства спрыгнул со сцены.