Александр Верт - Пекло 3

– Чего? – спросил Лотар, и только тогда Кирк решился, подошел и протянул Лотару связку жетонов.

– Это надо передать Шефу, – сказал он, протягивая связку.

Лотар скептически ее осмотрел, но принял, сомневаясь.

– Это очень важно, – добавил Кирк, как никогда серьезно.

Лотар не совсем понимал, что это и почему оно важно, догадывался только, что это жетоны погибших, но ничего уточнять не стал, кивнул и спрятал связку в открытую капсулу, а потом пошел в рубку, требуя, чтобы все заняли свои места и не дергались, пока они не пересекут барьер.

Взлетев, он неспешно набирал скорость, пролетая над Хайбой мимо вулкана, на который Виту все же бросил тоскливый взгляд. Мимо того, что осталось от базы Ястребов, на которую Ярван и смотреть не стал, над разрушенной базой Демонов, над скалами и «ядовитым» океаном, а потом разгонялся, смотрел на время и резко набирал высоту.

Щит расступился, как полупрозрачная сеть, свернулся, открывая космическую темноту, а корабль, набирая скорость, улетал прочь. Шасси отваливались и переворачивались от удара схлопнувшегося барьера.

Это было почти обыденно, будто они собрались и полетели куда-то так же, как летают в отпуск или на другую планету. Если кого-то это и поражало, то лишь тех, кто никогда не летал, видя космос перед собой, а потом Лотар вскочил, быстро включая настроенный автопилот.

– Они уже объявили погоню, – сказал Лотар, зная, как работает ЗАП.

Он пробежал взглядом по знакомым уже лицам, но времени на прощание у него не было. За штурвал вместо него сел Ирон. Зена уместилась рядом. Виту просто кивнул Лотару, а тот даже не моргнул в ответ, только отметил этот кивок, запомнил, а потом выбежал из рубки.

Ярван выскочил за ним.

– Да спаси Пекло твою жопу, – сказал ему Ярван, когда Лотар вспрыгнул в капсулу.

– Ну ты и дурак, – не удержавшись от улыбки, ответил ему Лотар и захлопнул капсулу, теряя всякую связь с реальностью.

Ярван ему не ответил. Он открыл люк и толкнул капсулу ногой, вкидывая его в отсек для мусора, затем закрыл люк и нажал кнопку опорожнения отсека, выбрасывая Лотара в космос, а корабль дернулся, Ярван едва успел уцепиться за одну из дверей и не удариться о стену.

На глазах у отправленных в погоню патрульных корабль набрал скорость и осуществил гиперпрыжок, исчезая из виду, оставляя только парящую в невесомости капсулу, где Лотар неспешно вводил себе сок кактуса.

Он видел, что эта дрянь делает с людьми в чистом виде, и едва не закричал, когда тело выгнуло от судороги в кресле. Он терпел эту боль не больше трех секунд, а потом отключился, точно зная, что никогда уже не вспомнит последний день на ЗиПи3, и никто не докажет, что он сам вывел этот корабль, никто не сможет его обвинить, а он помучается, словно от отравления, и забудет все, как страшный сон, навсегда.

«Они сбежали», – сообщил Люкс Франку за пару секунд до того, как тому прислали официальный отчет об улетевшем с планеты крейсере и состоянии майора Нарида, отравленного неизвестным веществом.

– Ну ясно, – вздохнул на это Франк, уточнил, будет ли Нарид жить, и, махнув на все остальное рукой, велел действовать по плану: провести проверку местности, а потом уничтожить планету, быть может, найти следы того ИИ.

Он еще раз посмотрел на новости о Финрере, убедился, что для того сделают все возможное, усмехнулся отчету о трагедии в Совете, нашел того, кто займется расследованием, а потом вызвал к себе врача.

– Все, я готов нормально лечиться, – объявил он, снимая браслет связи.

Он назначил ответственных за все важные дела, знал, что они справятся, запросил себе Люкса, который, по его мнению, больше не нужен в академии наук и мог спокойно позаботиться о себе.

– Это хорошо, – сказал ему Николас Форд, но тут же нахмурился, потому что в палату зашел парень в военной форме с какой-то коробкой. – И это вы называете лечиться?

– Это не мне. Это вам, – сказал Франк с горечью в голосе, а потом кивнул, давая понять, что коробку надо отдать врачу.

Николас хотел спросить что это, но коробка была приоткрыта, и он увидел в ней потрепанный блокнот, который сразу узнал. В нем Дориан делал записи еще со времен подготовки к университету. Он записывал там всякие интересные случаи. От одного вида этого блокнота у мужчины навернулись слезы.

Он открыл коробку не в силах уже спросить.

– Это вещи, которые были у Дориана Форда во время задержания, – пояснил Франк. – Ваш сын не виновен. Данные о нем восстановлены, а акт о посмертной реабилитации скоро будет вами получен.

Николас вздрогнул, глядя на него испуганно.

– Мне жаль, но Дориан погиб вчера на ЗиПи3, – не таясь, сказал Франк, а Николас не ответил. Он просто поставил коробку на стол и тихо заплакал – впервые с того момента, как узнал об аресте сына. Заплакал, тихо шипя от боли, которую он терпел целый год, боясь верить, что его сын преступник.

«Спасибо», – хотел он сказать Франку, но не мог, просто обещал ему мысленно, что обязательно поставит его на ноги, как можно быстрее, ради врачебной чести семейства Форд.

Берг сидел в палате Карин и смотрел очередной выпуск о ЗиПи3. Сегодня должны были взорвать эту планету, и он хотел это увидеть.

Звук у передачи был отключен, потому что Карин спала, а он не хотел ее будить, хоть и боялся оставить одну. Врачи утверждали, что ей едва не изменили мозг, но процедура была нарушена, и все изменения обратимы, нужно только соблюдать лечение.

Он ничего не повредил ей, вырывая пластину, но шрам над ухом у нее все равно останется, и на службу она уже не вернется. В отличие от Берга, который решил уйти сам, ее комиссуют за потенциальную психологическую нестабильность или что-то в этом роде.

Берг махнул рукой на эти определения, а еще совершенно игнорировал факт существования собственной палаты. Он почти все время сидел здесь у Карин. У него было сломано ребро, по спине расползались кровоподтеки. Гематомы от падения с крыши крейсера сходили очень медленно и постоянно ныли. Врачам не нравились его отбитые почки, а еще какие-то токсины в его организме, но он только кивал, соглашаясь на все, и говорил с Карин, когда той разрешали просыпаться.

Она все помнила, даже то, что в ее теле делала Зена, а еще с большим трудом отделяла свои мысли от ее, но обещала себе, что со всем справится, и очень старалась.

Берг больше ее не ревновал, сидел с ней, говорил с ней, но для него было естественным, что она принадлежит другому. Он не смотрел на нее, как на девушку, просто она была кем-то родным, кем-то таким же важным, как Оливер Финрер.

– Берг Дауман? – снова уточнила у него медсестра, заглянув в палату.

Он кивнул и приложил палец к губам, кивая на Карин.