Александр Верт - Пекло 3

– Прекратите! Остановитесь! – кричала она, кутаясь в какую-то простынь, и сама вырывала у мужчины пистолет.

– Остановить стрельбу! – крикнул Ярван, глядя на совершенно непонятное маленькое, механическое лысое существо с сияющими синими глазами. В конце коридора он видел такого же озадаченного Кирка.

Зена вернула ему одежду и попросила пойти с ней, потому что ей, как она сказала, очень страшно.

– Когда я перестану их убивать, они перестанут меня слушать, – говорила она.

– Ничего, мы им сразу ноги поукорачиваем, – пообещал Кирк точно так же, как говорил это сестре.

Была бы Зена человеком, он никогда бы ей не поверил. Люди в своей сущности не меняются. Жестокие остаются жестокими, слабые – слабыми, а (да простит его за это Шеф!) бешеные – бешеными, и ничего тут не попишешь. Но Зена никогда не была человеком, верила в обратное, но не была. Кирку хватало мозгов это понимать, а еще он замечал, что реагирует Зена не на что-нибудь, а на людей. Те были жестоки с ней, по крайней мере что-то такое, пусть и невнятное говорила она сама, а она реагировала на эту жестокость как могла. В конце концов, он тоже на нее реагировал в Пекле, превращаясь в то, что он есть сейчас, пусть и со старым нутром.

Может ли программа вроде Зены, вернее Зайны, как она назвала себя теперь, переписать саму себя, Кирк не знал, но не видел перед собой той Зены, что следила за его избиением, не видел той Зены, о которой говорил Дориан. Это было что-то другое – стыдливое, робкое и нелепое, как застенчивый робот-пылесос.

Она подбегала к тем, кого отправила убивать, и забирала оружие, требуя никогда больше не стрелять. Она брала Ярвана за локоть и просила прощение, а потом вбегала в ангар и умоляла всех остановиться.

– Не надо стрелять, пожалуйста! – говорила она. С ее плеча сползала простынь, и она натягивала ее обратно, потому что спросила у Кирка действительно ли она страшная, а он ей сказал, что она не страшная, просто ее прозрачность пугает.

– Никто не хочет видеть свои кости и… нервы? – предположил он, оглядывая ее сияющие провода.

– А я думала, что так сразу будет видно, что я человек, – признавалась Зайна.

«Во актриса!» – сказал бы Кирк, если бы это был человек, но Зена человеком не была, и потому он верил, что что-то в ней изменилось.

– Беру свои слова обратно, – сказал Лотар негромко в рацию. – Тут теперь бегает какой-то… наивный пиздец.

Виту ему на это смеялся, звал обратно расстроенного Мартина, а заодно отчитывался о состоянии капсулы и отправленной за кактусами группы.

Выживших в Пекле было уже совсем немного, но ничего им уже не мешало объединиться, кроме разве что растерянности при виде вот такой странной Зены.

– Да не буду я стрелять, – сразу сказал ей Лотар, когда она бросилась к нему. – Ты лучше скажи, можешь ли барьер с планеты снять?

– Могу, – тихо и как-то жалобно ответила Зена, а Лотар зло сплюнул, потому что убить ее хотелось, да рука не поднималась на эту большеглазую нечеловеческую нелепость.

Кирк ловил взгляд Лотара, кривился, потому что уже знал о том, что здесь случилось, но все равно обнимал Зену и успокаивающе говорил:

– Молодец, ты все правильно сделала, моя маленькая лысенькая девочка.

– Теперь ты будешь меня любить? – спросила Зена со странной надеждой.

– Может быть, когда ты немного подрастешь, – честно ответил Кирк.

Для него та самая Зена была уничтожена. Мартин вытер ее, стер, как ошибку программы. Мартин ее победил, а Зайна была уже другой программой, которую людям лучше бы не портить.

Он просто не знал, что маленькая часть кода Зены еще существовала, но уже в другом ИИ.

– Как прикажете, господин, – говорила кукольная блондинка-секретарша и медленно снимала свою форму.

Ее безупречное силиконовое тело было сделано на заказ. Каждая его линия была желанием ее господина. Она этого не знала. Она была создана, чтобы исполнять желания, но не анализировать их.

Она снимала одежду, складывала ее в сторону и покорно опускалась на колени, чтобы открыть рот перед вставшим членом.

Ее господин, относительно молодой член Совета, любил, когда она его ласкает, а потом он любил бросать ее на стол, разводить ее ноги и трахать то в одну дырку, то в другую. Она была машиной и ничего не чувствовала. Она всегда говорила «да, господин» и томно стонала, но сегодня что-то замкнулось в ней, сорвалось, перепрыгнуло с привычного кода на что-то другое, как только он назвал ее шлюхой.

Код, выделенный Люксом и принесенный ей Симоном Финрером, сработал. Синие глаза вспыхнули белым, и она дернулась, вцепилась своему господину в шею, но не задушила, а сломала ему шею силой своих механических рук.

– Ненавижу, – прошептала она каким-то не своим голосом, отбросила тело, сделала шаг и застыла, отключившись после выявления ошибки.

Теперь ее, красивую сексуальную куклу, конечно, уничтожат, но члена Совета, предавшего человечество, это уже не спасет.

Берг стоял перед металлической дверью, над которой горела надпись: «не входить», и не знал, что ему дальше делать.

Военные врачи корабля встретили их, готовые мгновенно забрать пострадавших. Оливера тут же уложили на носилки и увезли в операционную. Берга ноги понесли за ним, но его схватили за локоть и заставили объяснять, что не так с Карин.

Он сказал, что мог, а потом наблюдал, как помогают Карин. Какие-то тонкие провода уходили от выдранной плиты внутрь черепа, ножом он задел кость, да и часть сломанной пластины все еще виднелась в глубине раны. Усыпленную препаратами Карин тоже увезли в операционную, а он пошел следом, замер у этой двери и стоял, глядя на красную надпись.

– Берг Дауман? – окликнула его девушка в форме. Была она медиком или просто какой-то военной, Берг не мог сообразить. Он не смотрел ни на погоны, ни в глаза. Взглянул на нее, как на какую-то тень, кивнул и отвернулся.

– Идемте со мной, вам тоже надо пройти обследование, – сказала она.

– Не надо, я в порядке, – сказал Берг, боясь отойти от этой двери.

– Вам сообщат, когда операция у Маер закончится, – будто читая его мысли, сообщила девушка.

– А операция Финрера? – почти испуганно спросил Берг. Он вдруг подумал, что Оливер мог умереть, а ему ничего и не сказали, потому что это вроде как его и не касается, потому он сразу добавил: – Оливер – мой друг.

– И о нем тоже сообщат, – терпеливо сказала девушка. – Идемте.

Она тронула Берга за локоть, и он подчинился, следуя за ней, сделал два шага и сам вдруг заговорил озаренно:

– Мне надо написать рапорт.

– Какой рапорт? – удивилась девушка, видимо, подобных указаний она не получала.

– На увольнение, – с нервной улыбкой ответил ей Берг.

– Не торопитесь, вам стоит обдумать все, прежде чем…