Александр Верт - Пекло 3

– Она не проснется от медикаментозного сна, – строго сказала медсестра, а потом отчитала его, что он нарушает режим и его нельзя найти.

– Вы же нашли, – пожал он плечами, – я же всегда здесь.

– Не препирайтесь. Вас там какой-то дознаватель ищет! – шикнула медсестра.

Берг вздохнул и вышел. Его часто допрашивали о разных событиях на ЗиПи3 и он говорил правду и про Зену, и про насилие, и про то, как сам начал убивать. Просто не видел смысла врать.

Готовый к очередному допросу, он вернулся к себе, но ему показали связку жетонов и спросили что это.

– Это жетоны погибших осужденных. Связка принадлежала Оливеру, – честно сказал Берг и тут же спросил: – Она вам нужна?

– А вам? – почему-то вместо ответа спросил дознаватель.

– Она важна для Оливера, – сказал он и неожиданно получил право потом ее передать, ответил еще на несколько вопросов и получил свободу, но взрыв ЗиПи3 пропустил и рассмеялся от этого факта.

«Значит, так и надо», – решил он, зацепил к связке жетон Вильхара и прихватил ее с собой, чтобы показать Финреру.

Тот давно уже был в сознании, но лежал в стеклянном боксе с кучей подключенных аппаратов и только смотрел на реальность. Его статус был самым неопределенным, но врачи были уверены, что он выживет и восстановится, нужно лишь время.

Кроме ран от выстрелов, были еще и старые ранения, которые осложняли ситуацию, но жизни Оливера уже ничего не угрожало. Бергу было правда жаль, что поговорить с ним пока нельзя.

Он просто подходил к стеклу палаты, стучал по нему, привлекая внимание Олли, а потом показывал ему связку.

Тот в ответ криво улыбался и даже как-то одобрительно кивал.

Тогда Берг доставал корявую записку Карин и прижимал ее рукой к стеклу.

«Люблю тебя, Олли. Твоя К», – писала она дрожащей рукой, а Шеф читал это и прикрывал глаза, как бы кивая в ответ, потому что он не мог пошевелиться и как-то еще отозваться, но Карин была права. Его любовь не похожа на то, чего ожидала Зена: она упряма, она сурова и даже немного остра, но она есть, и что бы Шеф ни говорил, во что бы он ни верил – она может вытащить его обратно в жизнь.

– Вам нечего мне предъявить! – кричал глава «Вилборна», когда за ним пришли. – Я ни в чем не виноват! У меня все по закону!

Но его никто не слушал, заламывая ему руки и сковывая их энергетическими браслетами. Он еще не знал, что все его тайные счета закрыты, потому что в капсуле вместе с Лотаром Наридом было найдено записывающее устройство с показаниями Мартина Митчела с такими данными, что скрыть что-либо было уже невозможно.

Семь лет спустя

Оливеру Финреру не нужен был портативный бластер. У каждого киборга он был встроен прямо в ладонь. Он только проверил уровень заряда, отображенный на встроенном браслете связи и ускорил шаг.

Вот уже два дня он бродил по улицам нищего квартала, выслеживая свою жертву, и наконец поймал, неспешно загоняя в ловушку.

Он шагал быстро и легко. Измененное тело почти не знало усталости, а его жертва все озиралась, вздрагивала и пыталась убегать. Оливер смотрел на него и понимал, что никогда бы не узнал этого человека. За годы в Пекле он почти забыл, как выглядит Питер Дейвиш, но судьба успела свести их после. В прошлый раз, глядя на него, Оливер чувствовал только усталость и иррациональное желание рассмеяться этому мужчине в лицо. Еще при первой встрече за пределами Пекла Оливер увидел в его глазах страх – дикий, животный, инстинктивный, как у маленькой букашки перед свирепым хищником. Тогда Оливер был безоружен, немного растерян, едва ли приспособлен к жизни среди людей. Он только делал вид, что спокоен, а сам следил за каждым словом, чтобы не обложить матом неудобные брюки. Питер же имел хорошее положение, руководил охраной префекта и мог позволить себе все, но в то же время, несмотря на оружие, он смотрел на Оливера с нелепым ужасом. Тогда он был смешон.

Теперь уже жалок. Если при нем и было оружие, оно ему уже не поможет. Его темные волосы почти полностью утонули в седине, только отдельные волоски белой голове придавали грязной серости. Он осунулся, побледнел, скрючился и озирался, как загнанный зверь.

Он бегал между бараками и лавками, в темноте налетая на нищих и торгашей.

– Ты вообще ошалел, старый выродок!? – заорала на него тощая старуха, когда он задел и едва не перевернул ее большую корзину с полугнилыми плодами, которые она пыталась продавать своим нищим соседям.

Питер вздрагивал, дергался от нее, едва не налетая на молодого воришку, прятавшего за пазухой револьвер, бормотал свои извинения, оглядывался и переходил на бег.

Оливер все это видел, но спокойно, размеренно шагал следом. Он понимал, что гонит его, как охотничий пес трусливого зайца, но не видел в этом проблемы. Это его работа.

Линзы на глазах выделяли Питера красным, мешая потерять его в толпе, они же помогали определять спрятанное оружие и другие секреты прохожих, да и опыт давал о себе знать.

Оливер видел людей и понимал, на что они способны. Тот щуплый парень с револьвером мог только приезжих пугать, а бабка с корзиной и голыми руками придушит, если надо.

Зловония этого района Оливеру не мешали. Это Питер еще нелепо морщился, словно не скрывался здесь уже третью неделю кряду, а Оливеру было все равно. Рыбные помои, гнилые фрукты, переулки с запахом мочи и плесени, рвотная перегарная кислятина с нотами гари. Все это было не хуже любого дня в Пекле. Все это было для него пустяком, да и улицы этого квартала Оливер знал. Он приезжал сюда, когда развозил жетоны погибших: не для того чтобы найти здесь кого-то из родных, а просто чтобы взглянуть на родину Ярвана, посмотреть, из какой дыры он был родом, и сказать этой дыре спасибо за товарища. Почему-то для Оливера посетить родину и пожелать долгого здравия тем, кого он уже никогда не встретит, были равнозначными ритуалами.

Он хотел, чтобы Ярван жил долго, ну и чтобы судьба их больше не сталкивала, не заставляя делать страшный выбор между честью и долгом бойца ЗАП: Ярван ведь беглый преступник, как и все остальные сбежавшие с ЗиПи3, один он – Оливер Финрер – реабилитирован с правом вернуться в социум. Служба в ЗАП в этом, конечно, помогала, а еще поддерживала и даже развивала навыки хладнокровного бойца и убийцы. Если было нужно, он мог выследить и уничтожить почти любого, даже если это Питер Дейвиш.

– Ты можешь отказаться, – напомнил ему начальник, выдавая это задание.

– Зачем? – не понял Оливер, не сразу вспомнив, что с этим человеком его связывает личный интерес, а когда осознал – махнул на это рукой.

Ему было все равно. Жажды мести он не испытывал. Гнева давно не было. Дейвиш вызывал в нем эмоций не больше, чем тренировочная мишень во время очередных курсов или условный враг на учениях. Он не чувствовал ничего, ни получая задание, ни теперь, следуя за Питером, что дрожал, оглядывался, сбивался с шага, спотыкался, падал в помойные лужи, вскакивал и мчался вперед, почему-то надеясь уйти.