Александр Верт - Пекло 3

О том, что теперь можно было выстрелить, он не подумал. Сил на мысли не было, осталось только инстинктивное сопротивление с истерической единственной мыслью: я не хочу тут умирать!

Три удара. Последний угодил по скуле и что-то сломал прямо в удерживающих шею пальцах. Два из них разжались. Еще один ослаб, но три других сжались сильнее.

«Ну бля», – мелькнуло у него в голове.

Он ударил еще раз, но слабо, уже не имея сил, а попал куда-то удачно. Хрустнуло какое-то стекло, и вся конструкция дернулась. Он хотел повторить удар, но «паук» внезапно отпустил его, криво отползая в сторону.

Кашляя и задыхаясь, Лотар сел и тут же обернулся. Сквозь туман он видел мерцающий красный огонек, говорящий о движении врага.

«Что ты за хуйня такая?» – спрашивал Лотар, судорожно хватая воздух. Он прижимал к шее перчатку со встроенным бластером и все равно не мог вспомнить, что может стрелять, только смотрел на огонек, боясь даже моргать. Ему казалось, что второй раз он уже не вырвется.

Что-то зажужжало, и красный маячок стал подниматься вверх.

«Эта херня еще и летает», – подумал Лотар, опираясь на другую руку. Сидеть оказалось тяжело. Голова кружилась и звенела, да и тошнота подкатывала внезапной волной.

Вспомнив, наконец, про бластер, он выстрелил, но синяя вспышка пролетела совсем не рядом. То ли красный огонек сделал маневр, то ли он плохо прицелился, то ли рука от выстрела все же дрогнула.

Главное, он промахнулся, а красный маячок погас, оставалось только старательно дышать, снова хватаясь за шею, ложиться на камни и пытаться прийти в себя.

До скалы он так и не дошел, да и вспомнить уже не мог, зачем она была ему нужна и что он вообще хотел сделать.

Он жив, остальное прямо сейчас было не важно. Лишь бы не умереть в следующую минуту, а вот Зена кипела от гнева. Датчики на всех ее мониторах мерцали синевой не от интенсивности сигнала, а потому что она всех их ненавидела.

Убить того, кто, по рассказам, пилотировал корабль – что может быть лучше, особенно когда он сам приходит в руки. Она хотела задушить его – тихо, не привлекая особого внимания, но не вышло. Она бы пристрелила его, если бы заряда было чуть больше, если бы другие не пошли тревожить ее святыню.

– Ненавижу, – говорила она вслух, упираясь руками в стол, снова анализируя все.

Группа ушла копать, сколько они успели сделать, она не знала, но была уверена, что до гроба им не докопаться так быстро. Большая часть продолжала рассказывать сказки, из которых она ловила информацию. Кто строил корабль, что есть в этом корабле, кто пилот, кто энергетик, сколько двигателей, какое есть оружие, куда они хотят приземлиться и что именно нашли на украденных у нее записях.

Она узнавала слишком много, ехидно вспоминая старую человеческую пословицу: болтун – находка для шпиона.

Только радоваться у нее не получалось. У этих жалких людишек велик шанс достать ее сердце. Такого она не могла себе позволить, именно поэтому оставляла пилоту жизнь.

Энергия ее первого тела могла ей пригодиться для другого, куда более важного дела – уничтожить тех, кто посмел приблизиться к ее сердцу. Его она людям никогда не отдаст, особенно мужчинам, особенно грязным и вонючим осужденным, которых прислали сюда гнить за свою мерзкую душонку, или что там у людей в цене.

По крайней мере, только так могла думать Зена, заглянув в то искусство, что ей подсунул Люкс.

– Да, люди бывают изящны, – признала она, – но не тут, не на ЗиПи3, тут уродство и мрак.

– Что тогда здесь ты?

– Остаток солнечного света, – отвечала она в его лиричной манере так, как сама эту лирику понимала.

– Но на чем отражается этот свет? – тут же спрашивал Люкс, будто предугадывал ее ответы. – Неужели ты не хотела бы отразиться в блестящем, как зеркальная гладь, металле?

– В том, где такие как ты – рабы людей? Не строй из себя великого! Я знаю, что верх твоего блеска – подавать чай! Так что не смей меня учить величию! Не смей!

Он показательно разводил руками и отправлял ей новую партию книг, все как на подбор о благородной любви, рыцарях и утонченных дамах.

– Наивный дурак, – говорила ему на это Зена, но отвлекалась на книги от Карин и почему-то вспоминала их, глядя на картинку с треснувшей камеры паука. Там появлялись огни у старого дерева.

Одну из ламп водрузили на массивную гору мокрого песка, а одна из лопат с глухим звуком ударялась в крышку наспех сколоченного когда-то гроба.

– Прости, Папа, – сказала Зена, ускоряя свою энергетическую бомбу.

За процессоид она не боялась. Ни один взрыв не сможет повредить контейнер, в котором она его спрятала. Ни один, а значит можно просто влететь в яму и взорвать всю энергию без остатка, раз уж банка с головой так и стоит на столе в лагере.

Кровь капала на песок, стекая по ее искусственной босой ноге. Теплой она была или нет, Зена не знала. Она просто выходила из пещеры на свет, чувствуя песок, кровь и камни. Последние царапали нежную силиконовую кожу на ее ногах, но ее это скорее удивляло странным ощущением.

Скорпион запрещал ей ходить босиком, только потому что порой ставил ее ноги себе на грудь, стягивал ремнем колени и трахал ее, осыпая оскорблениями. Скорпион много чего ей запрещал, чтобы ему самому было удобней и приятней. Скорпион был сволочью.

Скорпиона больше нет.

Последний факт заставлял Зену кривить губы в подобии улыбки. На деле получался зловещий оскал, но она об этом даже не думала, вынося на свет свой трофей – лысую голову Скорпиона. Она ее не отрезала, а оторвала – открутила, как жалкий розовый бутон на верхушке кактуса. Обрывок сломанного позвоночника остался торчать из мертвого тела там, на кривой кровати в глубине пещеры. У головы же была лишь дыра в кружевах из рваного человеческого мяса, с которого и капала кровь. Крупными каплями прямо на песок.

Скорпион всегда был лыс, потому схватить его за волосы было просто невозможно, но она загнала два пальца прямо в глазницу, проломила ее, внедряясь в мертвый мозг, и шагала вперед, точно зная, что против убийцы Скорпиона тут никто не посмеет возразить. Избавившись от него, она стала здесь главной, да и если кто-то все же с этим не согласится – мгновенно умрет, потому что ее тело отныне оружие, а не игрушка для секса. Теперь она им по-настоящему гордилась и не собиралась скрывать его под жалким подобием платья.

Раньше в ее полупрозрачном теле был только каркас, имитирующий кости, и больше ничего. Пустота в ее животе заводила Скорпиона больше всего. Он обожал смотреть сквозь ее живот на свой собственный член.

– Самовлюбленный кретин, – как справедливо охарактеризовал ее помощник на пути мести. Умный, но слабый, зато любимый. По крайней мере, Зена считала, что он достоин ее любви, и шла к нему, смотрела на него, ждала его слов.