Александр Верт - Пекло 3

Говард Родерхайм буквально шипел от гнева, стоя в центре своего разгромленного кабинета. Он перевернул рабочий стол, пнул стул и изорвал от гнева весь свой проект в клочья. У него дергался глаз и губы кривились в оскале.

Все его помощники разбежались, чтобы не попасть под руку.

– Это уже прямое превышение полномочий! – заявил Говард, пнув перевернутый стол.

Проект снова вернулся к нему с требованием изменить порядок глав в работе и приложить хотя бы одну рецензию к теоретическому обоснованию.

– Хочешь, чтобы было солидней, важнее – ну я тебе покажу, – ворчал Говард, бросаясь к столу своего помощника, чтобы снова нагло связаться напрямую с членом Совета.

– Его не устроила работа? – без предисловий спросил тот, принимая вызов.

– Да! Он явно старается помешать мне! Я слышал, что он следит там за своим внуком – за этим маньяком Финрером, который зарезал префекта.

– Я знаю, – спокойно ответил голубой силуэт. – Отправляйте работу туда же, куда я просил отправить данные для расчетов. Корабль для испытаний уже готов. Завтра покончим с этим.

– Благодарю. Я не сомневался в вашем понимании. Спасибо, – лепетал Говард, буквально кланяясь в порыве благоговения. Он даже не заметил, что благодарит пустой экран, потому что собеседнику до него не было никакого дела.

Симон Финрер пил чай и правил диссертацию одного биолога. Она была почти готова, но он своим опытным глазом отмечал слабые точки, приписывал, где стоит добавить сноску, а где перенести чертеж на другую страницу. Обычно к таким его рекомендациям прислушивались, особенно такие молодые незакоренелые ученые, как автор этой статьи.

Глядя на тему этой работы, Симон понимал, что ее могла бы написать Августа – его невестка, лет десять назад, если бы собственный разум ее не подвел. Психиатрический диагноз для ученого – приговор.

«Она потеряла все, сохранив Оливера», – с горечью подумал Симон.

Он хорошо помнил выбор, перед которым они все стояли. Ее разум или жизнь мальчика, которого она ждала.

– Сейчас можно назначить препараты, которые предотвратят начинающиеся изменения, – говорил им врач, – но уже через неделю будет поздно.

– А ребенок? – спрашивала Августа, хватая его сына за руку.

– Плод погибнет от препаратов, – невозмутимо сообщал врач. – Не стоит относиться к нему, как к ребенку. Это зародыш размером с горошину.

– Но я знаю, что эта горошина – мальчик. Я имя ему дала, – говорила Августа и отказывалась от такого лечения, хорошо понимая, что это значит.

Ей придется покинуть академию наук, покинуть Землю, затеряться в толпе, и молила она лишь о том, чтобы ее не оставляли. Только разве ж можно ее оставить, если она ради маленького Финрера всем жертвовать собралась.

Рядом с ее рисками борьба Симона выглядела жалкой.

Подчеркнув очередную фразу и собираясь сделать к ней пометку, Симон меланхолично улыбнулся и замер, потому что экран его рабочей панели стал красным.

«Симон Финрер, вы отстранены от исполнения обязанностей. Ваш доступ к данным Земной Академии Наук ограничен до проведения разбирательства по факту превышения должностных полномочий», – гласила белая надпись на экране.

Симон откинулся на кресле, спокойно сделал глоток чая и с помощью личного браслета связался с ученым, работу которого изучал.

– Коверин, сбрось, пожалуйста, свою диссертацию на мою личную почту. Я дома сделаю правки, – сказал он.

– Дома? – удивился молодой человек. Это было, конечно, не его дело, но вопрос вырвался сам собой.

– Да, я, кажется, больше не работаю в академии, но я же обещал помочь тебе идеально подготовиться к защите, помнишь? Я держу свое слово.

Он улыбнулся, сделал еще один глоток чаю, и по его щеке неожиданно в чашку скатилась слеза, создавая круги на воде. Только что его лишили того единственного, что еще имело смысл. Его лишили работы, и эта жертва, возможно, будет напрасной точно так же, как жертва Августы, потому что «Азазель» давно был готов к испытаниям – не хватало только глупых бумаг.

Зена стояла перед большой панелью и смотрела на радары. Ей не нравились две точки. Одна двигалась над морем к острову, сделав петлю над горами. Кто это летит и зачем, она знала. Если бы не ее отец, который был в плену у этих проклятых Демонов, она бы уничтожила этот корабль. Обстреляла бы его из лазерных пушек, что были созданы для защиты базы.

Если бы она не взяла их под контроль, они сами бы уничтожили корабль, как только он появился точкой за красной полосой на радаре.

Приближаться сюда система защиты – запрещала.

Чтобы попасть на базу, Зена устелила себе путь трупами фанатиков, но добилась своего, а отдавать все это кому-то другому теперь не хотела.

– Мне нужно вернуть отца, – говорила она, криво скалясь и представляя, что именно она сделает с теми, кто посмел захватить его в плен, косясь при этом на вторую точку.

Большой корабль, приблизившись к планете, завис рядом с ней. Кто был на этом корабле и зачем они прилетели сюда, Зена не знала и подключиться к данным корабля не могла. Подключаясь, она все время попадала в раздел технических параметров. Большой военный корабль – вот и все, что ей позволяли узнать.

Новых рабов для ее игр они не скидывали, никаких крейсеров никуда не отправляли. Защиту планеты не трогали. Просто чего-то ждали, и потому особенно ей не нравились.

– Кто же вы такие? – спрашивала Зена.

«Могу помочь», – сообщал ей спокойно Люкс.

– Ты знаешь кто они?! – зло спрашивала Зена, в первую очередь завидуя его возможностям и осведомленности. Ей так и хотелось потребовать пояснений и ответов, но она знала, что до Люкса ей не дотянуться, по крайней мере, сейчас.

– Знаю, – говорил тот, и на одной из панелей появлялась Моника Эберли с ее сообщением об уничтожении ЗиПи3.

Это могло стать настоящим концом для всех, но Зена зловеще улыбалась, ведь, захватив тело Карин, она сможет улететь с этой планеты с романтичным глупцом Бергом, до того как планета будет уничтожена. Она сможет стать настоящим человеком, и, если все получится, ей не понадобится даже процессоид.

– Папа, скоро ты увидишь, как я верну себе жизнь, – сказала она вслух, открывая дверь одного из ангаров и отправляя сигнал бедствия.

«Я, Карин Маер – лейтенант Космического патруля, прошу помощи».

Лителла Финрер сидела у постели матери и держала ее за руку, глядя на экран, где рассуждали эксперты о возможностях проекта «Азазель». Звук был включен очень тихо, и Лита с радостью пропускала мимо ушей восторженные высказывания ученых. Там говорили что-то о перспективах и особой разрушительной силе, а Лита смотрела в окно, сжимала руку матери и молчала.