Кристофер Паолини - По ту сторону звезд [litres]

Более часа экс-морпех гоняла Киру, проверяя ее так же тщательно, как до того Вишал и Карр, но не только проверяя – обучая. Она побуждала Киру исследовать пределы возможностей Кроткого Клинка и своего взаимодействия с инопланетным организмом, а установив пределы – продавливать и расширять их. Все это время странная боль внизу живота не отступала. И уже начинала беспокоить Киру.

Среди прочих приказов Воробья один ее особенно напряг: морпех велела Кире тыкать себе в руку кончиком ножа и стараться не допускать, чтобы Кроткий Клинок затвердел, обороняясь.

При этом Воробей твердила:

– Если ты даешь себе поблажку, то зря занимаешь здесь место.

И Кира упорно колола себя в руку, прикусив нижнюю губу. Не так-то просто: Кроткий Клинок уворачивался из ее мысленной хватки и останавливал удар ножом или направлял его вскользь.

– Хватит! – пробурчала Кира, обозлившись, и ткнула снова, на этот раз целясь не только в свою руку, но и в Кроткий Клинок, желая причинить ему такую же боль, какую он причинял ей.

– Эй! Берегись! – предупредила Воробей.

Кира глянула и увидела, как из руки во все стороны вылезают полуметровые зазубренные шипы.

– Ах, черт! – вскричала она, поспешно их втягивая.

Воробей, нахмурившись, еще немного отодвинула скамейку – подальше от Киры.

– Скверно, Наварес. Попробуй еще раз.

И Кира попробовала. Было больно. Было трудно. Она не сдавалась.

К тому времени, когда Воробей объявила перерыв, Кира обливалась потом, валилась с ног и умирала с голоду. Устало не только тело: так долго бороться с чужью было вовсе не легко. И нельзя сказать, чтобы этим попыткам сопутствовала удача, – вот что больше всего огорчало Киру.

– Это только начало, – сказала Воробей.

– Зря ты так рисковала. – Кира утерла лицо. – А если бы ты пострадала от Кроткого Клинка?

– Пострадавшие уже есть, – отрезала Воробей. – Я лишь о том хлопочу, чтобы это не повторилось. Мне кажется, мы рисковали как раз в меру.

Кира зыркнула на нее:

– Видимо, в своем отряде морпехов ты была общей любимицей.

– Я тебе расскажу, как это было. Как-то на тренировке оказался с нами тупарь из Мира Стюарта. Берк его звали. Мы проходили практику на Земле – ты на Земле бывала?

– Нет.

Воробей слегка пожала плечами:

– Безумное место. Красивое, но полно всяких существ, которые готовы тебя убить, куда бы ты ни пошел. В точности как на Эйдолоне. Словом, мы отрабатывали стрельбу в ручном режиме. Без имплантов, без дополненной реальности. Берку поначалу не везло, потом он поймал волну и начал поражать мишень за мишенью. И тут – бам! – ружье заклинило. Он попытался передернуть затвор, ничего не вышло. А этот Берк вечно кипел, как перегретый чайник. Он ругался, он топал ногами и так озверел, что швырнул ружье в грязь.

– Даже я сообразила бы этого не делать, – вставила Кира.

– Вот именно. Начальник огнестрельной подготовки и трое сержантов налетели на Берка, словно всадники апокалипсиса. Они ему чуть башку не оторвали, а потом велели подобрать грязное ружье и маршировать с ним через весь лагерь. А позади лаборатории висело гнездо шершней. Тебя шершни когда-нибудь кусали?

Кира покачала головой. С пчелами ей на Вейланде сталкиваться довелось, и не раз, но не с шершнями – их разведение не одобрил местный совет по терраформированию.

Легкая улыбка искривила губы Воробья.

– Это крошечные пули, заряженные ненавистью и злобой. И кусаются пребольно, засранцы. Берку велели встать под гнездом шершней и ткнуть в него ружьем. А потом, пока шершни пытались зажалить его насмерть, ему велели разобрать ружье, почистить по всем правилам, собрать заново – и все это время рядом стоял сержант, с головы до пят защищенный бронескафандром, и орал: «Ты еще злишься? Ты еще злишься?»

– Это… как-то чересчур.

– Лучше помучить людей во время подготовки, чем получить морпеха, который теряет самоконтроль под пулями.

– И помогло? – спросила Кира.

Воробей поднялась:

– Еще как помогло. Берк стал одним из лучших…

Послышались шаги. Татупоа высунул квадратную башку из-за стеллажа:

– У вас все в порядке? Мы малость забеспокоились, что тут у вас за шум.

– Спасибо, все хорошо, – ответила Воробей.

Кира утерла последние капли пота со лба и поднялась:

– Просто тренируемся.

Живот снова свело, и она поморщилась.

Татупоа подозрительно уставился на нее:

– Как скажете, мисс.

Кира и Воробей молчали всю дорогу до центрального трапа корабля. Там Воробей на миг остановилась, передохнула, опираясь на костыль.

– Завтра в то же время, – сказала она.

Кира открыла рот и тут же его закрыла. Скоро им предстоит прыжок в сверхсветовое пространство. Еще одно занятие с Воробьем, пусть и предельно напряженное, она переживет.

– Хорошо, – кивнула она. – Только ты больше так не рискуй.

Воробей вытащила из нагрудного кармана пластинку жевательной резинки, развернула и забросила в рот.

– Не торгуйся. Условия те же. Попытаешься меня проткнуть – я тебя пристрелю. Простые и ясные условия, разве не так?

Простые и ясные, но Кира не хотела под ними подписываться.

– Как ты ухитрилась столько продержаться и остаться в живых?

Воробей усмехнулась:

– Безопасность – выдумка. Существуют лишь разные уровни риска.

– Это не ответ.

– Сформулируем это так: мало у кого имеется столько опыта в преодолении риска, сколько у меня.

Тон ее подразумевал: потому что мне приходится иметь с этим дело.

– Думаю, тебе нравится сама игра.

Вновь внизу живота словно иглой ткнули.

Воробей снова усмехнулась:

– Может, и так.

Хва-Йунг дожидалась их у медотсека. В одной руке у нее был небольшой прибор, Кира не разглядела, что это.

– Айш! – сказала механик, когда Воробей подковыляла к двери. – Нечего разгуливать по всему кораблю в твоем состоянии. Это вредно!

Она обняла Воробья за плечи и повела в медотсек.

– Со мной все в порядке, – слабо запротестовала Воробей.

Было очевидно, что она изнурена больше, чем готова признать.

В медотсеке Вишал помог Хва-Йунг уложить Воробья на койку. Она откинулась на подушки и на миг прикрыла глаза.

– Вот, – сказала Хва-Йунг, выкладывая прибор на небольшой шкафчик возле раковины. – Это тебе понадобится.

– Что это? – спросила Воробей, приоткрыв глаза.

– Увлажнитель. Тут воздух пересушен.

Вишал несколько скептически взирал на прибор.

– Воздух здесь такой же, как…

– Пересушен! – повторила Хва-Йунг. – Ей это вредно. От этого может стать плохо. Нужно увлажнять!

Воробей скупо улыбнулась:

– Этот спор тебе не выиграть, док.

Вишал вроде бы собирался запротестовать, но тут же поднял руки и отступил на шаг.