Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Архаон знал, что у него мало времени. Покачиваясь в такт движению волн, он смотрел в пустое небо. Если холодные или морские существа не доберутся до него, то это сделает вернувшийся Огненный Клык. Архаон мог только надеяться, что дракон искал опустошения в другом месте. Заметив запутанный кусок плавающих обломков, Архаон поплыл к нему, перекинув руку через измученную руку. Похоже, это были какие-то искореженные лонжероны и снасти с затонувшего военного корабля. Добравшись до обломков, Архаон обнаружил, что на обломки уже претендовали трое воинов-курганцев, сбившихся в кучу и дрожащих. Архаон вскарабкался на качающиеся перекладины, вызвав у мародеров бурю проклятий и предупреждений на их племенном языке. Архаон — голый по пояс и белый от инея — выбрался из воды. Курганцы обнажили свое жестокое оружие. Архаон прищурил на них один глаз. Его рот скривился в ледяном оскале. Впервые мародеры увидели повязку на его глазу и вечно горящую Метку Хаоса, которая тлела, как корона, на его непокрытой голове.

— Прочь! — прорычал Архаон. Курганцы посмотрели друг на друга в поисках поддержки, но ее не было. Они посмотрели на свое оружие. — Давайте, убирайтесь отсюда! — рявкнул безоружный храмовник, направляясь к ним, побудив мародеров прыгнуть в смертоносные воды.

После Злобы сборище веревок и лонжеронов было жалкой владением. Это не помешало бешеным воинам Хаоса попытаться подняться на борт — как и Архаон пытаясь спастись от замерзших вод. Взяв длинную перекладину, темный храмовник ударил своих бывших союзников дубинкой, проломив их шлемы и головы, прежде чем привязать их тела к обломкам для дополнительной плавучести. Вокруг него плавали обнаженные тела мокрых плавающих останков и груды трупов. То, что пузатые морские чудовища не могли проглотить, Архаон брал для своего плота. Некоторые из них были почти полностью заморожены к тому времени, когда он добрался до них, в то время как другие — в смерти — начали гнить и раздуваться с неестественной скоростью. Перекатывая трупы в воде, чтобы привести их в нужное положение, Архаон обнаружил, что один из оборванных трупов был крылатым воином Хаоса. Это был один из его Мечей. Виер. Под броней Меча произошло движение, которое Архаон принял за дыхание, и темный храмовник втащил воина на плот.

Невероятно, но Виер был жив. Он пережил не только пламя дракона, но и падение и жестокое приземление. Однако Архаон быстро обнаружил, что это движение не было дыханием. Виер страдал под воздействием дыхания дракона Хаоса. Его форма претерпевала гротескные изменения, которым Виер пытался сопротивляться одной лишь силой воли.

Архаон поднял искалеченное тело Виера в вертикальное положение. Помимо переломанных костей, его спина была сгорблена. По крайней мере, одно из его крыльев и рука были ужасно сросшимися с его телом. Внутри него все извивалось, желая освободиться, желая расцвести в новых формах, но воин Хаоса со стоном прокладывал себе путь сквозь них. Они сидели вдвоем и дрожали, когда плот, покачиваясь, удалялся от плавучего скопления тел и обломков.

Не имея возможности управлять плотом, Архаон находился во власти извращенной милости течений, которые, казалось, тащили его жуткое, оснащенное судном, дальше на юг, в темноту и температуру, которые опускались быстрее, чем Архаон мог себе представить.

Облаченный в обрывки доспехов и украшенный пестрой коллекцией разномастного оружия, Архаон больше походил на одного из своих жалких мародеров или воинов племён, чем на военачальника, который их вел. Выживание было его главной заботой. Вода. Еда. Тепло. Он лизал иней и лёд, обычно образующиеся на деревянных лонжеронах. Он отрезал замороженное мясо от кучи трупов, из которых состоял плот. Он разводил небольшой костер в котелке, сжигая скальпы и жир, срезанные с более свежих трупов. Этого было достаточно, чтобы высушить его меха и доспехи — кусок за куском — и теплые руки, которые, казалось, уже отваливались. Виер ничего не брал. Меч просто сидел и страдал от своих попыток трансформации. Архаон обнаружил, что наблюдает за воином Хаоса в поисках признаков предательства, признаков того, что он мог стать кем-то другим. Однако ему не хотелось бросать свой Меч Хаоса, и он втайне приветствовал это отвлечение.

Это было жалкое существование, но по мере того, как дни превращались в недели, это было существование — и для Архаона это было все, что имело значение. Он проводил свое время в поисках как моря, так и неба. Огненный Клык быстро справился бы с плотом с его узкими челюстями и потоками варп-пламени. Однако он не видел дракона и предположил, что тот направился в глубь страны в поисках более многочисленной добычи. Унылый горизонт был так же пуст. Воды были темными, воздух резким, а в море не было парусов. В основном Архаон спал. Скука, изнеможение и тщетность в сочетании затянули его в жалкие сны. В некоторых он все еще был военачальником, командующим чемпионами и легионами Хаоса. В других его преследовал демон тьмы. Существо, которое наблюдало за ним из тени и даже сейчас, в абсолютной пустоте полярных морей, казалось, было с ним. Бормоча безумства лихорадочного сна, Архаон желал, чтобы это ушло. Иногда оно оставалось. Иногда казалось, что оно уходит. Иногда оно оставляло вместо себя других. Трупы, которые поднимались с привязи, чтобы указывать, обвинять и ругать с монотонной настойчивостью. Отец Дагоберт, Жизель, Шириан. Жизель, в частности, кричала на него, плевала в него, давала пощечины. Ее яростные удары были слишком слабыми, чтобы произвести впечатление на воина Хаоса, но иногда их было достаточно, чтобы вырвать его из кошмаров.

Вздрогнув от пробуждения, Архаон обнаружил, что его трясет. Было холодно. Холоднее, чем раньше. Огонь в котелке погас. Виер стонал от боли. Плот раскачивался, и темный тамплиер услышал хлюпающий скрип. Он уже некоторое время спал. Втирая немного жизни в застывшую маску своего лица, Архаон поднялся на ноги. Горизонт изменился. Это была не та умопомрачительная плоская линия, уходящая в вечность, какой она была раньше. Она была угловатой и разбитой. Он достиг сезонного льда какой-то южной земли. Вокруг него покачивались огромные айсберги. Темные воды исчезли. Перед плотом лежал лед, а небо было раскалённо-черным, как смола. Далеко за ними, вдалеке, Архаон мог видеть далекое свечение извергающихся вершин, выдававшее присутствие вулканов, разбросанных по горизонту.

Казалось, что плот уже некоторое время дрейфовал по внешней поверхности льда. Его прохождение было видно по узкому каналу черной воды и слякоти, который он прорезал на юг в своём дрейфе. Перед плотом лед тоже треснул. Трещина простиралась на юг, насколько мог видеть Архаон, направляя ветхий плот дальше. Это было похоже на длинную черную линию, уходящую вдаль.