Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Костры потрескивали на гобеленах и опаленных каменных стенах святилища, они пировали на балках и окрашивали стены. Огромный куполообразный потолок, покрытый сажей. Кастнер почувствовал, как в нем закипает ярость. Несправедливость этого превращала его кровь в лед. Его сердце замерло и разбилось в груди. Он прошел так далеко по пути Бога-Короля и все же не достиг цели. Он пережил безвестность, пожертвовал всем во имя преданности Богу-Королю, всю свою жизнь трудился в учебе и тренировках и принял бой с врагами Зигмара, победив их умом ученого и мужеством воина. Все напрасно.

Его тяжелая работа, его достижения, его боль и его жертва привели его к предательству Зигмара и его слуг. Обещание предательства Кастнера было написано в звездах. Бездонный рок, который намеревался исполнить Архаон. Архаон отомстит за него. Архаон поставит империю — нет, весь мир — на колени, и накажет богов, которые будут мучить мир за ложь. Низшие расы мира, подобно личинкам, населяющим земли в своем невежестве и безразличии — будут освобождены от бремени своей бессмысленной жизни. Их существование нашло бы новое выражение в рабстве или конец всем страданиям в смерти. Он утопит солнце и разобьет луны. Он разрушит небо и вывернет мир наизнанку — мир тьмы и пламени, достойный только самых черных душ и зла, которое они могут совершить друг над другом. Вечная гибель. Конец Времен будет принадлежать ему.

Кастнер повернулся к золотой статуе своего проклятого бога.

— Я клянусь, — выплюнул Кастнер. — Я отрекаюсь от поклонения тебе и сомнения, поселившегося в моем сердце. Я проклинаю тебя словом и делом, мой трусливый король. Твои слуги будут моими овцами на заклание. Твои земли будут моими, чтобы я мог сжечь их. Мое тело и душу я отдаю тьме. Это моя клятва. Здесь — в этом месте, на том самом месте, где началась твоя Империя, я объявляю себя концом ее существования…

Кастнер почувствовал тепло молота Зигмара на цепочке у себя на шее. Подарок от отца Дагоберта. Молот начал плавиться, устрашая плоть Дидерика под пластиной и стекая расплавленным металлом по его груди.

Сделав несколько шагов к статуе, Кастнер со всей своей ужасной мощью метнул боевой молот. Молот прорезал дым, собирающийся в зале, головой над рукоятью, пока не врезался в золотистое лицо Зигмара. Мягкое золото скульптуры смялось вокруг тяжелой головки молота, превратив одну половину бесстрастного лица Бога-Короля в неприглядные руины, оставив рукоятку оружия торчать из правого глаза Зигмара.

— Темнота не лишена чувства юмора, — удовлетворенно сказал Кастнер. — В отличие от тебя.

Внезапно пламя в зале взревело и прыгнуло вверх, как будто сверху на него вылили дополнительное топливо. Кастнер вытащил Терминус из ножен за спиной, поначалу подозревая, что силы снаружи настолько отчаялись, что стали нанимать боевых магов из колледжей. Кастнер почувствовал, как по его телу пробежало тепло. Металл его доспеха и кольца кольчуги становились горячими на ощупь. Рыцарь почувствовал, как его волосы опалились, а кожа запеклась там, где соприкасалась с доспехами крестоносцев. Перед троном Великого Теогониста Кастнер наблюдал, как тлеет его шлем. Как и его броня, ее поверхность обуглилась. В отличие от Кастнера, теперь присягнувшего Губительным Силам мира и пользующегося их защитой, такие орудия служения тьме были ошпарены своим присутствием на святой земле собора. Шлем и доспехи Кастнера были выжжены до блеска. Даже огромный меч Терминус, который так много сделал на службе у Зигмара, внезапно вспыхнул странным пламенем, его лезвие превратилось в сплетение извивающихся и вращающихся языков, цвета всех проклятий.

— Это не спасет твоего свинопаса, — сказал Кастнер, поднимаясь по ступенькам к Хедриху Лютценшлагеру, все еще привязанному к трону.

Повесив на плечо щит, храмовник схватил раскаленный металл шлема и с вызовом опустил его на голову, запах гари обжег ноздри. Он поднял горящий терминал над головой. Глаза Великого теогониста, слабые и едва открытые, вдруг ожили от страха. Он рвал на себе путы, храбрые слова, обращенные к Кастнеру, вылетали из его трусливого сердца.

— Ты хочешь стать мучеником, Лютценшлагер? — Кастнер приблизился к Великому теогонисту. — Пойдем вместе — ты к своим обреченным богам, а я — к своим…

Гром. Везде. Оглушительная вспышка. Ослепительный бум. Купол святилища зазвенел, как колокол. Огромная сила яростно пронеслась по залу. Дым рассеялся.

Кастнера уже не было на ступеньках. Он снова лежал на полу святилища, утопая в песке и окруженный кусками обработанного камня — некоторые из них попали в его защищенное плечо и бронированное тело. Это были не боевые маги и не гнев мстительного божества. Это была Большая Батильда. Величайшая из дворцовых великих пушек, изготовленная в Императорской Артиллерийской Школе в Нульне. Она была знаменита скорее обстоятельствами, окружавшими её создание, чем мощью своего широкого ствола и зияющей морды. Она была задумана как подарок императора Дитера его кузену принцу Вильгельму, но был бесчувственно назван в честь матери принца города, леди Батильды. Как следствие, из неё никогда не стреляли. До сих пор.

Кастнер сморгнул кирпичную пыль с глаз. Она была повсюду. На полу. В шлеме. Клубилась по залу святилища, как густой туман. Дезориентированный, с грохотом большой Батильды между ушами, Кастнер прищурился. Взрыв — если не пушечное ядро — отбросил его на скользкий каменный пол. Он мог различить адский румянец пламени вокруг себя и отблеск дневного света, по-видимому, проникающего через пробитую Батильдой дыру в стене собора. Свечение замерцало, и Кастнеру потребовалось несколько мгновений, чтобы вернуться к своим мыслям и осознанию опасности, в которой он находился. Мерцание было одиночным входом рыцарей и солдат через недавно созданный вход.

Кастнер похлопал перчаткой по полу в поисках своего Терминуса. К счастью, клинок все еще пылал чистотой этого места, и Кастнер нашел его как раз вовремя. Темные силуэты сомкнулись вокруг храмовника, когда он поднялся на ноги. Он слышал, как Лютценшлагер зовет на помощь, и Кастнер предположил, что Великий теогонист все еще привязан к трону там, где он его оставил. Он также слышал, как Рейквальд Великого магистра Бошковица растягивал слова сквозь пыль, отдавая приказы своим рыцарям Огненного Сердца. Повсюду были фигуры и тени. Рыцари были осторожны. В меловом мраке, в самом сердце их священного храма, они не хотели ранить или убить кого-то из своих. Кастнеру не нужно было беспокоиться об этом.

Поднявшись в замахе, храмовник свалил мечом закованного в броню несчастного. Предсмертный крик воина привлек рыцарей к Кастнеру, а также лающие приказы Бошковица. Терминус столкнулся с боевым молотом, отрубив его уродливую голову от рукояти, прежде чем сделать то же самое с его владельцем. Еще один молот отскочил от наплечника Кастнера, пока храмовник уходил от него. С рыцарями, надвигающимися на него все быстрее и в большем количестве, он не мог позволить себе затянутые, как в учебнике, схватки. Ему не нужно было сражаться с этими людьми. Не было никаких почестей, чтобы выиграть благодаря технике или турнирному мастерству. Темные Боги требовали только смертей: вот что давал им Кастнер.