Александр Нагорный - Грегорианец. Четвёртый [СИ]

— Вы же мне обещали… — чуть слышно пролепетал несчастный хозяин.

— Мы можем спасти вас, только оставаясь на свободе, — быстро шепнул ему Дартин. — А если мы попытаемся за вас заступиться, нас арестуют вместе с вами.

— Но мне кажется…

— Пожалуйте, господа, пожалуйте! — громко произнес юноша. — У меня нет никаких оснований защищать этого человека. Я видел его сегодня впервые, да еще при каких обстоятельствах… он сам вам расскажет. Пришел требовать с меня за квартиру!.. Правду я говорю, господин Бон?

— Чистейшая, — пролепетал обречённо тот. — Но господин Адепт не сказал…

— Ни слова обо мне, ни слова о моих друзьях и особенно ни слова о Императрице, или вы погубите всех! — прошептал Дартин. — Действуйте, господа, действуйте! Забирайте этого человека.

Парень толкнул совершенно растерявшегося хозяина мегахолла в руки пришедших.

— Вы невежа, дорогой мой. Приходите требовать денег… это у меня-то, у Адепта!.. Повторяю вам, господа, забирайте его и держите под замком как можно дольше, пока я успею собрать деньги.

Бойцы отделения рассыпались в словах благодарности и увели свою жертву.

Они уже начали спускаться с лестницы, намереваясь отправиться на лифте к площадке гравитранспорта, когда Дартин вдруг хлопнул начальника по плечу.

— Не выпить ли мне за ваше здоровье, а вам за мое? — предложил он, наполняя два бокала домашним вином, полученным от Лии Бона.

— Слишком много чести для меня, обычного солдата, — пробормотал командир отделения. — Очень благодарен.

— Итак, за ваше здоровье, господин… как ваше имя?

— Лау Ренар.

— И так, за ваше здоровье!

— И за ваше, милостивый государь! Как ваше уважаемое имя, разрешите теперь спросить?

— Лау Дартин.

— За ваше здоровье, господин Лау Дартин!

— А главное, вот за чье здоровье! — крикнул парень, словно в порыве восторга. — За здоровье императора и за здоровье кардинала!

Будь вино плохое, быть может командир усомнился бы в искренности юноши, но вино было хорошее, и он поверил.

— Что за гадость вы тут сделали? — высказалась Басс, когда командир отделения полиции удалился вслед за своими подчиненными и они остались одни. — Охренел! Четверо позволяют арестовать несчастного, прибегшего к их помощи! Дворянин пьет с оголтелым сыщиком!

— Басс, — заметила Росс, — Шосс уже сказал тебе, что ты глупа, и мне приходится с ним согласиться… Дартин, ты великий человек, и, когда ты займешь место Вельера, я буду просить тебя оказать покровительство и помочь мне стать настоятелем монастыря на какой-нибудь планете.

— Не въезжаю! — тряхнула головой Басс. — Вы одобряете поступок его?

— Еще бы! — хмыкнула Росс. — Не только одобряю то, что он сделал, но даже поздравляю его.

— А теперь, — произнёс Дартин, не пытаясь даже объяснить Басс свое поведение, — Мы вместе, всем смертям на зло!

— Но… — начала было Басс.

— Протяни руку и клянись! — в один голос воскликнули Шосс и Росс.

Сраженная их примером, все же бормоча что-то про себя, Басс протянула руку, и все четверо хором произнесли слова, подсказанные им Дартином:

— Мы вместе, не бросаем никого!

— Отлично. Теперь каждый отправляется к себе, — подвёл итог юноша, словно бы он всю жизнь только и делал, что командовал. — И будьте осторожны, ибо с этой минуты мы вступили в борьбу.

* * *

В квартире хозяина мегахолла устроили банальную мышеловку, и всех, кто туда заходил, задерживали и затем допрашивали обученные люди кардинала. Так как в помещение, занимаемое Дартином на втором этаже, вёл дополнительный, особый ход, то его гости никаким неприятностям не подвергались.

Приходили к нему, впрочем, только его трое друзей. Все занимались розысками, каждый по-своему, но пока ещё ничего не нашли. Шосс решился даже задать несколько вопросов Лау Вельеру, что, принимая во внимание обычную неразговорчивость славного Клерика, крайне удивило полковника. Но Вельер ничего не знал, кроме того, что в тот день, когда он в последний раз видел кардинала, императора и императрицу, кардинал казался озабоченным, император как будто был чем-то обеспокоен, а покрасневшие глаза императрицы говорили о том, что она либо не спала ночь, либо плакала. Последнее обстоятельство его не поразило, ведь императрица со времени своего замужества часто не спала по ночам и много плакала.

Вельер, на всякий случай, всё же напомнил Шоссу, что он должен преданно служить императору и особенно ей, и просил передать это пожелание и его друзьям.

Что же касается Дартина, то он засел у себя. Свои апартаменты он превратил в наблюдательный пункт. Он видел всех, кто приходил и попадался в западню. Затем, разобрав несложное покрытие пола, так что от нижнего помещения, где происходил допрос, его отделял один только фальшь потолок, получил возможность слышать всё, что говорилось между сыщиками и обвиняемыми.

Допросы, перед началом которых задержанных тщательно обыскивали, сводились почти неизменно к следующему, тезисному:

«Не поручала ли вам лии Бон передать что-нибудь её мужу или иному лицу?»

«Не поручал ли вам господин лии Бон передать что-нибудь его жене или иному лицу?»

«Не поверяли ли они вам устно каких-нибудь тайн?»

«Если бы им что-нибудь было известно, — подумал Дартин, — то они не спрашивали бы о таких банальных вещах. Теперь вопрос: что, они стремятся узнать? Очевидно находится ли Легг Ашер в Гранже и не было ли у него, или не предстоит ли ему, свидание с императрицей».

Парень остановился на этом предположении, судя по всему, не лишенному вероятности.

А пока мышеловка действовала непрерывно, и внимание его не ослабевало.

Вечером, на другой день после ареста несчастного Бон, после ухода Шосса, который отправился к полковнику Вельеру, едва часы пробили девять и Пращ, еще не постеливший постель, собирался приняться за это дело, как кто-то постучался с улицы, почти у выхода на гравиплощадку, во входную дверь хозяина мегахолла. Она сразу отворилась, а затем захлопнулась. Кто-то опять попал в мышеловку.

Дартин не придумал ничего лучше, как броситься к месту, где был разобран пол, лег навзничь и весь превратился в слух.

Вскоре раздались крики, затем стоны, которые, по-видимому, пытались заглушить зажав рот. Допроса не было и в помине.

«О чёрт, хреново! — подумалось парню. — Мне мерещится, что это женщина, точнее девушка и её явно обыскивают, она сопротивляется… Они применяют силу… Жесть!..»

Ему приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не вмешаться в происходившее внизу.

— Но я же говорю вам, господа, что я есть хозяйка этого дома, я же говорю вам, что я лии Бон, что я служу императрице! — кричала несчастная женщина. — Только прибыла на личном лайтфлае…