Александр Нагорный - Грегорианец. Четвёртый [СИ]

— Так вы хотите его увидеть?

— Больше, чем когда-либо.

— Тогда поднимитесь по лестнице, во дворе направо, третий этаж, номер пять.

Дартин бросился в указанном направлении и нашел лестницу, одну из тех наружных лестниц, какие ещё встречаются иногда во дворах старых времён. Однако войти оказалось не так-то просто. Подступы к комнате Росс охранялись. Эш стоял на страже в коридоре и загородил путь с тем большей неустрашимостью, что после многолетних испытаний бедняга был наконец близок к достижению долгожданной цели.

В самом деле, Эш всегда лелеял мечту быть слугой духовного лица и с нетерпением ждал той минуты, постоянно представлявшейся его воображению, когда Росс сбросит плащ и наденет сутану. Только ежедневно повторяемое обещание, что эта минута близка, и удерживало его на службе у девушки, под личиной парня, службе, на которой, по словам Эша, ему неминуемо предстояло погубить душу.

Итак, он был сейчас наверху блаженства. Судя по всему, на этот раз его госпожа не должна была отречься от своего слова. Соединение боли физической и нравственной произвело долгожданное действие. Росс, одновременно страдавшая и душой и телом, наконец обратила свои помыслы на религию, сочтя как бы за предостережение свыше случившееся двойное несчастье, как внезапное исчезновение возлюбленной и рану в плечо.

Понятно, что при таком расположении духа ничто не могло быть неприятнее для Эш, чем появление Дартина, который мог снова втянуть его госпожу в водоворот мирских интересов. Он решил мужественно защищать двери, а так как хозяйка уже выдала его и он не мог сказать, что Росс нет дома, то попытался доказать вновь прибывшему, что было бы верхом неучтивости помешать его госпоже во время душеспасительной беседы, которая началась еще утром и, по словам Эша, не могла быть закончена ранее вечера.

Однако Дартин не обратил ни малейшего внимания на красноречивую тираду и, не собираясь вступать в спор со слугой своей подруги, попросту отстранил его одной рукой, а другой повернул ручку двери с надписью «N 5».

Дверь отворилась, и Дартин вошел в комнату.

Росс в широком черном одеянии, в круглой плоской шапочке, сидела за продолговатым столом, заваленным антикварными свитками бумаг и огромными фолиантами. Естественно преображённая в парня, как и всегда. По правую её руку сидел настоятель монастыря, а по левую священник. Занавески были наполовину задернуты и пропускали таинственный свет, способствовавший благочестивым размышлениям.

Все мирские предметы, какие могли бы броситься в глаза в комнате, исчезли словно по волшебству. Должно быть, из страха, как бы вид таких предметов не возвратил госпожу к мыслям об этом мире, Эш припрятал подальше шпагу, рельсовики и форму Клерика имперского легионера. Вместо всего этого на стене в темном углу висел какой-то предмет, показавшийся Дартину чем-то вроде бича для истязания плоти.

На шум открывшейся двери Росс подняла голову и узнала своего друга, но, к великому удивлению Дартина, его приход, видимо, не произвел на неё особого впечатления. Настолько далеки были помыслы последней от всего мирского.

— Добрый день, любезный Дартин, — сказала девушка в мужском обличии. — Поверьте, я очень рад вас видеть.

— И я также, — произнес Дартин, — хотя я еще не вполне уверен, что передо мной Росс.

— Он самый, друг мой, он самый! Но что же могло внушить вам такие сомнения?

— Я испугался, что ошибся комнатой, и решил, что попал в помещение какого-то духовного лица, а потом, увидав вас в обществе этих господ, впал в другое заблуждение. Мне показалось, что вы тяжело больны.

Оба черных человека поняли намёк Дартина и угрожающе взглянули на него, но Дартин не смутился.

— Быть может, я мешаю вам? — продолжал Дартин. — Судя по всему, вы исповедуетесь этим господам.

Росс слегка покраснела.

— Мешаете? О нет, напротив, любезный друг! И в доказательство моих слов позвольте мне выразить радость по поводу того, что я вижу вас здоровым и невредимым…

«Наконец-то догадался! — подумал Дартин. — Что ж, могло быть и хуже».

— Ибо друг мой недавно избежал великой опасности, — с умилением продолжала Росс, указывая на Дартина двум духовным особам.

— Возблагодарите господа, — ответили последние, дружно кланяясь Дартину.

— Я не преминул это сделать, преподобные отцы, — ответил парень, возвращая им поклон.

— Вы приехали очень кстати, любезный Дартин, — сказала Росс, — и, если примете участие в нашем споре, вы нам поможете своими познаниями. Господин настоятель монастыря, господин кюре и я разбираем некоторые богословские вопросы, давно уже привлекающие наше внимание, и я был бы счастлив узнать ваше мнение.

— Мнение военного человека не имеет веса, — попытался соскочить с темы Дартин, слегка встревоженный оборотом, который принимал разговор, — и, поверьте мне, вы вполне можете положиться на учёность этих господ.

Оба черных человека опять поклонились.

— Напротив, — возразила Росс, — ваше мнение будет для нас драгоценно. Речь идет вот о чем. Господин настоятель полагает, что моя диссертация должна быть по преимуществу догматической и дидактической.

— Ваша что? Так вы пишете диссертацию?

— Разумеется, — ответил иезуит. — Для испытания, предшествующего рукоположению в духовный сан, диссертация обязательна.

— Чего? Рукоположению? — закричал Дартин, не поверивший тому, что ему сказали сначала хозяйка, а потом Эш. — Рукоположению?

И, остолбенев от изумления, он обвел взглядом сидевших перед ним людей.

— Итак… — продолжала Росс, принимая в кресле такую изящную позу, словно она находилась на утреннем приеме в спальне знатной дамы, и любуясь своей белой и пухлой, как у женщины, рукой, которую она подняла вверх, чтобы вызвать отлив крови, — итак, как вы уже слышали, Дартин, господин настоятель хотел бы, чтобы моя диссертация была догматической, тогда как я предпочел бы, чтобы она была умозрительной. Вот почему господин настоятель предложил мне тему, которая еще никем не рассматривалась.

Зазвучали непонятные слова на незнакомом языке.

Дартин, чья эрудиция нам известна, выслушал непонятную цитату с таким же безмятежным видом, с каким он выслушал ту, которую ему однажды привёл Лау Вельер по поводу подарков, думая, что они получены молодым человеком от Легг Ашера.

— …что означает, — продолжала Росс, желая облегчить ему задачу, — «Священнослужителям низшего сана необходимы обе руки».

— Превосходная тема! — вскричал иезуит.

— Превосходная и догматическая! — подтвердил священник, который был приблизительно так же силен в языках, как Дартин, и внимательно следил за иезуитом, чтобы иметь возможность ступать по его следу и, как эхо, повторять его слова.