Александр Башибузук - Каторжанин [litres]

Над поселком взмыл огромный сноп пламени, удивительно похожий на ядерный взрыв. Я немедля оглох и почти ослеп, но все-таки успел заметить, как избы сминаются, словно карточные домики, и истошно заорал:

– Всем на землю!!!

Только вот сам упасть не успел.

Дикий рев, невыносимый треск и грохот, тело стало невесомым, и я куда полетел. Полет закончился жесточайшим ударом, после чего все ощущения исчезли и наступила спасительная темнота.

Сколько я был без сознания, не знаю, но, видимо, не очень долго, потому что скоро откуда-то издалека, словно сквозь подушки, донесся пронзительный женский голос.

– Сделай же что-нибудь! Сдела-а-ай! – верещала женщина, а точнее – девочка. – Быстро, он же умрет!!! Я прошу-у-у, пожалуйста-а-а!..

Грешным делом, я подумал, что меня в очередной раз куда-то занесло, потому что голос был совершенно незнакомым. Ни одна из известных мне женщин так не говорила, ни в моем прошлом, ни в настоящем.

«Может, и к лучшему… – вяло подумал я. – Пищат на русском, причем на современном русском. Может, боженька, или кто там забавляется, внял моим молитвам и не стал закидывать в уж вовсе невообразимые дали? Конец двадцатого века? Или середина?..»

Но вот тут я неожиданно ощутил хлесткую пощечину, отозвавшуюся в мозгах острой болью. А еще через мгновение оплеухи вообще посыпались градом.

– Да что за черт?! – взвыл я и наконец открыл глаза.

Еще пара секунд ушла на то, чтобы навести резкость, после чего совершенно неожиданно для себя я узрел зареванное чумазое личико Мадины.

– Живо-о-ой!!! – Девочка упала мне на грудь и тоненько протяжно завыла.

«Опять сюда…» – тоскливо подумал я и только потом всполошился и заорал:

– Что с косоглазыми?

Максаков изобразил на ободранной роже улыбку, извиняюще, словно нашкодивший школьник, пожал плечами и ткнул куда-то себе за плечо.

Но тут наконец я сообразил, что Мадина заговорила, вскочил, сграбастал повисшую у меня на шее девочку и закружился с ней.

– Говоришь? Мое ты солнышко!!!

– Говорю? – удивленно пропищала девочка и тут же снова завыла: – Говорю! Я говорю-у-у!..

Еще через пару секунд радостно заорали и запрыгали все присутствующие. Оказывается, они тоже в суматохе сразу не сообразили, что Мадина заговорила.

А Дербинское… а нет больше Дербинского – оно просто исчезло. Вместо него появился здоровенный кратер, быстро заполняющийся водой из сменившей свое русло реки. От изб уцелели только фундаменты на окраинах. Да что там говорить, на добрых полторы сотни метров с хорошей лихвой вокруг поселка повалило лес. Меня, как выяснилось, шваркнуло о скалу, а мичмана вообще закинуло на громадный кедр.

Не обошлось без потерь: погибло два человека, еще с десяток здорово искалечило, о контуженных я и не говорю – контузило почти всех. Но из японцев уцелела едва ли двадцатая часть, да и те даже не помышляли о сопротивлении. Да уж, такого катаклизма до сегодняшнего дня я еще не устраивал…

А тот самый пухляш в офицерском мундире, из числа вновь прибившихся к нам, оказался поручиком Петуховым Аполлоном Аполлоновичем.

Из окрестностей поселка пришлось быстро уходить – в лесу начались пожары. Чертов скипидар принес не только пользу. Остановку сделали через несколько верст, забравшись в глушь, только для того, чтобы слегка опомниться и отдохнуть. Очень кстати подвернулась заброшенная деревушка на шесть дворов, там и встали на постой. Днем еще было тепло, почти как летом, но ночи становились все холодней и холодней, так что крыша над головой не помешала.

Я чувствовал себя неважно, сказывались ушибы и контузия, да и рана все никак не хотела окончательно заживать, но недомогания переносил на ногах. По большей степени из-за того, чтобы не показывать свою слабость личному составу. Пусть считают, что отцу-командиру все как с гуся вода, – для поднятия боевого духа очень пользительно.

А поутру вообще решил сходить на охоту, добыть свежего мясца, которого мы черт знает сколько не видели. Сестры увязались со мной, от Луки и Тайто тоже не удалось отбояриться, но они очень тактично держались поодаль, видимо, понимали, что у меня с Майей не обойдется без серьезного разговора.

Охота закончилась, едва начавшись, – в паре сотен метров от деревушки я подстрелил большого упитанного марала. Великан и айн тут же взялись свежевать добычу, Майя с Мадиной принялись собирать разные травки и ягоды, а я отошел в сторону, сел на поваленную сосну и решил под сигару немного поразмыслить над своим будущим.

Вопрос назрел, потому что все те задачи, которые я ставил перед собой, были уже почти выполнены. С японцами в ближайших поселениях мы разделались, почитай весь север Сахалина очистили от косоглазых, то есть свое присутствие обозначили с лихвой. Теперь дело только за Россией, ну а я даже при всем своем желании большего сделать не могу. Осталось только довести людей до места зимовки. А вот как быть дальше, даже не представляю.

Война до победного конца в качестве глобальных дальнейших планов категорически не подходит. Как уже говорил – шансов у нас никаких. Ну еще немного пошебаршимся, а дальше японцы придут в себя, перебросят морем на север подкрепление – и все, конец. То, что сам голову сложу, – еще ладно, но губить доверившихся мне людей не хочется. Опять же, что с Майей и Мадиной станет? Единственный вариант выжить – забиться в глушь и там дожидаться, чем все закончится.

А уже после того, как доведу людей, можно попробовать вообще свалить с острова. Благо у айнов налажены контакты с американскими китобоями-контрабандистами. Со своими знаниями из будущего я и в Америках точно не пропаду. Да нигде не пропаду. И сестер с собой заберу, раз уж так сложилось.

– Хороший план, практичный… – сделал я вывод вслух. – Но самое пакостное, что… что не смогу…

Да, не смогу, кровь и преисподняя! Не смогу, черт побери…

Услышав позади шаги, я резко обернулся.

– Что ты не сможешь? – с любопытством поинтересовалась Мадина, выходя на полянку.

Она уже перестала пищать, как было сразу после восстановления голоса, но иногда все еще путалась в порядке слов и слегка их коверкала.

– Сколько раз тебе говорить: обращайся к Александру Христиановичу по имени-отчеству! – сурово отчитала девочку Майя, шедшая позади.

– Лишнее, Майя Александровна, – мягко возразил я. – Право слово, я себя неловко чувствую. Сами обращайтесь ко мне, как хотите, но Мадину принуждать не надо.

– Ее заставишь… – смущенно пробурчала Майя.

– Вот и не надо! – торжественно заявила девочка и поставила передо мной корзинку, полную крупных ягод. – Это клоповник, вку-у-усный! Мы на целую поляну набрели.

Я попробовал терпкую, удивительно сладкую ягодку, немного помолчал, а потом поинтересовался у сестер: