Уильям Кинг - Кровь Аэнариона

Алисией звали его мать, и по тону Мален было очевидно, что она скучает по ней. Ему пришло в голову, что, возможно, эта гордая, холодная женщина станет чем-то вроде него, если Теклис умрет, и тогда он почувствовал к ней некоторую симпатию.

— Неужели мы весь день будем стоять здесь в пыли? — спросил Корхиен. — Или ты пригласишь нас войти и угостишь прекрасным старым вином из твоего погреба, которым ты всегда хвастался?

— Конечно, конечно, — сказал Арафион. — Входите, входите.

Это был первый раз, когда Тирион услышал о прекрасных старых винах в их погребе. Это определенно был интересный день. Всадники всё ещё сидели на своих лошадях, бесстрастные, словно ожидая нападения. В их неподвижности была какая-то угроза.

— Возможно, твои слуги захотят присоединиться к нам, — добавил его отец. — Похоже, ваша компания немного великовата для светского визита.

Тирион не пропустил быстрый предупреждающий взгляд, мелькнувший между отцом и Корхиеном.

— Дороги снова становятся опасными, — сказал Белый Лев. Тирион почувствовал, что он хотел бы сказать что-то еще, но его сдерживало присутствие остальных.

Что же здесь происходит?

В гостиной было сыро, пыльно и холодно, и Тирион понял, что на леди Мален это не произвело особого впечатления. Впервые ему стало стыдно за отца и за свой дом.

Глядя на ее одеяние, сотканное из шелков и магических тканей, которые он даже не мог назвать, Тирион впервые увидел, как бедно одеты он и его отец. Так долго ему было не с чем сравнивать свою семью, кроме как с местными жителями, которые, как он теперь понял, были простыми горцами.

Было очевидно, что Корхиен и Мален принадлежали к совершенно другому сословию людей, и он чувствовал, что ни он, ни его отец к этому сословию не принадлежали. Возможно, его отец когда-то и был им равным, но теперь — нет.

Леди Мален втянула в ноздри воздух и посмотрела на обшарпанные деревянные кресла. Они не были обиты мягкой тканью, и он догадался, что это было чем-то таким, к чему она не привыкла.

Корхиен рассмеялся:

— Я бывал в армейских лагерях, которые были более удобны, Арафион. Не так уж много шансов, что ты тут размякнешь.

— Садитесь, я скоро разведу огонь, — сказал отец Тириона и сдержал свое слово. Он вышел из комнаты и вернулся с частью их драгоценного запаса зимних поленьев. Он бросил их в камин и зажёг с помощью слова силы.

Стоило ему только произнести слова, все поленья одновременно вспыхнули синим мистическим пламенем. Искры замерцали, и слабые хлюпающие звуки наполнили воздух, когда сок внутри воспламенился. Тирион удивлённо посмотрел на отца: это была самая наглядная магия, которую он видел за все эти годы. Он хотел побежать и рассказать обо всем Теклису, но его удерживало любопытство, желание посмотреть, что же произойдет дальше.

Торнберри принесла глиняную бутылку вина и три кубка на старинном бронзовом подносе. Она казалась смущенной, но старалась не показывать этого, сохраняя каменное выражение лица. Она поставила вино на низкий столик и быстро вышла из комнаты.

Отец жестом пригласил гостей садиться:

— Скоро здесь будет еда.

Тирион удивился и этому тоже: его отец, должно быть, дал указания приготовить еду, что само по себе было чем-то удивительным. Часто он забывал поесть на несколько дней, и когда Торнберри не было дома, Тириону приходилось готовить еду для себя и Теклиса.

Корхиен и Мален сидели, пока его отец разливал вино. Тирион подошел к огню и встал к нему спиной, наслаждаясь непривычным теплом.

— Чему мы обязаны честью этого визита? — наконец спросил его отец.

— Пора, — сказал Корхиен. — Близнецы уже почти достигли того возраста, когда их можно представить ко двору Короля-Феникса.

— Это их право, — сказала леди Мален. — А также их долг. В них течёт кровь Аэнариона.

— Да, это так, — сказал Арафион. Он говорил странно резко и выглядел более воинственным, чем когда-либо видел его Тирион. Его отец никогда ни с кем не был агрессивен. — Мне интересно, почему Дом Изумрудов решил послать за ними свою самую прекрасную дочь и самого большого союзника при дворе?

Тирион почувствовал еще один шок. Забрать их. Что имел в виду его отец? По выражению лица Мален он понял, что она тоже не ожидала такого ответа. У нее был вид женщины, с которой люди не разговаривают таким тоном. Корхиен тоже смотрел на отца Тириона странно, но не без восхищения.

— Что вы имеете в виду? — наконец спросила Мален.

— Я имею в виду, что за последние пятнадцать лет Дом Изумрудов почти не проявлял интереса к моим сыновьям. И всё же сегодня ты здесь, напоминая мне о моем отцовском долге — представить их перед троном Феникса в компании отряда воинов в доспехах. Мне любопытно, почему это так?

— Они должны быть представлены, — сказал Корхиен. — Ты знаешь закон не хуже меня, Арафион. Они ведь из одной кровной линии.

— И если они будут представлены ко двору, я должна позаботиться, чтобы они не опозорили нашу семью, — сказала Мален.

Принц Арафион тихо рассмеялся:

— Я так и думал.

— Почему мы должны быть представлены ко двору, отец?! — воскликнул Тирион, не в силах сдержать своё любопытство.

Отец посмотрел на него так, словно впервые заметил, что он здесь.

— Оставь нас, Тирион, нам с твоей тётей нужно многое обсудить. Я скажу вам то, что вам нужно знать, позже.

Голос отца звучал сурово, и то, что он говорил, было несправедливо, но, когда он заговорил, в его глазах была такая боль, что у Тириона не хватило духу спорить с ним или задавать вопросы. Он подошел к двери и закрыл ее за собой, сопротивляясь желанию захлопнуть ее, хотя искушение было очень велико.

— Подумай, — сказал Теклис. Его голос звучал еще более хрипло и резко, чем обычно. Кашель усилился, но теперь в его глазах появился лихорадочный интерес. Он сидел прямо на кровати, одеяло накинуто на плечи, как плащ. — Постарайся вспомнить, что еще они говорили?

Тирион покачал головой.

— Я уже всё тебе рассказал.

Он затянул свой плащ потуже вокруг себя. После тёплой гостиной внизу комната Теклиса казалась ещё холоднее, чем прежде. Возможно, ему следует отнести Теклиса вниз и дать ему немного посидеть у огня. Но он знал, что лучше этого не предлагать. Его брат никогда бы не согласился. Он не любил, когда его слабость выставляли напоказ перед посторонними.

— Ты уверен, что она сказала, что мы должны быть представлены Королю-Фениксу?

— Да.

— Я предполагаю, что это имеет смысл. В конце концов, мы — потенциальные наследники проклятия.

Тирион рассмеялся:

— Проклятие? Проклятие Аэнариона? Будь серьёзнее!

— Верховный Маг Каледор утверждал, что все те, в ком течет кровь Аэнариона, могут унаследовать его проклятие и быть затронуты Каином, Богом Убийства.