Рэй Кетов - Путь черпия

Монах бежал впереди всех. За ним, подгоняемые первородным страхом, неслись остальные. Рукотворный туннель, вырытый в толще земли, шёл по наклонной, изредка меняя направление. Выложенные из камня стены усиливали шум от топота.

Под ногами повсюду сновали крысы, разбегающиеся по норам при виде человека. Два раза путь преграждали завалы. Через них перебирались с особой осторожностью — остаться в тупике из–за обрушения гарантировало неминуемую смерть.

Коридор часто поворачивал и постепенно уходил глубже. Идти по извилистому тоннелю было неудобно. Из–за узких стен и низкого потолка приходилось постоянно натыкаться на спины впереди идущих. Авангард то и дело застревал на поворотах, а подгоняющие сзади вопли заставляли нестись без оглядки.

Артур потерял счёт времени. Сколько они бегут? Пять минут. Десять. Или все пятнадцать? За спиной слышались отголоски какой–то возни — умалишённые не оставляли попыток выломать решётку. И скоро она не выдержит натиска. Таинственный великан, легко расправившийся с церковными дверями и стеной, выдернет её одной рукой.

Очередной поворот привёл их в полуразрушенное сводчатое помещение — нижнюю церковь. Закрыв за собой дверь–решётку, беглецы осмотрелись. Вдоль одной из стен, подкреплённой потемневшими от сырости колоннами, стояли невысокие алтари. Почти на каждом из них покоились мощи святых — череп и горстка истлевших костей. На лицевой стороне алтарей висели каменные пластины с непонятными знаками. В нишах стояли старинные урны. Реликвии, судя по всему, были наследием, веками передававшимися от отца к сыну.

— Мы пришли, — монах установил факел в железное кольцо на стене и устало оперся об одну из колонн. — Отсюда вы сможете попасть в заброшенное поселение. Ход поднимается на поверхность неподалёку от бывшего сиротского приюта. За той железной дверью вход в природный грот.

— Вы идёте с нами? — Артур с надеждой посмотрел на старца. После недавней беседы он сильно прикипел к монаху. В нём, как и в епископе чувствовалась концентрация веры.

— Нет. Решётка долго не выдержит. Я встречу их здесь, — пресвитер Максанс положил ладонь на тяжёлый набалдашник молота. — Придётся перебить весь свой старый приход.

— Но ведь это слишком опасно! В одиночку Вам не справиться.

— Я прожил здесь больше пятидесяти лет. И всё было спокойно. До тех пор, пока не явились вы, и этот… Сам Трёхликий мне говорит, что в мире грядут перемены. Вы должны увидеться с кардиналами. Не иначе как аканитское отродье открыло легендарные врата Картарды.

— Это все страшилки для приютских детей, пресвитер Максанс, — епископ внимательно изучал ржавую дверь, преграждающую проход в грот. — Когда последний раз туда спускались?

— Эта дверь не открывалась со времён установки. Не было надобности.

— Умеете вы успокоить.

— Выбирать не из чего, епископ, — черпий положил факел в чашу, готовясь поработать с заржавелыми петлями.

Из ведущего в верхнюю церковь коридора донёсся металлический лязг и грохот осыпающихся камней. Следом раздались радостные вскрики, разбавляемые безумным закатистым смехом. Сей факт говорил сам за себя — пустоголовые выломали решётку. Скоро они будут здесь.

— А вот и Ваши прихожане пожаловали, пресвитер Максанс — Брюмо перехватил факел в левую руку, а правой указал на дверь. — Эй вы! Распечатывайте грот.

Алберт, поймав взгляд епископа, сообразил сразу. Ткнув локтем здоровенного детину, стоящего рядом, юнга кивнул на железную дверь. Тот, в свою очередь, дёрнул за рукав соседа. Недалёкие умом парни ещё на дирижабле признали молодого юнгу своим вожаком и по первому требованию отправлялись выполнять его поручения. В отличие от них, молодой Алберт обладал несвойственными его возрасту умом и смекалкой. Хотя и считал сам себя застенчивым малым.

Не дюжие парни закатали рукава и всем весом навалились на ржавый засов. Задвижка поддалась, и звонко ударившись о край металлической проушины, упала на пол. Полотно из листового железа просело. Верзила ухватился за скобу и потянул на себя. С неприятным скрипом створа начала открываться. Из образовавшейся щели донеслось шипение. Все замерли. Епископ с тревогой взглянул на черпия. Тот смущённо пожал плечами. Урны исчерпали благословлённый пар и превратились в обычные стеклянные пузырьки.

Крепыш распахнул дверь и выхватив из рук юнги факел, шагнул в темноту грота. Шипение повторилось, но теперь стало угрожающе громким. В тот же момент парень отбросил факел в сторону и закрыл руками глаза. Раздался вопль. Верзила судорожно задёргался. Правая нога подломилась, и он упал навзничь. Сквозь пальцы брызнула кровь. Пляшущее пламя от факела высветило тысячи игл, торчащих из лица. Шипение прекратилось. Каменный пол заходил волнами.

— В сторону! — епископ метнулся к двери и с разбегу врезался в неё плечом. Она с шумом захлопнулась.

— А как же… — юнга в недоумении поднял руку, даже не успев понять, что произошло.

— Вот и решился вопрос с гротом, — Брюмо вставил засов обратно в проушину. — Зато теперь мы узнали где предпочитают устраивать гнёзда пещерные сколопендры. Нам и двух секунд там не продержаться.

Беглецы оказались в западне. С одной стороны, приближающаяся толпа пустоголовых, с другой колония сколопендр, десятилетиями поджидающих свои жертвы. Запертые в подземелье люди понимали — на этот раз их шансы выжить стремились к нулю. Поседевшая за последние сутки женщина прижала рыдающую дочь к груди. Наблюдавший за этим Бенджамин от злости сжал кулаки. Они оберегали маленькую девочку как родную сестру, а сейчас им придётся лечь рядом, украсив крипту отполированными косточками.

— Я не отдам свою жизнь, — Бенджамин подбежал к брошенной у решётки корзине. — Чего стоите?

Рыжеволосый сын фермера всегда вызывал двоякое впечатление у окружающих. Не удавшегося ростом парня с незаурядной внешностью все считали слабаком и мямлей. С полным отсутствием духа и принципов. Но только не в этот раз! Уайт открыл новую страницу своей жизни. Сейчас, когда, казалось бы, всё потеряно, щуплый парнишка повёл себя хладнокровно, и даже более того — он впервые за всё время перетянул на себя ответственность.

— Одобряю, — губы епископа тронула лёгкая улыбка. — Бенджамин, ты точно всю жизнь занимался земледелием? Ты и стрелок, и лазальщик, и рубака. А?

— Простите, епископ Брюмо. Если честно, я никогда за собой подобного не замечал. Как–то так само получилось. Всё из–за этого треклятого дирижабля, — Уайт извлёк из корзины проржавелый, но ещё сохранивший зубья, серп. Следом, ещё один. Взяв их в обе руки, он сделал несколько взмахов, как бы примеряясь. Потрескавшиеся губы расплылись в злорадной улыбке.