Рэй Кетов - Путь черпия

— Может, сначала посмотрим на исполина? — Артур не поспевал за епископом и перешёл на бег. Чуть впереди семенила Эби, с интересом разглядывая стены, сплошь покрытые религиозными символами. Привязавшись к новому хозяину, макака всюду его сопровождала и всячески старалась принести пользу. Черпий отвечал взаимностью.

— Что на него смотреть? Мы уже видели двоих, — епископ быстрым шагом отстукивал по вымощенному мрамором полу. Коридор уходил вперёд на пятьдесят ярдов и заканчивался невысокой конторкой с двумя канделябрами по бокам. Над столешницей маячила лысина, ярко отсвечивая на фоне бархатной перегородки.

— Что мы ищем? — Артур наконец–то подобрал нужный темп и зашагал рядом.

— В прошлую встречу конклав предоставил нам доступ в архивы духовенства. Хочу кое–что выяснить, пока не перекрыли кислород. Если Арисменди поймёт, что мы близки к разгадке, то будет действовать решительно и наповал, — Брюмо замедлил шаг. — Откуда тебе известно о сыне Трёхликого? Снова видения?

Артур вздрогнул, вспомнив детали явившейся в бреду сцены.

— Да. В лаборатории. Во время процедуры слепка. Не знаю, что это, но выглядело как наяву.

— И что же тебе такого явилось?

— Если бы я знал, епископ, — черпий невольно поёжился. — Тогда мне казалось, что всё это происходило со мной. Первый грех. Вражда близнецов. Самоубийство. Смерть Ламинты…

— Ламинта? Кто это?

— Дева, выносившая дитя–гермафродита — прародителя исполинов.

— Считаешь, в появлении громил и пустоголовых повинен…

— Гиларт–Бренна–Менос. Так его имя. Не уверен. Может всё это навеяно симбиотом.

— Слишком складно. Думается мне, в здешних архивах мы не найдём ничего дельного. Нужна какая–то зацепка, а я даже не знаю с чего начать. Жизни не хватит, чтобы перерыть всю библиотеку.

— Погоди. Перед тем как совершить самоубийство, Берегуй отсёк два пальца — мизинец и безымянный. Не знаешь, случаем, что за пальцы эти аканитские персты?

Епископ остановился. Он смотрел на Артура, но взгляд простирался вглубь, сквозь время и расстояния. Подобное Брюмо уже слышал. Но где?

Никто так и не выяснил, когда зародилось аканитское отлучение. Оно было всегда. Пропало на два столетия, но вновь заявило о себе.

Если верить видением черпия, грехопадение Трёхликого могло стать отправной точкой этого рокового события. Раскол произошёл в тот момент, когда Берегуй отрёкся от братьев и прервал жизненный цикл трёхтелого. Спустя века последователи возвели в канон акт самопожертвования, заложив первый кирпичик запрещённой всеми конфессиями церкви. Отсечённые пальцы стали символом отлучения и тысячелетиями передавались от адепта к адепту.

Значит Аканиты не сами по себе. Их бог — плод греха Тсарты и Ламинты — полумуж–полуженщина. Самое скверное божество, какое только могло получиться от падшего Трёхликого. Возможно, конклав в курсе этих событий и тщательно скрывает сей нелицеприятный факт. Ни одна конфессия не признает, что у Правых церквей и Аканитов единые корни. Если тайна раскроется, конклав рискует навсегда лишиться доверия общественности и короны. А это сулит потерей монополии на использование божественного пара.

— Тирийская библиотека. Там хранятся древние писания. Только кардиналы имеют к ним доступ.

— Всегда считал, что это байки для недалёких фермеров. Россказни о послании пращуров и всё такое.

— Это не россказни, черпий. В мире множество тайн, которые только предстоит открыть. Мы даже о королевстве мало что знаем. Не говоря уже о запредельных землях.

— Тогда у нас нет шансов.

— Не отчаивайся. Хранитель архива — мой старый знакомый. Заядлый староканонник. Он поможет, если объяснить серьёзность дела.

— А если он сдаст нас Арисменди? Ему то какой прок от наших забот? К тому же мало кто отважится рисковать своим положением ради сомнительного дельца.

— Ну попытаться стоит. Если твой гермафродит не плод больного воображения, то значит мы нашли сокрытую страницу истории. Тогда точно всё перевернётся. Не знаю плохо это или хорошо, но жернова уже не остановить.

— Никакое оно не больное, воображение, — накуксился Артур.

— Охотно верю, сам болтун, — отшутился епископ.

Друзья приблизились к конторке и встали напротив сильно занятого монаха–аколита. Церковник копошился в пожелтевших бумагах, сортируя их в несколько стопок. Гладковыбритая макушка, подобно диску солнца, то поднималась над ворохом страниц, то медленно опускалась. Увидев высокопоставленных гостей, послушник подпрыгнул на месте, едва не опрокинув канделябр.

— Ваше Преосвященство, прошу простить, — юноша уставился на отличительный знак епископа и громко сглотнул. — Чем могу…

— Проводите нас к главному архивариусу.

— Ещё раз прошу прощения, но епископ Де Шинье занят и просил не беспокоить.

— Как думаешь, если Де Шинье пропустит важную встречу по вине послушника, что он в первую очередь сделает? — Артур шагнул вперёд. Ему вдруг сильно захотелось отвесить остриженному юнцу знатный подзатыльник.

Юноша часто заморгал, будто желая сбросить наваждение. Уши налились пунцом.

— У нас очень важное и неотложное дело, — епископ уловил эмоциональный всплеск черпия и придержал того за руку.

— Прошу простить за мою недальновидность. Как Вас представить?

— Доложите, что к Его Преосвященству пожаловали личный помощник главного коменданта города епископ Филип Брюмо и поверенный черпий первого класса при Люцианской церкви, Артур Эдельманн. И побыстрее!

Спустя несколько минут послушник, приподняв полы рясы, бежал по просторному нефу. За ним, громко отстукивая каблуками, шли церковники. Миновав несколько читальных залов, делегация вышла во внутренний дворик с лимонным деревом в центре. За раскидистыми ветвями поблескивали отделанные медной чеканкой двери.

— Секундочку, — послушник ухватился за потёртую ручку и распахнул створку. — Ваше Преосвященство, к вам посетители. Личный помощник главного…

— Помолчи, Эшмонд. Не заставляй епископа топтаться у дверей.

Юноша неуклюже поклонился и отошёл в сторону.

— Побудь здесь, Эби, — Артур почесал пушистую напарницу за ухом и вытащил из подсумка яблоко. — Держи!

Схватив угощенье, мартышка запрыгнула на одну из скамей, стоящих по периметру миниатюрного сада, и принялась трапезничать.

— Пытаешься угодить маленькой вертихвостке? — Брюмо с улыбкой посмотрел на чавкающую макаку.

— Малышка многое пережила. Пусть хоть сейчас ни в чём не нуждается. Тем более, у нас с ней симбиоз!

— В каком смысле?!

— Я немного балую её, а она помогает…, впрочем, это тайна. Пойдёмте, епископ, — черпий изобразил приглашающий жест. — После Вас!