Рэй Кетов - Путь черпия

— Отец! — Матильда бросилась к изрядно постаревшему королю. — Прости меня. Я не знаю, как так получилось.

Экберт прижал дочь к груди и какое–то время пребывал в молчании. Негоже королю показывать бушующие в нём чувства. Тем более перед подданными. К вспышкам гнева, впрочем, это никогда не относилось. Обняв дочь так, чтобы никто не видел взмокшего от волнения лица, Экберт украдкой поцеловал её в перемазанную сажей щёку.

— Теперь всё будет хорошо, милая. Славные мужи Правых церквей доставили тебя ко мне. Мы снова вместе! Видела бы твоя покойная мать, как изменилась её дочь!

На следующий день под сводами зала аудиенций стоял неутихающий гул. Ещё с вечера король объявил о созыве комиссии, призванной разобраться в текущем положение дел королевства. Председательствовал заседанием главный комендант города инспектор Элье Жерар.

Первым пунктом на повестке дня значился допрос свидетеля и подозреваемого в одном лице, Генри Бэррота, известного под прозвищем Рябой.

Конклав также изъявил желание присутствовать на мероприятии. Отложив приготовления к аутодафе, кардиналы явились к началу допроса главаря загонщиков.

— Расскажите, что Вам известно об изысканиях Губернатора, — инспектор уселся на край стола. В руках блеснула отделанная медью чернильная ручка. Экберт в предвкушении откинул крышку хьюмидора и достал гильотину.

— Можно воды? — Рябой оглядел присутствующих. Когда перед ним появился бокал, продолжил. — Благодарю вас. Мне немногое известно…

— Рассказывайте всё, что знаете, а там уж мы решим, много это или мало. Начните с Вашей роли в жизни Валирии.

Главарь загонщиков окинул взглядом членов комиссии. Наёмник планировал поторговаться и сейчас взвешивал шансы — выложить всё начистоту или поведать о главном, тем самым избежав суровой кары. О скором аутодафе он знал и не слишком–то лелеял стать на нём главным блюдом. Потрескавшиеся губы тронула горькая улыбка — в памяти всплыла картина с епископом, побывавшем в той же шкуре при Жатвенной яме. Загонщик сделал большой глоток и брякнул бокалом о столешницу.

— Я охочусь за урнами… — шумно выдохнул Рябой. — … почти девять лет. Моими услугами пользовались подпольные коллекционеры и собиратели древних артефактов и всякого рода реликвий. Шесть лет назад на меня вышел посредник. Он предложил работать на никому не известного тогда человека, посулив хорошее вознаграждение. Что мне было делать? Я согласился. Деньги решают всё, знаете ли. Через пару–тройку лет мой наниматель стал поручать особые задания…

— Это был Губернатор? — прищурился инспектор.

— Да.

— Как его настоящее имя?

— Не знаю. Никто не знает. С тех пор как он встал во главе Валирии, его только так и называли.

— И много охотников работает на Губернатора? — Экберт сунул в гильотину конец сигары. Лезвие громко щёлкнуло. На стол посыпались обрезки туго скрученных листьев табака.

— Да, Ваша Милость. Точно сказать не могу, но больше двадцати. Многие из них даже старого звонаря скрутить не способны… — Рябой сглотнул, осознав, что нелестно отозвался о служителях церкви. Убедившись, что небеса всё ещё не разверзлись, продолжил. — Тех, с которыми стоит считаться, всего три.

— Для чего Губернатору столько урн? Что он с ними делает? — король подошёл к окну. Стрелки на башенных часах подходили к отметке «12».

— У старого монаха есть… инструкция. Древний манускрипт, относящийся к эпохе первобогов и вашего Трёхликого. В нём упоминалось то ли о сыне бога, то ли о дочери. Не знаю…

— Дитя–гермафродит… — задумчиво пробормотал черпий.

— Что, простите? — Элье Жерар резко обернулся. Взгляды комиссии обратились к Артуру.

— … у Трёхликого был сын, рождённый в грехе Гиларт–Бренна…

— Ересь! — Арисменди вскочил и гневно топнул ногой. Под сводами прокатилось эхо. — Трёхликий не имел детей. Он вообще никогда не существовал. Собирательный образ, дошедший со времён зарождения божественного пара!

После такого громкого заявления внимание обратилось уже к кардиналу.

— В писаниях подробно рассказывается о бытие Трёхликого. Не Вам ли об этом не знать? — с упрёком заявил Мерсидос, настоятель дома Трёхликого бога. — Именно он первым познал величие пара. Хотя о его потомстве нигде не упоминается. Это верно.

— Сейчас неважно, кто кем был и сколько у кого отпрысков, — спокойно произнёс Экберт. — Пусть продолжает.

Элье Жерар кивнул наёмнику.

— … в манускриптах рассказывалось о необычных способностях некоторых доисторических видов. В частности, о психерах.

— Ты имеешь в виду Маму и её выводок?

— Да. Благодаря им, Губернатору удалось создать «хамелеонов» — людей, способных использовать благословлённые урны.

— Поясни.

— Железы самки психеры выделяют особый секрет, содержащий природный токсин. Он вызывает отслоение сознания. Получившийся слой отпечатывается на внутренней поверхности нёба симбиота. Этот слепок необходим для взаимодействия реликта с захваченным организмом.

— Занимательный рассказ! О чём ещё говорилось в манускриптах? — Жерар сделал в блокноте кое–какие заметки.

— Губернатор упоминал про обряд, способный пробудить дремлющего сына бога…

— Ну это совсем уже бред! Мерзавец пересказывает нам старушечьи мифы, граничащие с плоскокнижием. Предлагаю прекратить балаган и продолжить приготовление к аутодафе … а еретика — предать очищающему огню, — выпалил Арисменди. От возмущения лицо кардинала покрылось пурпурными пятнами.

— Чтобы все известные ему факты сгорели вместе с ним? Наёмник не будет сожжён! По крайней мере, сейчас, — Экберт ударил кулаком по столешнице и обратился к Рябому. — Как Губернатор смог перевести древние тексты?

Артур почувствовал исходящее с кардинальской ложи волнение. Картинка складывалась. Настоятель Арисменди и есть предатель. Глава Люцианской церкви несомненно задумал переворот, раз выдвинул предложение предать огню единственного свидетеля. Но как это доказать? Брюзгливый старик славился слабостью к сжиганию всех и вся, и любое обвинение в двойной игре просто разрушится о его авторитет.

— Ему помогли… — впервые с начала допроса на лицо наёмника легла тень страха. — Кто–то из ваших.

После подобного заявления в зале повисла тишина. Артур вдруг понял — сейчас не время раскрывать карты. Пусть предатель считает, что по–прежнему остаётся в тени.

«Ты не должен рассказывать о кардинале. Пока. А я похлопочу, чтоб тебя не предали огню. Обещаю», — черпий многозначительно посмотрел в глаза Рябого. Тот вздрогнул, но вовремя спохватился, взяв себя в руки.

— И кто же?

— Простите, Ваша Милость, но это мне не известно. Губернатор не во всём делился со мной.