Сергей Семаргов - Последняя звезда [litres самиздат]

– Город ваш!

Вот славный приз, которого жаждет каждый измученный битвой воин. Вот живительная влага посередь пустыни, которую ищет исстрадавшийся путник!

Днём конница дважды срывалась в атаку, чтобы отбить неожиданные вылазки персидского гарнизона. Дважды Кеос был чертовски близок к воротам и дважды, проклятые персы успевали обрушить решётки перед самым носом македонского авангарда. Проклятые персы!

– Ты видел их руки? – спросил Кеос у Леонида, чтобы как-то потянуть время.

– А? – не понял тот.

– Руки! Я говорю про руки этих персидских собак!

– А что, руки? – Леонид был с головой там, среди штурмующих, и ему было явно не до разговоров.

– А вот что! – и с этими словами Кеос нагнулся, отсек руку мертвого персидского воина и, наткнув на кончик копья, поднёс Леониду чуть ли не под самый нос. Конь Леонида никак не ожидал такого, и шарахнулся от ужаса.

– А-а-а! Аид тебя забери! Что же ты такое творишь-то, а?! – завопил Леонид и осекся. Он наконец-то увидел отрубленную руку и внимательно её разглядывал.

– Дошло? – поинтересовался Кеос.

– Хм… Похоже, они не умащивают их маслом. А, ну да, ты же мне уже показывал, тогда в разведке.

– То-то и оно!

– И чего тебе дались их руки?

– Ты когда-нибудь видел что-либо более грубое и отвратительное?

– Я? Нет! Пожалуй, нет.

– Вот и я. – Кеос с презрением стряхнул культю со своего копья и вытер кончик о землю. – По рукам сразу можно сказать об их владельце. Они не знают ни искусства, ни музыки, и явно лишены чистоплотности.

– Ну да, мерзкие животные, да и только! Ты бы не обращал внимания на всякую ерунду. Мало ли грязных собак на свете!

– Вы о персах? – их разговор услышали.

– Да, будь они неладны, – отвечал Кеос.

– А что вы хотите, – подхватил Андреас. – Это же свиньи, сущие свиньи в человеческом обличье. Своих детей они не моют, не купают и те вшивые бегают, играя в земле.

– Брехня! – возразил Амариллис. – Такие же люди, как и мы, просто служат другому царю.

– Ну, ты, Амариллис, не сравнивай! – загудели конники.

– Ты кого сравнил! – Возмущался Андреас. – Кого ты сравнил? Грека и перса? Эту лживую хитрую собаку ты сравнил с благородным греком? Я уж не знаю, может быть, они и моются, да только чести у них ни на грош. Да и царь их сущий деспот, а они – жалкие псы, которые лижут ему пятки! Да любой грек, пусть самый безродный, обладает достоинством и честью большей, чем самый знатный персидский вельможа!

– Я не знаю ничего такого о персах, кроме того, что знают остальные, – сказал Леонид, – но я гляжу на их руки (правильно мне подсказал Кеос), и я вижу неопрятность. Я вижу пренебрежение к телу. А тело – воистину, вместилище души, оно не должно находиться в забвении и грязи.

– Может, этот воин запачкал руки, ведь был бой. Наши-то руки сейчас не чище. – возразил Амариллис…

– При чём тут! – сказал Леонид, на всякий случай разглядывая свои руки.

– Вот-вот! – подхватил Андреас. – Грек, конечно, может загрязнить руки в битве, но по нему видно, что он умащивает кожу, что руки его хоть и грязны, но грязь эта не пристала намертво, она постоянно смывается водой. По крайней мере, перед трапезой. Эти свиньи напротив, рук не моют вовсе.

– По ко-о-ням! – прогремел призыв.

– Неужели, прорвались! – воскликнул Кеос.

– А то! Не всё ж им там топтаться! – весело ответил Леонид, застёгивая шлем.

– Вперёд! – прогремел голос военачальника Аминты, и тысячеголовая конная рать рванулась с места в карьер. – Город ваш!

– Город наш! – вновь донеслось со всех сторон.

Конница пересекла открытое поле перед воротами за каких-нибудь три минуты. Лучникам теперь было не до них. Да и лучников на стенах уже, похоже не осталось. Гоплиты смели защитников крепости и расчистили путь.

Кеос влетел в город на полном скаку и сразу споткнулся о гору трупов. Но Верный был готов к такому повороту, поэтому лишь слегка присел и сделал замечательный прыжок, после чего Кеос оказался сразу по ту сторону вала из человеческих тел. Там кипела битва. Бои шли на стенах, на улицах, в переулках, на крышах, в каналах, в ямах, одним словом, везде, куда только мог упасть взгляд, кипел бой. Персы видели, что разозлили греков ни на шутку и сдаваться не собирались, понимая, что их не ждёт ничего хорошего. Подоспевшая конница была как нельзя кстати. Гоплиты, измученные долгим и упорным боем, еле передвигали ноги, а свеженькие, весь день просидевшие за стенами персы, были напротив, бодры, организованы и живо теснили наступавших к воротам. Не случись помощи, они, пожалуй, выкинут их обратно, подумал Кеос, но это была его последняя осознанная мысль. Далее события развивались так стремительно, что думать было некогда. Всё что он делал, он делал инстинктивно. Как дикое животное, издав боевой клич, Кеос ринулся на персов, то же самое сделали остальные конники, только что сумевшие перебраться через гору трупов. Будто кто специально её сложил здесь у входа. Набрав скорость, конница превратилась в ту самую лавину, которую не могла сдержать пехота. Через полчаса гонки, рубки, криков и преследования Кеос обнаружил себя в тупике у стены с другой стороны города. Сын Радия понял, что бой закончил, ненависть слегка отхлынула с его глаз, и он впервые осмотрелся. В открытые ворота спешно просачивались персидские горожане, пытавшиеся унести ноги. Вокруг валялись убитые и раненые, метались обезумевшие воины, как греческие, так и персидские. Одни преследуемые, другие преследующие. Неожиданно, толпа беглецов хлынула обратно, и, сметая всё на своём пути, давя людей, переворачивая кибитки, в город ворвались гетайры Александра. Сам царь летел во главе.

– Город ваш! – только и услышал Кеос, как царь молнией промелькнул мимо и скрылся в переулках. Охрана с трудом поспевала за ним.

«Мы окружили город, теперь все вороты заняты, из города никто не уйдёт», – понял Кеос. «Никто не уйдёт!» – эта мысль вдруг наполнила Кеоса новой вспышкой ненависти, и он тронул коня по переулку. Однако теперь он не гнал, а медленно ехал по узкой улочке, обнажив меч. Незаметно, справа к нему пристал не бог весть откуда взявшийся Леонид, и они поехали вдвоём.

На небе уже стемнело, но было светло как днём, занимался пожар. Они проехали в полном молчании несколько кварталов. По дороге закололи нескольких воинов. Убили так же нескольких людей, по виду совсем не воинов, а каких-то горожан. Повсюду сновали гоплиты, растаскивая имущество и женщин. Город напоминал, скорее разрытый муравейник. Отовсюду слышались крики и вопли. Убивать, вроде бы, больше было некого, и ехать тоже некуда, Кеос спешился. Леонид посмотрел на друга и тоже спешился. Перед ними был какой-то дом. Окна наглухо закрыты, в доме темно. Не сговариваясь, воины сделали шаг к воротам. Те оказались заперты, и Леонид шлёпнул своего коня. Конь встал на дыбы, ударив копытами, ворота слетели легко, как будто были сделаны из ивняка, а не из крепкого дерева.