Сергей Семаргов - Последняя звезда [litres самиздат]

Он – ничтожество! Он маленькое ничтожество, которое лишь как попугай может повторять за другими. У него нет ничего своего. Тело? Его дала мать. Разум? Его воспитал и всему обучил отец. Мудрость? Аристотель много говорил о мудрости на своих свободных лекциях и он, Кеос даже что-то запомнил. Величие? Крупицы величия перепали ему от великого македонского царя, как крохи падают с человеческого стола воробьям на радость. И он, Кеос, с жадностью схватил эти крохи и будет хранить их до конца своих ничтожных дней, дней маленькой весёлой и беззаботной птахи.

Ему не дано так устремляться в высь, как это может Александр.

Ему не дано так думать, ¬ – глубоко, мудро, яростно! Зажигая всех вокруг своими мыслями, заражая всех вокруг своими идеями так, что люди начинают о них думать как о своих собственных.

Кеосу не дано так чувствовать. Его чувства совсем крошечные, как у птахи. Он словно пескарик, щиплет травку, пробуя её на вкус, в любой момент готовый сорваться в бегство, спасаясь от ужасной щуки. Чувства Александра другие. Мощные и сильные как река, они затопляют собой всё, к чему прикасаются, напитывают влагой, прохладой, силой…

Кеосу не дано так двигаться по жизни. Он ничего толком не знает, всегда во всём сомневается. Что бы не предпринял, ни в чем не испытывает уверенности. Не знает, чего хочет. Вот, это, пожалуй, основное, Его желания дробные, в них словно нет единства и направления, нет стержня. А у Александра есть. Это даже не стержень, это столп. Основа бытия. На этот столп навивается не только жизнь Александра, но и множество других жизней, которые его окружают. Если вдуматься, то и войско, да что там, войско, – всё царство стоит на этом столпе по имени Александр. Сломайся этот столп – и рассыплется царство, словно его и не было никогда. И войско распадётся-разбредётся по своим уделам проживать великое царство. И мир снова погрузится в хаос, в первобытное своё состояние.

Да и был ли мир до Александра? Да, мы, конечно, жили как-то, даже делали какие-то свои суетные делишки. Но думали ли мы, кто мы? Думали ли мы о том, что мы есть на этом свете? Думали ли мы о Боге? Ну да, конечно, мы знали, что боги есть. Но что давало нам это знание? Разве что, возможность справлять обряды. Но думали ли мы о том, что угодно Богу и Миру? О том, что Мир един, как един Бог. И Бог хочет видеть свой созданный им Мир единым. Несмотря на множество богов, разные языки, огромные расстояния, Мир должен быть единым, поскольку его замыслил таким Бог. И это ведь так очевидно. Разве хочет отец, чтобы его дети враждовали друг с другом? Разве не желает он единства своим детям, мира и любви? И почему только раньше это не приходило грекам в голову?

Но вот пришёл Александр. Никто не знает, кем вложены ему эти мысли, им самим или богами. Наверняка богами. Одно ясно: мысли эти светлые и вызывают отклик в сердцах людей, да так, что готовы эти люди идти за ним, хоть на смерть, хоть на край света.

Однако Александр не кичится своей силой, а наоборот, на равных делит с ними все тяготы похода, за что воины любят его ещё больше. Не злоупотребляет Александр и своей властью, но наоборот, говорит, что люди равны перед богами. Говорит, что каждый человек мог бы оказаться на его месте. Мол, что он просто орудие, и что нет никакого подвига в том, что меч рубит, а щит защищает. Что он царь, и он царствует, как подобает царю, исполняет свой долг перед народом и перед богами. И что каждый должен найти свой путь и своё предназначение в этой жизни, и что если человек будет усерден в поисках, то рука божества коснётся любого из нас, смертных.

«А вот я не пойму никак, – думал Кеос, – в чём же мой смысл и моё предназначение? Ничего я не чувствую и ничего не смыслю, никакого такого божьего предначертания. Хуже того, даже направления не понимаю. Иду туда, где красиво, либо сытно, либо тепло. Могу вечером влюбиться в девушку так, что готов отдать за неё жизнь, а утром сбежать от неё и после даже не вспомнить. Что это? Болезнь, слабость или отсутствие опыта? Не знаю. Хотя, и не всё так изменчиво. Есть в моей жизни место и постоянству: мне по душе царь Александр и его деяния. Душа моя только и способна, что бесконечно и преданно любить его и желает только одного: помогать ему, быть рядом с ним, умереть за него! В том моё самое большое утешение. В том и вижу своё предназначение и судьбу. Может быть, я ошибаюсь. Может быть, когда-нибудь я и пойму, в чём же моё истинное предназначение, но не сейчас. Видно пока не дорос. Не постичь и не понять мне, ничтожному человеку Божий промысел! Так уж пусть всё идёт, как идёт и будет то, что будет! Вручаю свою судьбу в руки Божие и в руки царя Александра» – так решил для себя Кеос.

«[…]Хотя Озирис и очень старая звезда да притом, находящаяся в одной из старейших центральных галактик, её смерть не могла быть вызвана естественными причинами. По прогнозам ученых Озирису можно было бы гореть ещё несколько миллионов лет. Теперь правительство вынуждено официально признать, что происходят, некие базовые изменения в самой структуре материи. И это не просто локальные флуктуации пространства-времени на Окраине, как пытаются убедить нас некоторые политики. Очевидно, что эти изменения затронули уже всю Вселенную, включая её самые старые и устойчивые центральные области.

В заключении хочется вспомнить наше прошлогоднее интервью с профессором Зууурмом, который утверждал, что на решение загадки окраинных флуктуаций уйдут жизни нескольких поколений ученых. И пусть жизнь людей теперь весьма длительна и зачастую превышает несколько тысяч лет, но вот есть ли она, эта тысяча лет? В свете последних событий, складывается ощущение, что у нас с вами уже нет этого времени.

Из выпуска новостей «Вестника Республики.

Через три месяца подготовки к автономному плаванию, корабль «Чёрная звезда», под завязку набитый новейшим научным оборудованием, укомплектованный лучшими кадрами, в назначенный час вышел на орбиту гигантской черной дыры, расположенной прямо в центре галактики Хархоорн 93 93 {Хархоорн – одна из старейших центральных галактик. В её ядре находится самая крупная во Вселенной черная дыра.} .

Брифинг команды был в самом разгаре. Главный научный руководитель программы, Туффир Орбисон стоял сбоку от гигантской голограммы, изображавшая корабль в разрезе. Ещё двое учёных сидели во главе стола. Капитан Филби, заложив руки за спину, прохаживался вдоль кают-компании.

– Туффир, вы простите мне мою безграмотность, я не ученый, а солдат, моё дело – исполнять приказы, – задал свой вопрос штурман Евгений Вязин, когда подошла его очередь, – Я так до конца и не могу понять, зачем нам лезть в эту дырку? – Вязин пренебрежительно ткнул пальцем в гигантскую черную воронку, – Неужели нельзя послать туда зонд, роботов или что-нибудь ещё попроще?! Зачем тащить туда всех этих прекрасных и живых ребят? – Вязин кивнул на людей, сидевших за столом, нахмурился, склонил голову в знак признательности Орбисону за ожидаемый ответ и сел.