Валерий Сабитов - Звездная кара

— Все хочу спросить… Как наша маленькая Лия?

— Порядок! — лицо Мартина стало круглым, как обратная стороны Луны в земное полнолуние, — Пустыня становится раем, а население растет.

Салтыков озабоченно уточнил:

— Да как растет! Одноэтажный мегаполис! Удобнейшая мишень для бестфайров. Как и почему лагеря беженцев добились у Комитета Пятнадцати независимости от Департамента обороны?

Генеральный координатор сел в кресло, расслабился и заговорил совсем спокойно:

— Денис, ты же знаком с дядей Лии? Бывший лама, работает с ней. К небу он ближе нас. Так Люй спокоен, как гималайский медведь. Я сам многого не понимаю. Но для бестфайров лагеря недоступны, как и F-зона. Опасность может исходить разве что от остатков разгромленного Агасфером «Нео-Силлабуса».

А Мартин решил взяться за Салтыкова, чтобы отвлечь от дум о Крамове.

— Будто Главком не в курсе! В Департаменте Обороны имеется бумага из Управления лагерями. В которой они отказываются от военного прикрытия. Им хорошо известно, что вооруженных сил недостаточно как качественно, так и количественно. Вон, обнаружили склады химии у Каспия, и не знаем, как закрыть их для любопытствующих. Но что мы о проблемах? Разве не осталось приятных тем? Вот, кстати, к месту…

Он порылся в карманах и протянул Эрлангу кругляшок с застежкой.

— Подарок тебе от Люя. И от Ли, естественно. Ждал подходящего случая.

Металлический кружок удобно лег на ладонь Эрланга: на черном фоне белый крест с загнутыми краями.

— Та це ж свастика, мужики! — воскликнул Салтыков, — А я-то думал, мы с ней разделались в середине двадцатого века!

— Вы разделались не со свастикой, — уточнил Эрланг, — а с теми, кто присвоил этот знак не по праву и не по чину. Но и здесь он не к месту и не кстати…

— Это еще почему? — почти обиделся Мартин, — Подарок как подарок. Прицепил на грудь и носи на здоровье.

— Непорядок! — не согласился Эрланг, — Презент из рук буддиста… Свастика у них — символ императора мира, или чакравартина. Ее изображают на груди Будды. Носитель знака олицетворяет непреложный закон Дао. Но я вам кто? Будда? Император? Закон Дао? Вижу, культ личности Эрланга пробрался и в круг друзей Лерана Кронина.

Он покачал значок на ладони и вернул Мартину.

— Отдай при случае Лу Шаню. Поймет меня, снова станет Люем. Но вы правы: делу время, а… Денис, я распорядился. Посмотрим на колдовскую реку Рось. Уж очень ты привлекательно ее описал. Это не будет преступлением?

— Как оценит начальник охраны, — улыбнулся Салтыков, — Все-таки отклонение от утвержденного маршрута.

— А кто утверждал? — спросил Леран.

Мартин поморщился:

— Кто-кто… Генеральный координатор утверждал. С подачи Департамента Обороны.

— Если так, вопрос решен, — заключил Леран, — Леда! Не присоединишься к нам?

Она оторвалась от дисплея и подошла. Леран улыбнулся ей и произнес:

— Денис Исидорович приглашает нас в гости. У него семья — полный боекомплект. Посмотрим, как люди живут? Правда, посадка грозит мне выговором…

— Ой! Ну и пусть выговор! — всплеснула руками Леда, — Я сто лет в заключении! Еле разрешили участие в контрольном облете. Да и Славень разомнется. Ему тут хуже, чем мне в Цитадели.

Эрнест оглянулся на прозрачную перегородку, за которой расположился дракон.

— Да уж, грузовой отсек не поляна в его долине. Денис, у меня к тебе вопрос. Почему ты, самый главный Главком, не перевезешь своих? Если не в Цитадель, то хоть в лагерь беженцев. Их ведь семь, выбери поближе.

Салтыков нахмурился, лицо его снова стало серым.

— Не ты первый спрашиваешь. Не тебе первому отвечаю. Ты знаешь, почему планета людей делается мерзким болотом? Я ничего не имею против дельфинов, но им и раньше хватало места. Отвечаю: падаем мы в преисподнюю потому, что все маленькие, средние и большие главкомы расселяли своих родных да близких на кисельных берегах молочных рек. Теперь я тебя спрошу: спасая старую Землю, мы рассчитываем на создание новой? Или будем повторять ошибки?

— Понял, извини, — Эрнест опустил тяжелую черную руку на плечо Дениса, — Надо бы без ошибок. Как своих, так и чужих.

Компьютер Юнивера металлическим баритоном, напомнив всем, как давно они не слышали голос Барта, сообщил:

— До указанного района посадки две минуты. Прошу уточнить место.

Разговор прервался. Взгляды устремились на майский ландшафт декабря. Река отсвечивала то серебром, то темной синью.

«Земля — такая точка во Вселенной, где может случиться и то, чего быть не может, — вспомнил Леран слова Агасфера. — Зимою — лето, а летом, не исключено — всемирное оледенение…»

Юнивер шел со скоростью автомобиля на стометровой высоте, следуя изгибам Роси. Северный берег открыл вереницу изб цветущего села с ухоженными грядками на приусадебных огородах. Людей не было видно. Из окраинного дома выбежал мальчик дошкольного возраста, заметил летящий диск и в явном испуге бросился обратно, прикрывая руками голову.

— Что с ним? — прошептал Салтыков побелевшими губами, — Такого быть не может!

Очередной поворот — и река сделалась черной. Юнивер поднялся на километровую высоту. Оцепеневший Денис потер пальцами глаза и произнес:

— Как сказал мой знаменитый предок: аппетит имел хороший, но насыщался с поспешностью и при этом роптал…

Люди и дракон оглядывали распростертое на земле черное пятно антижизни, раскинувшееся по берегам отравленной реки Рось. Ни живых, ни мертвых. Ни городка со странным названием Смела. То там, то тут вырывались из-под пепла и тотчас гасли языки остаточного пламени. Редко курился серый дымок, обозначая местоположение бывших семейных очагов. Ибо ни фундаментов, ни печных остовов не осталось, городок был полностью стерт с карты Земли.

Искаженное лицо Салтыкова — маска театра ужасов. Плечи тряслись — он рыдал, беззвучно, без слез, одним сердцем. Второй раз за земную жизнь, — после Барта Эриксона, — Леран Кронин видел рядом с собой рыдающего мужчину. И снова не знал, что делать, как помочь. Вторгаться в психику он не имел права. Денис Салтыков способен перенести удар самостоятельно. Пусть выплеснет из себя кипящий слой горя и ненависти. И Салтыков, едва не задев голову Славеня, убравшего перегородку грузового отсека, вскочил и поднял сухие, горящие неистовым огнем глаза на Эрланга.

— Эрланг! Ты вождь фаэтов, народа мудрого и могучего. Обращаюсь к тебе как к последней инстанции, сделайте же что-нибудь! Спасите наши города и села. Их осталось совсем мало. Спасите Землю и людей на земле!

Руки его затряслись, он опустился на колени перед Генеральным координатором. Леран присел рядом, обнял его за плечи, склонился к пышущему жаром лицу и сказал негромко, осторожно выбирая слова: