Валерий Сабитов - Звездная кара

— Не могу. Да и нельзя! На руку штабу бестфайров. И — получается, что я увожу людей от веры. Нет преступления страшнее.

Подумав, Леда согласилась.

— И что будешь делать? Одному ведь не справиться.

— Поставлю проблему перед Комитетом Пятнадцати. Ребята что-нибудь придумают. Поговорю с церковными лидерами. Они молчат, не шевелятся, но кое-какой авторитет у них остался. Не в полицию же заявлять!

— А почему тебе самому не обратиться к людям Земли? Листовки, газеты, радио — где еще есть. Геб Уоррен программу подготовит. Ты же был журналистом!

— Хорошая идея. Ты у меня умница. Вдвоем мы с Эрлангопоклонством справимся. А вот обращение… Почитай вот это.

Он протянул ей листок, заполненный мелким шрифтом.

— Передали перед отъездом. Обращение ко всем фаэтам. Ведь он не пользуется пси-полем.

— От Арни?! Вот это да!

Она быстро пробежала листок глазами. Почти так, как это делал юный Леран в родном доме, в Нью-Прайсе.

— …Леран, он тебя ни разу никак не назвал. Но за каждой строчкой — ты. Слушай: «Объединение с землянами, — предательство наших интересов…» А вот еще: «Этот шаг привел к возвеличиванию недостойных и поставил нас на край гибели». Леран, а ты уже знаешь, как твои… Как фаэты отнеслись к его предложению? Интересно: вместе с драконами покинуть Солнечную систему и основать у новой звезды великую цивилизацию! А вот, он как поэт: «Лев не может делить власть с гиенами и шакалами». А что, Юниверы на самом деле способны доставить в любую точку Галактики?

— На самом деле. А мои братья… Они не считают меня предателем. Лев… Никто из нас не стремится стать царем зверей.

— Тогда забудь о бумажке. Нечего печалиться по пустякам. Арни сам себя роняет все ниже.

— Это не пустяк, Леда. Как говорят на Земле, ложка дегтя портит бочку меда. Обращение Арни, — это и сигнал. Они готовятся к новой атаке. Арни предлагает нам спасение. А у нас — никакого продвижения. И пленный бестфайр «закрылся». Его «запечатали». Лежит себе и ни на что не реагирует. Собранная Демьяном спецгруппа мальчиков обещает его «расколоть». Но когда?

Леда вздохнула и потянулась к стакану с рубиновым вином.

— А что делается в мире людей? Мне неудобно ходить и расспрашивать. Тут все деловые, одна я свободная заключенная. То есть заточённая.

— В мире плохо. Передовой эшелон бестфайров расползся по континентам. Боевая активность у них минимальная, но и этой нам по крышу.

— Ты стал выражаться как Салтыков, — рассмеялась Леда, отпивая очередной глоток.

— Скоро я по-зоопарковски научусь рычать. В местах, где появляются монстры, начинается всплеск преступности. Жестокость преодолела черту всякого смысла. Люди режут и крошат друг друга как капусту. Рейнджеры не выдерживают, выходят на тропу карателей. Косят правых и виноватых без разбора. Агасфер с трудом держит контроль в своей фирме…

— Агасфер, — задумчиво сказал Леда, поставив на стол недопитый стакан, — Я слышала, он лезет в самое пекло, где бы ни появился. Думаю, он ищет смерти, а она его не берет.

— Я так давно думаю. Кто ищет, тот найдет. А вот заменить его некем.

— Некого назначить начальником полиции? — удивилась Леда.

— Я о другом… Он уже подготовил смену из нескольких профи.

— Я тебя понимаю, — опустив глаза, тихо сказала она, — Мы не судьи… И каждый из нас бесценен, каким бы ни казался. Я к нему часто относилась не так… А еще — у меня какое-то предчувствие…

Леран посмотрел на нее долгим взглядом. Опять в ней появилось то, чего он не понимал. Не понимал, откуда у почти девочки берется умение проникать в запретные для непосвященных сферы. Ведь он тоже предощущал известие и ждал его, смягчая ожидание разговором.

— Он занимается и тем, чем должны бы заниматься мы. Правительство делает не все необходимое. Он завел в полиции отдел пропаганды. Люди отдела, среди прочего, распространили запись киевской трагедии. Эпизод людоедства, дуэль фаэта с бестфайром, пленение зверя… Действует: народ самоорганизуется, идет без страха навстречу монстру. Загадка — у них получается лучше, чем у армии: бестфайры отступают. Не трогая людей, не вступая в бой.

Он посмотрел на задумчивую Леду и решительно объявил:

— Все! Пока не съешь свой рацион, не скажу ни слова!

Она без раздумий сказала:

— Как скажете, шеф!

И набросилась на остывшее рагу с таким аппетитом, что не заметила, как он заменил ее опустевшую тарелку на свою, нетронутую. И не увидела, как вдруг разом переменилось лицо Лерана, и сделалось лицом Эрланга.

«Вот и Леда твоя догадалась. А ты, Леран Кронин, давно знаешь, что произойдет. Она у тебя редкая женщина. Значит — исключительная. К сожалению, мы разбираемся в близких только когда теряем их. Да не будет с тобой так. Я рад, что часть моей жизни прошла рядом с тобой… Малая, но лучшая часть».

«Где ты, Агасфер? Опять залез в переплет… И надеешься, не хочешь моей помощи. Но ты нам нужен живым!»

«Эмоции… Не нужен я никому. Победа не во мне. Я лишь слабое орудие. Все поймешь в свое время. Судьба нас развела по разные чаши весов суда. Не знаю, все ли я сделал, чтобы перейти на твою сторону. Очень скоро будет ясно. Тот священник в Арзамасе, — он был провидцем».

Эрланг молчал. Агасфер не давал проникнуть в себя, посмотреть, что же делается рядом с ним. И мешать нельзя, пусть скажет все, что хочет…

«Я долго наблюдал за фаэтами. И понял их больше, чем они меня. Как быстро слетела короста спеси и гордыни! Как легко они идут на смерть ради землян! Спроси себя — почему? Большая ли разница между ними и мной? Но сколько простоты! Какая ж война без хитрости, без тактики обмана? Биться лбом, когда приятнее напасть с фланга, а еще прелестнее — с тыла! Да, рыцарь предупреждал врага об атаке. Но его враг тоже был рыцарем! Война — не турнир. Подумай… Как все изменилось… Человек человеку становится бестфайром, а фаэт землянину — человеком… Мы больше не увидимся. Вспомнил вечные слова: «побеждающий не потерпит вреда от второй смерти». Прощай, Леран Кронин».

Лопнула с радостным звоном перетянутая струна. Скрипач устал от импровизаций; любая мелодия — лишь часть не вечной игры. Не музыкант хозяин музыки.

— Леран! У тебя лицо как у той статуи. Вернись!

«Хорошо, что не показал ей святыню Шамбалы — живое изваяние Эрланга. Все чаще и все больше я похожу на него. На него? На себя? Никогда я не разберусь в самом себе. Нельзя эту тяжесть переносить на нее…»

Лицо разгладилось, за столом сидел Леран. Леда успокоилась. А в обеденный зал вбежал Ян Зарка, осмотрелся и быстрым шагом направился к Генеральному координатору. Леран встретил его сдержанной улыбкой.

— Ян, я начинаю бояться твоих вестей.

— Шеф, но кто-то должен?!

— Извини. Я знаю, о чем ты хочешь сообщить. Но не знаю, как и где произошло…