Валерий Сабитов - Звездная кара

— Томми! Склони голову пониже. Все-таки начинаем тут новый этап, женский. Так уж будь поласковее.

Дракон фыркнул, исторгнув клуб сизого дыма. Запахло озоном. Затем опустил голову почти к палубе и приблизил глаз к ближней паре: женщине с ребенком. Огромный зрачок смотрел с таким сочувствием, что бояться им стало неудобно.

— Еще раз напомню, дорогие мои! Силовой кокон создан специально для вас. Чтобы поменьше страха… До вас через этот Проход эвакуировано около тысячи. Половину перевез Томми. Переход занимает не более пяти минут. И не думайте ни о чем, там тоже земля.

Бортников перевел дух и помог женщине с ребенком взобраться на драконью шею. В пузырь поместилось четыре пары: мамы с детьми. Не раскрывая крыльев, Томми поднял тело над палубой, легко поднялся на нужную высоту и направился к месту, где в воде кружили дельфины. Сверкающее пятнышко замерло в небе. Люди, затаив дыхание, ожидали, как оно ринется в холодную северную воду и исчезнет в ней. Но как раз этого момента, по замыслу Бортникова, им увидеть не удалось. Вид на точку входа закрыл второй дракон, опустившись на место Томми. Беломорский Проход входил в рабочий ритм.

По календарю стоял декабрь, а на пятидесятой параллели цвели сады.

— Ридна Украина… Чуете запах, мужики?

Салтыков жадно глядел вниз, узнавая знакомые по детству места. По мысленному указанию Эрланга Юнивер обошел Киев крутой дугой с юго-запада. Лишний раз показывать пятно гари и праха на месте любимого Салтыковым города он не хотел.

— Может, возьмем чуть левее? — попросил Денис, — Хоть сверху посмотрю на малую родину, не был с начала войны.

— Твоя семья в городке под названием Смела? Верно? Как они? — спросил Эрланг.

— Приятно, когда Генеральный координатор знает о тебе все. Живут более-менее. Неделю тому было известие. У меня же полный боекомплект: мать, отец, две сестры, жена, сын шести и дочь пяти лет. Этих я успел перевезти из России к родителям накануне Вторжения. Да, Смела… Мал городок, да дорог. А еще там река Рось: окунешься утром, — весь день на крыльях. Остались еще святые места…

Серо-мрачное, осунувшееся лицо Главкома просветлело. Он заулыбался от воспоминаний и помолодел.

— После Киева вражину тут не видели. Роют, наверное, норы, готовятся к зимовке.

— Да, не то что на дальневосточном вулканическом поясе, — сказал один из наблюдателей, — Там их миллиард. На Сахалине, Камчатке и Курилах вся флора уничтожена. Мертвая зона.

— Я так думаю, подземную столицу сооружают, — заметил другой, — Там же тепло: мантия, магма рядышком. Воздушную охрану устроили по всему периметру. По три эскадрильи сутками висят. Так что колония Черной планеты у нас уже имеется.

Эрланг перешел в отсек связи. Все Юниверы приспособили для землян, пришлось дооборудовать аппараты средствами связи и управления земного типа. Леда занималась сообщением от Демьяна Прохорова. Генеральный координатор в общем плане представлял суть, но надо было вжиться в детали. Лаборатория F-зоны под шефством Илария начала серьезно удивлять.

…Попытка обосновать гипотезу: шар, обнаруженный на обломках галактолета и отображающий крупномасштабную структуру Вселенной, — точнее ее части, — вовсе не средство ориентировки на межгалактических расстояниях. А действующая модель, аналогичная Земле-Два. Сумасшедшая мысль! Чтобы ее доказать или опровергнуть, потребуется массив информации, превышающий в битах количество атомов в Системе.

А второе предположение поближе к реальности. В той же F-зоне «сняли» стилизованное изображение креста. Один к одному — символ Сириуса, сохраненный догонами Африки. Если нормальный четырехконечный крест двинуть в вязкой среде слева направо вниз, то поперечная перекладина изогнется именно так. Резонно. И то, что символ похож на лук и стрелу, только без тетивы, — тоже неоспоримо. Только вот как деформированный крест попал в пространственный колодец неизвестного происхождения? Ребята утверждают: прошлое Сириуса связано с будущим Солнца. Разделенные световыми годами и миллионолетиями временного потока разумы общаются между собой!? А мы, находясь посредине и сбоку, перехватываем их переговоры, вмешиваемся таким образом в собственное настоящее извне! Трудно понять, но не так уж фантастично.

Вон как Леда прикипела к дисплею: к сообщению приложили такие картинки-схемы, — кого угодно заворожат.

А беседа среди наблюдателей продолжалась, двигаясь по прихотливой ломаной кривой, не связанная единым стержнем.

— Зачем им столица? — вступил в разговор Эрнест Мартин, — Они копаются на недостижимой для нас глубине. Я убежден: придет время, просверлят они вертикальные шахты и выскочат наверх разом все во всех ключевых точках. И ничего мы с этим не поделаем, твою дивизию!

Денис Исидорович вскинул голову и пристально посмотрел на Мартина.

— Не в первый раз слышу от тебя это выражение. Откуда взял? Вот это: «твою дивизию!»

— Откуда? Спроси Леду, Лерана. Они знают не хуже меня.

Эрнест посмотрел на Салтыкова свирепо и зло. Оглянулся на отсек связи, понял, что Леда их не слышит и умиротворился:

— Вопрос мог ужалить ее… Прости. Любимые слова нашего общего друга, Майкла Крамова.

— Крамова? Художника Крамова? Но того зовут Михаилом, — привстал Салтыков.

— Точно. Художник Майкл Крамов. И он же Михаил… Майкл родом из России! Так ты его знал?

— Знал? Почему знал? Знаю!

— Вот оно что! — Эрнест было замешкался, но решил сказать, — К сожалению, Майкла больше нет с нами. Теряем лучших. А худшие из плохих — с теми ничего не делается…

Эрнест снова сделал свирепое лицо, но на сей раз самому себе.

— Майкл не любил матерщины. Это правда, что девяносто процентов мирового матершинного запаса слов придумано русскими? «Твою дивизию» заменяло Майклу весь горячий русский мат.

Салтыков опустил голову и сказал печально:

— Девяносто процентов… Знаешь, Эрнест, «Твою дивизию!» было моим коренным выражением. Мы с Михаилом друзья с детства. Кое-что и переняли друг у друга. Он, не по своей воле, уехал вначале из Украины, потом из России. Не давали работать. И я перестал пользоваться этими словами. Вернулся в девяносто процентов. Горько и обидно стало. За него. За себя. За державу…

Мартин оглянулся. Увидел, что Эрланг встает, и попросил:

— Денис! Поговорим о Майкле в другой раз?

Салтыков кивком головы выразил согласие. Эрланг подошел к ним и извинился:

— Простите, бегаю туда-сюда…

— Мы понимаем, — серьезно сказал Денис Исидорович, — Служба такая. Не побегаешь, — и выговор можно заработать.

Все трое рассмеялись. Эрланг обратился к Мартину: