Валерий Сабитов - Звездная кара

— Немного. Около десятка.

— И никто не задумался, как это у них получалось?

— Некогда было. Да и некому, — Салтыков потер нос кулаком и резко повернулся, — Ты… Ты намекаешь, что они использовали тот же… То же, что и Славень? Ты это хотел сказать?

Мартин проследил взглядом за Лераном, входящим в Юнивер и сказал уже громче:

— Я отлично все видел: прямого физического или энергетического контакта не было. Тут действовало нечто, связанное с психикой. Причем незнакомое и фаэтам, владеющим психической энергией.

Снова поднялся резкий ветер, закрутил обманным снегом. Над головами возник шар транспортника.

— А ведь бестфайру, чтобы добраться из Цитадели до Байкала, понадобилось столько же времени, сколько этому НЛО, — заметил Салтыков.

Шар опустился на песок; исходящее от него сияние превратило окружающий пейзаж в рождественскую открытку. Открылся люк и в потоке желтого света на землю сошла снежная королева, сияющая золотом волос и серебром одежды.

Леда с Лераном покинули Юнивер и Славеня.

…Красавица Земли и фея Сириуса… Женщина, рожденная матерью и рядом, — возрожденный клон с имплантированной психикой и реконструированным сознанием.

Леда смотрела на гордую фею…

«Кто же она? Айла с поставленной Антэ меткой Лимнии? Или Лимния, мать Эрланга? Женщина с двумя именами и тремя жизнями? Но где сын Лимнии, той, которая настоящая? Ведь Леран — не Эрланг, она точно знает…»

Леран обнял Леду за плечи. Салтыков с Мартином стояли рядом.

— Рада вас видеть, — медленно заговорила Айла, — Я привезла для Славеня кокон с наполнителем-бальзамом. Покажите мне груз.

Серо-бесцветные ошметки, висящие на вздыбленных рельсах и шпалах, беспорядочно разбросанные на гравии, щебне и песке под изломом транссибирской дороги, — они вызвали отвращение у фаэтянки, скривили ей губы, заставили исказить черты непроницаемого лица.

Задумчивая Леда громко спросила:

— Я не поняла — зачем бальзам?

Айла уже пришла в себя и спокойно ответила:

— Законсервируем Славеня. Придет время и клонируем его. Он был лучшим и достоин возрождения.

Леда вцепилась в руку Лерана и закричала:

— Что?! Да ведь он живой! Так нельзя!

Леран погладил ее побелевшие пальчики и сказал Айле-Лимнии:

— Вы поторопились с решением.

Он так и не определил для себя, как называть эту фаэтянку: невозмутимой Айлой, излучающей притягивающее тепло детства, или растерянной Лимнией, холодной носительницей имени его матери.

— Будет по-другому! — объявил Генеральный координатор, — Мы доставим Славеня на Бали. Туда прилетят его сородичи. У них своя медицина. И не нам, а им определять судьбу брата.

— Пусть будет так, — с готовностью согласилась фаэтянка, скользнула взглядом по Леде, добавила, — Хочу развязать еще один узел. Имя мое — Лания. Оно сложено из двух прежних, но и…

— И оно совсем земное, ласковое, — подхватила Леда, успокоенная новым решением судьбы Славеня.

И, обернувшись к Юниверу, нетерпеливо попросила:

— Я пойду? Я знаю, он слышит меня. Он обрадуется…

— Я провожу тебя, — предложила Лания.

Фаэт и два землянина провожали их взглядами. Царственно строгая и величественная Лания и гибкая, переполненная юной непосредственностью Леда. Универсальное, облегающее совершенные формы серебро и цветастое ситцевое платье, играющее на ветру в прятки с красным золотом девичьих ног…

Ощутив мужскую неловкость, Мартин с Салтыковым повернулись к повышающему штормовые баллы Байкалу. И отошли ближе к полотну железной дороги. Эрланг, невольно ослабив над собой контроль, одновременно слушал два разговора: Леды с Ланией и Эрнеста с Денисом.

— Ты изменилась, подруга вождя. Красавица… А ведь я тебя ненавидела.

— Эрнест, мы столкнулись с цивилизацией биороботов? Этот вообще супер… А если таких множество?

— Я знала, Лания. Это ничего, потому что прошло.

— Биороботы могут обладать самостоятельностью. Но в любом случае они на службе. Вся их планета на службе.

— Леда… Оригинальное имя. Я вижу в тебе то, чего и ты о себе не знаешь.

Неожиданная волна беспокойства и страха со стороны Салтыкова и Мартина отвлекла Лерана от беседы женщин. И он не услышал откровения Лании:

— У тебя будет сын, Леда. Родится он фаэтом. Он будет первым настоящим фаэтом, рожденным на Земле…

Эрланг подошел к Салтыкову с Мартином. Они напряженно смотрели, как запульсировал, задергался кусок неживой материи, висящий на обрывке рельса.

— Нормально, — успокоил их Леран, — Самовоспроизводящийся киборг. Если оставим как есть, он сложит себя заново, как рисунок из кубиков. Гравиполе шара блокирует его.

— Их что, на заводе штампуют? И кто директор завода? — спросил Денис.

— Нет никаких заводов. Созданы целенаправленной эволюцией из живых ящеров. Сохранили качества живого. И обрели свойства машины, оснащенной мощным управляющим процессором.

— Слияние двух начал природы, — покачал головой Эрнест, — Дьявольское сочетание жизни и смерти! По созданию можно судить о создателях?

Все чаще события и вопросы людей актуализировали поиски Эрлангом второго плана агрессии. Второго, который на самом деле был первым, ведущим. Он чувствовал: сканирование бестфайра, любого в их военной иерархии, ничего не даст в этом направлении. И проникнуть на Йуругу не удается, он сам сделал три бесполезные попытки. Непроницаемый пси-экран непреодолимой мощности закрыл всю планету. А второй план, теневой штаб — он мог находиться где угодно: и на обломках галактолета, и на одной из планет или лун Системы, и в свободном пространстве…

Женщины Фаэтона и Земли попрощались почти подругами. Леда сталась у Славеня, Лания приступила к загрузке оживающих останков бестфайра.

Эрланг не вмешивался. Лания заявила, что сохранит настоящее состояние и взаимоположение кусков и кусочков. И заберет их вместе с верхним слоем грунта, шпалами и рельсами.

— Это же более ста тонн! Еще тот груз! — воскликнул Эрнест.

— Масса груза не имеет значения, — разъяснил Эрланг, пытаясь уловить излучение жизни от шевельнувшегося останка головы монстра, — Важен объем. Лания хорошо придумала. В Цитадели легче будет разбираться.

Шар поднялся, ушел в сторону озера-моря. Создав под собой зону штиля, вернулся к берегу, завис над местом падения бестфайра и медленно опустился. Салтыков с Мартином затаили дыхание. Железо и бетон, а вслед за ними гравий и песок грунта прошли через перламутровую стену как сквозь полосу тумана. Погрузившись в землю до трети высоты, шар остановился и начал подъем. На месте его краткого пребывания остался правильный круг чистого песка. Площадка выглядела так, как будто по ней прошел асфальтоукладчик с катком.