Андрей Посняков - Крестоносец

– Да уж, – Ратников вытащил из кучи лапоть, брезгливо понюхал и меланхолично кинул обратно. – Вы усадьбу-то хоть рассмотрели, ухари?

– Обижаете, дядя Миша! Все, как есть рассмотрели. Изба там имеется… то есть типа две избы, а между ними – сени. Баня есть, какие-то сараюхи, пристройки, дров заготовлено полно.

– Значит, есть, где живой товар содержать?

– Конечно!

И опять-таки – ничего подозрительного – какая же усадьба без хором, без амбаров, без бани?

Михаил снова нагнулся, подцепил пальцем какую-то тряпицу… рваные порты. Хорошая ткань, крепкая… только старая, выцветшая и цвет такой… светло-голубой… индиго. Индиго… А что это там блестит, не молния часом? А это… заклепка? Джинсы?! Ну да, вон и затертый лейбак – «Леви Страусс»!

– Где, говорите, парни, вещички брали?

О подозрительной усадебке на Лодейной Ратников выспросил всех, кого мог, начиная с торгового пристава и заканчивая корчемным служкой Каряткой. Ничего толком не выяснил, узнал лишь о том, что принадлежит она какому-то средней руки купцу – торговому гостю, большей частью находящемуся в разъездах, что и понятно – на то и купец.

Над сей скудной информацией рассуждать всерьез было пока нельзя, а потому Миша поскреб затылок и решил поискать ближайшую к усадьбе корчму, справедливо рассудив, что уж если где о подозрительном купчине и знают, так в первую очередь – там.

Корчемка таковая нашлась, и довольно быстро, хотя и располагалась неприметненько, на углу маленьких и узких улочек, одна из которых вела на торг, другая – к речке Пскове. Туда Ратников и отправился, наказав ребятам во все глаза следить за усадьбой. Максика, впрочем, и не надобно было подгонять – он, как увидал джинсы, так прямо сам не свой стал. Как будто раньше не мог рассмотреть…

– Да не мог, дядя Миша! Там целой кучей свалено было.

Усевшись на лавке у узенького оконца, по причине зимы заткнутого соломой, Михаил протянул озябшие руки к горевшей на столе свечке, дешевой, коптящей – сальной.

– Медку? – сладким голосом осведомился подскочивший слуга. – Тако ж и сбитень найдется, и квасок хмельной.

– Давай для начала сбитню, – махнул рукой Ратников. – Уж хлебну горяченького.

А, пожалуй, и надо было! Подморозило сегодня изрядно, хоть до календарной весны и оставалось совсем немного времени. Начавшийся не так уж давно Великий Пост, как могли, соблюдали и в корчме – скоромную закуску не подавали, все постное – квашеная капусточка, соленые огурцы, щи, орехи.

Закусив сбитень орешком, Михаил тоскливо посмотрел вокруг – в убогом сием заведении народу пока что-то не наблюдалось. Кроме храпящего на лавке у очага проходимца в каком-то жутком тряпье, по всей видимости – нищего, в полутемной маленькой горнице за столом сидели трое молодых людей, оказавшихся заезжими торговцами и об усадьбе на Лодейной знавших еще меньше, чем сам Ратников – о лунном грунте. Одна надежда была – что ближе к вечеру навалит народ. Вот, вроде бы уже совсем скоро должен.

Пробежавший мимо служка – хитроглазый, рыжий – потащил изрядный кувшин… нищему! Интересно… что же, у того есть, чем платить?

Миша незаметно посмотрел на бродягу… и поспешно отвернулся, встретившись с его взглядом – вовсе не пьяным и не сонным. Внимательным таким, дерзким… Нет, никакой это не убогий! Скорее всего скрывающийся от правосудия тать – отморозок, бандит типа Онфимия Рыбьего Зуба.

Снова заказав сбитню, Ратников, словно бы невзначай, обернулся… Оборванец не спускал с него глаз! И даже не отвернулся – таращился хладнокровно, нагло. И чего, спрашивается, уставился? Может, он на немцев работает, по приметам узнал беглеца? Уйти, что ли, от греха подальше? Только – спокойно. Якобы на двор, в уборную, а там – ноги в руки…

Расплатившись обрезками серебряной монеты – Миша заметил, как блеснули в свете сальной свечи стружки – торговцы вышли из-за стола и неспешно направились к выходу. Вот скрипнула дверь… Вы– шли… Пора бы и самому.

Допив сбитень, Михаил поднялся…

– Не торопись, господине!

Нищий уже садился рядом!

По-хозяйски, щелчком, подозвал служку:

– Меда кувшин и чарочки!

– Так ить – пост…

– Я сказал – меда!

Ратников только головой покачал – вот это убогий! Интересно, с чего б это он привязался? Неужто и вправду – немец, точнее – орденский шпион, соглядатай? Посейчас ухватит, кликнет кнехтов…

– А я тебя не сразу узнал, – посмотрев прямо Михаилу в глаза долгим внимательным взглядом, хмыкнул оборванец. – Хотя на память не жалуюсь…

Незнакомец потянулся, едва не сбив локтем только что поставленный на край стола кувшинец:

– Пся крев! Матка бозка!

– Бреслав! – тут же вспомнил Ратников.

Тот самый поляк, с которым еще по осени сидел в орденской темнице!

– Ты что же, бежал?

– Отпустили… – Бреслав ухмыльнулся. – Ничего у них на меня не было… плохо искали. Сейчас, правда, спохватились… Да поздно уже!

– Ну, ты даешь, – Ратников покачал головой и улыбнулся. – И все же – рад тебя видеть в добром здравии.

– И я тебя. Еще больше, чем ты. Крутить не буду – дело есть срочное.

– Дело? – Миша напрягся. – Какое дело?

– Тебя по всему городу ищут, – неожиданно сообщил Бреслав.

Ну да… удивил, можно подумать.

– Ищут ведь не зря… – поляк улыбнулся. – Значит, не зря и в темнице держали.

Ратников ничего не говорил – слушал.

– Потому на тебя и надежда. Я сегодня ухожу… уезжаю с купцами в Литву… потом в Польшу. Много чего насобирал… об Ордене, о том, кто немцев во Пскове поддерживать будет, об укреплениях Дерпта. Кунигасу отдам, Миндаугасу… Но и… – Бреслав неожиданно рассмеялся. – С тобой поделюсь тоже. Вот! – он вытащил из-за пазухи пергаментный свиток. – Здесь все… Только не говори, что тебе некому его передать! Новгородские войска на подходе. Черную речку знаешь?

– Ну?

– Там человек будет один ждать. Никифор. Передашь от меня поклон… и вот это.

– Но мне действительно…

Бреслав не стал и слушать, поднялся:

– Передай. Думаю, это поможет. А теперь – прощай. И да хранит тебя Божья Матерь.

– Тебе тоже удачи! – уже вдогонку прокричал Миша.

И прислушался.

Как он и предполагал, в корчму уже набралось достаточно много народу – человек с десяток, и вот, только что – еще двое пришли. Мастеровые-артельщики, судя по заткнутым за пояса топорам, которые эти молодые парни тут же сложили в углу – плотники. Ясно – кому-то что-то строят и, вот, зашли погреться. В углу – трое мужиков постарше, мелкие торговцы или ремесленники – эти, видать, просто зашли пообщаться. Хмельного не пили, не скверно– словили – соблюдали пост. Двое вошедших заоглядывались… узрев свободное местечко, уселись рядом с Ратниковым, поздоровались вежливо, улыбнулись. Тоже заказали горячего сбитня – с морозца. Бороды расчесаны, одеты прилично – крытые добрым сукном полушубки, шапки лисьи, на поясах – плетеные кошели-калиты. Сидели, молча пили сбитень.