Андрей Посняков - Крестоносец

Он любил петь, этот нормандец, аккомпанировал себе на лютне, которую приобрел уже здесь, в Пскове, у рижских или ревельских купцов. А боярин Нечай любил слушать не только птиц, но и песни, которых граф знал великое множество:

– Славно, славно, – боярин Нечай едва успевал мигать слугам, чтоб подливали бражки. – Вы настоящий миннезингер, господин де Сен-Клер!

– У нас их зовут трубадурами. Впрочем, этот сонет сочинил не я, а Вальтер фон дер Фогельвейде.

– А свое что-нибудь спойте, Анри! Ну, я вас прошу!

– Лучше расскажите о том, как встретили вашу озерную нимфу?

Ратников, как обычно, сидел тут же, рядом, по левую руку от графа… точнее сказать – от младшего сына графа.

– А что за нимфа? – Нечай Анкудинович оторвался от бражки и заинтересованно посмотрел на рыцаря.

– О, это очень романтическая история, – усмехнулся тот. – Неужели не слыхали?

– Да откуда же, граф?

– Что ж, извольте же, расскажу, – де Сен-Клер выглядел явно довольным, видать, нравилось ему рассказывать всем эту историю, особенно – свежим слушателям.

– Это случилось летом, в июле, когда жаркое солнце сверкало в нежно-палевом небе и пряно пахло травами, и сладким розовым клевером, а в кустах боярышника весело щебетали птицы.

– Какие птицы, сир? – воспользовавшись паузой, тут же поинтересовался боярин. – Соловей или, может, малиновка? А еще неплохо поют жаворонки…

– Не знаю, что и сказать! – Сен-Клер озадаченно хлопнул глазами. – Как-то не приходило в голову – какие именно птицы? Птицы и птицы… В общем, пели.

– Продолжайте, продолжайте, любезнейший граф, – махнул рукой Нечай Анкудинович. – Время есть – я только что отправил слугу за вином. Пока принесет… Ну? Что там дальше-то было с ним– фой?

– Пели птицы, – устремив затуманившийся взгляд куда-то в сторону, продолжал нормандец, – я с небольшим отрядом свернул на лесную дорожку, к бургу. Было жарко и пот застилал глаза, а поднятая копытами коней пыль висела, словно облако. Утомленные, мы решили сделать короткий привал. Пока кнехты поили лошадей в ближайшем ручье, я прогулялся по округе, любуясь цветами и бабочками, что порхали над зеленой травой. И тут же, рядом, увидел озеро… Оставив на берегу одежду, я погрузился в прохладные воды… и вдруг… я даже сначала не понял, что случилось? Какой-то странный звук… бумм! Брызги! И девичий крик… И вот она, озерная нимфа – красивая, как тысячи солнц – упала в мои объятья прямо с неба!

– С неба? Что, прямо так, в объятья, и упала, господин граф?

– Ну, не совсем, – рыцарь чуть смущенно улыбнулся. – Упала в озеро… начала кричать, барахтаться, тонуть… Я ее вытащил, осторожно вынес на берег… И не удержался, поцеловал в губы! Красавица пришла в себя и вдруг обняла меня с такой страстью, о которой поют трубадуры!

– А она была одета или… как бы…

– Он была нагою! То есть… не совсем нагою… но почти… Мне послал ее сам бог, девица… нет, уже почти дама – Элеонора, красавица, в честь которой я сложил мадригал! Хотите, прочту?

Ратников не стал дальше слушать – поздновато было уже, пора бы и на боковую, вот прямо здесь, в боярских хоромах. Проверить, как там парни – их Миша с собой на эти пьянки не брал – рылом не вышли, в смысле – происхождением. Да и нечего с младых ногтей бражничать!

Только, прежде чем уйти, предупредил:

– Вы уж меня позовите, как дама Элеонора явится. Очень уж хочется на нее взглянуть!

– О, вы получите истинное наслаждение, сир!

Все ночь Мише снилась какая-то хрень: поющие соловьи, падающие с неба девчонки, единороги… Да, и еще – здоровенная белая обезьяна! Она сидела рядом и немилосердно трясла Ратникова за плечо.

– Пошла, пошла вон! – отбивался Михаил. – Обезьяна белая!

– Ладно вам обзываться-то, дядя Миша! – обиженно пробормотал Макс. – Лучше вставайте быстрей, тут такое!

– А? Что? – Ратников уселся на ложе и с минуту недоуменно хлопал глазами. Потом улыбнулся: – Ну и приснится же! Ты чего такой взъерошенный, Максюта? Случилось что?

– Случилось! Случилось! Конечно же, случилось! – Несмотря на такие слова, мальчишка вовсе не выглядел озабоченным. – Наконец-то вас разбудил… Там, во дворе – Размятникова!

– Какая еще Размятникова?

– Да Лерка же!

– Лерка?! Ах ты ж, черт…

Вскочив с ложа, Ратников быстро оделся и, сунув ноги в сапоги, выбежал во двор вслед за Максиком.

И тут же увидел ее… Лерку… Нет – даму Элео– нору!

Как видно, она только что слезла с белой, покрытой длинной цветастой попоной, лошади и теперь, в сопровождении двух дюжих парней в смешных узких штанишках-шоссах, шагала по двору в изумрудно-голубом приталенном платье, с золотым пояском на бедрах, с ожерельем на тонкой шее. Пышные волосы ее были забраны жемчужной сеткой, большие зеленые глаза сверкали, словно драгоценные камни. Да-а… чувства рыцаря можно было понять – такая могла влюбить в себя любого!

И что, эта красивая молодая девушка – Размятникова? Что-то не похоже.

– Лерка! – первым к «даме» подскочил Макс.

– Это ты кому, паж? – дама недовольно обернулась.

Нет, не она, – тоскливо подумал Ратников.

– Веди себя достойно с дамой, иначе…

Сопровождающие «даму Элеонору» парни нахмурились.

А Максик не отставал:

– Размятникова! Ты чего, меня не узнаешь, что ли? Я – Макс!

Нет… не она…

Хотя…

И без того большие глаза девчонки вдруг удивленно расширились:

– Господи… Гордеев, ты, что ли? И что ты тут делаешь?

– Да то же, что и ты! Так же вот… провалился…

– Максик!!!

Лерка бросилась к парню с поцелуями:

– Максик… Нет, не может быть! Максик!!!

– Здравствуйте, – Ратников подошел ближе. – Мы рады, что смогли найти вас, Валерия.

– Ой! – оторвавшись наконец от пунцового Макса, девушка обернулась. – Здравствуйте. А я вас помню! У вас еще магазин… ну, в Советском, на площади. Вы мне расскажете, как вообще все… как сю– да…

– Не только расскажем, но и…

– Ой! – поправив жемчужную сеточку, снова воскликнула Лерка. – Что же я тут с вами стою-то? Давайте все рассказы попозже, а? Я же выкуп привезла! Где Анри? Надеюсь, его не в узилище дер– жат?

– Что за шум, а драки нету? – позевывая, вышел на крыльцо боярин Нечай. Увидев Лерку, изящно поклонился:

– Вы, должно быть, дама Элеонора?

– Да. Она самая.

– Граф про вас говорил… – Нечай Анкудинович спустился с крыльца и галантно подал даме руку. – Нет, он ничуть не соврал, верно, Миша?! Вы – истинная красавица, способная украсить собой самое изысканное общество, подобно тому, как играющий всеми цветами смарагд украсит любой ожерелье!