Алексей Щербаков - Интервенция

Доверять полицаям распределять питание и гуманитарную помощь тоже приходилось с осторожностью – слишком много уходило «налево», хотя руководство, выслуживаясь, старалось вовсю, то и дело таская «для выяснения» жителей, заподозренных в антиамериканской деятельности. Результат был, правда, не очень. Так, недавно поймали человек десять парней старшесопливого возраста, которые на домах писали с орфографическими ошибками «Янки, го хоум». Ну, и остальные «враги новой власти», задержанные доблестными работниками петербургской вспомогательной полиции, были примерно такого же калибра.

Зато процветал так называемый расположенный в отеле «юридический отдел». Сюда затесалось несколько юристов, которые почему-то не успели вовремя сбежать, а также человек пять бывших работников городского хозяйства. Работники юридического отдела оказывали всестороннюю помощь различным заокеанским коммерсантам, сумевшим пролезть в город вместе с армией. Да и среди журналистов и офицеров миротворческих сил нашлось немало тех, кто, наслушавшись о блестящем коммерческом будущем Петербурга, предполагал поспеть на намечающийся праздник жизни. Или, как говорили золотоискатели на Аляске, спешили застолбить участок. Благо тут, как и на Аляске, это практически ничего не стоило. Ушлые деятели за небольшие деньги заключали договоры на сдачу в аренду на 99 лет всего, что только можно. Кто спорит, ценность этих документов была весьма сомнительна. Но ведь печати на них стояли, а отдел был признан американским начальством. Так что впоследствии, как бы там дела ни повернулись, этой бумажкой можно будет махать. В основном же новые арендаторы надеялись на то, что с американскими и европейскими сагибами никто спорить не осмелится.

В общем, местные юристы готовили плацдарм, чтобы ко времени, когда жизнь наладится, их клиенты имели преимущества при дележе питерского пирога.

Потому-то, несмотря на поздний час, в нескольких номерах «люкс», где жили и работали эти граждане, горел свет и продолжалась напряженная работа.

Яков Ильич Каплин как раз обсуждал с одним французским офицером из службы снабжения вариант «приватизации» некоего симпатичного шестиэтажного домика на Каменноостровском проспекте. В этом доме квартировали девицы, обслуживающие французскую часть. Так что в общем-то, как рассчитывал француз, в дальнейшем даже особо ничего менять не придется. Останется лишь сделать ремонт и повесить красивую вывеску. И доходное предприятие успешно заработает.

Собственно, сейчас шел торг о том, сколько новый хозяин должен заплатить. Так сказать, арендную плату вперед. Француз был не дурак и, разумеется, понимал, куда именно пойдет эта арендная плата. Так что торговались как на восточном базаре.

В самый напряженный момент обсуждения сделки дверь распахнулась от сильного пинка. На пороге стоял матрос Толя. Он обвел офис взглядом, в котором было доброты и ласки столько же, сколько в амбразуре дота.

– Ну, здорово, буржуйские прихвостни! Что, народное достояние растаскиваем? Дорвались, суки! А не пора ли уже и ответ держать?

Француз, почувствовав неладное, попытался схватиться за кобуру, но тут же был отправлен в нокаут.

– А… вы кто? – пробормотал юрист, с трудом преодолевая заикание.

– А то не видишь. Анатолий Железняков, конфедерация анархо-коммунистов. Слыхал о таком? Но, впрочем, оно теперь для тебя уже и неважно. Пойдем.

В коридорах царила деловитая суета. Как выяснилось позже, матросы-анархисты проникли со стороны Стремянной улицы. Охрана там вроде бы имелась, но тревогу поднять никто не успел, даже если б там стоял кто-нибудь посерьезнее, нежели местные полицаи. Штыками и ножами матросы владели очень даже умело. Да и большинство нынешних обитателей гостиницы пребывали в этот час в пьяно-расслабленном состоянии. Они так и не сообразили, что происходит, до самого своего бесславного конца. Все было закончено за какие-то полчаса. Тех, кого не пристрелили и не прикололи сразу, выталкивали в коридоры и прикладами гнали вниз.

– Я не хотел! Я не виноват! – орал кто-то.

– Все не хотели. Все не виноваты, – меланхолично отвечал матрос. – На том свете разберутся, кто виноват, а кто не очень. Двигай давай, буржуйский подпевала.

– Эй, Семен, быстро найди мне трех человек, которые умеют водить эти машины! – скомандовал Железняков, пихнув Каплина в общую кучу. – Там в них еда и водка, она кое-кому пригодится.

– Ерунда! Найдем!

Из трясущейся толпы вытащили троих и погнали заводить транспортные средства. Основную же массу незадачливых полицаев погнали на выход.

…Патрули на этот раз, услышав пулеметные очереди, успели подскочить вовремя и даже разглядеть визитеров. Но те без лишних слов открыли стрельбу. Оружие у них было то еще. Винтовки и пара древних ручных пулеметов. Но, нарвавшись на плотный огонь, встреченные ручными гранатами патрули, как это принято в армиях стран НАТО, отступили и вызвали помощь. Когда та прибыла, то сражаться было уже не с кем. Нападавшие бесследно исчезли вместе с грузовиками. Тут уже никакой мистики не было. Просто матросы отлично знали город. А во дворике на углу Стремянной улицы и Дмитровского переулка остались тела тех, кто поспешил пойти на службу к новой власти. Машины потом нашли в районе Технологического института. Откуда-то местным стало известно, что они туда придут. Собравшейся толпе анархисты раздали груз, потом коротким, но решительным ударом разогнали блокпост на мосту у Обводного канала и ушли по набережной в промзону.

Генералу Адамсу пришлось отложить мысль о выборах, да и вообще осознать, что дальше придется обходиться без демократической общественности. Потому что немногие из тех, кто выбежал из Таврического дворца, добежали до Смольного в надежде спрятаться за американскими танками. Большинство же как навернули по Шпалерной, так и растворились без остатка, предпочтя, видимо, лечь на дно. Еще хуже вышло с полицией, ряды которой стремительно поредели чуть ли не на следующее утро. Единственное, что всплыло, так это уведенные от гостиницы грузовики с гуманитарной помощью. Вернее, всплыли лишь грузовики. Что же касается содержимого, то, если верить слухам, какие-то парни в бушлатах раздали его населению где-то в районе Обводного канала. Правда, никого, кто это видел своими глазами, найти не удалось.

А через день случилось и вовсе запредельное ЧП. На воздух взлетел один из складов боеприпасов, несмотря на то что он охранялся одной из самых надежных частей. Но часовые были сняты мастерски, американские солдаты оказались совершенно беспомощными. Те, кто остался жив, очень хорошо запомнили атакующих. Это были разнообразно одетые бородатые люди – одни в гражданской одежде, другие в советской или немецкой форме без знаков различия. Да только вот форма была времен Второй мировой войны. Как и оружие.