Михаил Успенский - Остальное - судьба

Клиника «Глубокий сон» практически была градообразующим предприятием…

Итак, занималась мной только Кира Петровна. И подозреваю, что исключительно по собственной инициативе. Потому что она была идеалистка. Праправнучка декабриста Мошкова. Её семья вовремя переехала из Ленинграда в тихий Кошкин — на всякий случай. Но и тут не зажились родители, не дали им такой возможности…

Вот ведь как странно: я прекрасно помнил и знал историю своей страны — и совершенно не ведал собственной истории…

Кира Петровна, собственно, и воспитала меня. Потому что вся информация, сохранившаяся в моём изуродованном мозгу, не несла в себе никаких нравственных установок. Я был никем. Всё, что заложено в моём нынешнем поведении, получено мной исключительно от замечательной моей наставницы. Потому, должно быть, и кажусь старомодным… Это ведь её была поговорка: «Вы не мучайте друг друга, мы и так живём в аду».

Меня она звала просто — Юноша. Она не считала себя вправе дать мне имя, хотя стала фактически матерью для несчастного потеряшки.

Какое счастье, что я встретил её раньше, чем Сильвера! Страшно подумать, в какое чудовище он мог бы меня превратить!

Хотя нет, не превратил бы. Я был нужен ему именно таким — наивным, честным, милосердным, почитающим старших…

Пациенты в клинике казались мне скучными. Богатые маразматики, эстрадные звёзды, страдающие наркоманией и алкоголизмом, бизнесмены, надорвавшиеся на работе, какие-то подозрительные личности, явно отсиживающиеся в роскошных палатах «Глубокого сна» до лучших времён.

Не лезь в их тёмные дела, не уставала повторять мне Кира Петровна, не пытайся их воспитывать, общайся с ними как можно меньше, доброму они не научат…

Сильвер не походил ни на кого из них.

Моего соседа по палате, дёрганого юношу, наследника нефтяного семейства, выписали, к моему удовольствию — он постоянно рассказывал идиотские анекдоты, причём я почему-то эти анекдоты уже знал. И его место занял Сильвер.

Позже-то я понял, в чём состояло его показное безумие. И почему оно было показное.

К извечным пациентам психиатрических лечебных заведений, то есть к Наполеонам, фараонам, товарищам Сталиным, генеральным конструкторам Королёвым и посланцам планеты Криптон прибавились сталкеры. Хотя что это я — Наполеонов давно уже не водится…

Что интересно, ведь наверняка были среди них и настоящие — пребывание в Зоне очень легко поражает психику. Правда, со снесённой крышей здесь не погуляешь. Но иногда и безумцам удавалось выжить. Вадим Иосифович — ну, Пилюлькин — рассказывал мне, что сам отправил двоих таких на излечение.

В большинстве же случаев это были люди, повернувшиеся на теме Зоны под воздействием фильмов, компьютерных игр, книжек и, представьте, детских игрушек. Оказывается, продаётся даже особый набор для подростков — «Юный сталкер».

В нашей клинике сталкеров не было — ни настоящих, ни воображаемых. Для них это слишком дорогое удовольствие. Сильвер явился исключением. Как он туда попал… Но не буду забегать вперёд.

Он вошёл, прихрамывая, в палату — и принёс с собой жизнь. Не выморочное существование гламурных психопатов или финансовых неврастеников, а настоящую — в которой бушуют Выбросы, стреляют гауссовки, прыгают кровососы, ковыляют зомби, но настоящие мужчины их не боятся, а смело устремляются на поиски сокровищ…

Погоди, парень, говорил он, вот придёт время — и мы пойдём туда с тобой искать «сердце ангела».

Очень ему шла эта кличка — Сильвер (потом я узнал, что в Зоне его звали по-другому). Обаятельнейшая была личность. Лысый, с мощной шеей, постоянно в хорошем настроении, которое тут же передавалось окружающим…

— Что ты у своей ботанички торчишь, юнга? — говорил он за обедом. — Пойдём в парк побегаем. Пусть в Зоне и не бегают, но форму держать надо…

И хотя правую ногу Сильверу заменял протез, я еле за ним поспевал. И в спортзале он меня гонял как надо — за что я, по идее, должен бы его благодарить. Но я не буду его благодарить.

— Физические упражнения — это прекрасно, — говорила мне Кира Петровна. — Это я всецело одобряю. Только не верь его россказням. Не зря же он себя называет Сильвером… Заклинаю тебя — ничему не верь!

И на миг показалось мне, что находимся мы не среди книжных полок, а в пещере у каменного алтаря, и седая чародейка меня действительно заклинает…

Ведь когда человека заклинают — его и заклинивает. Язык невозможно обмануть.

Тогда мне казалось — ревнует старушка своего питомца. Обычное дело.

Шли дни, и всё чаще говорил Сильвер о грядущем нашем походе, о будущем богатстве, о прекрасной новой жизни.

— Только ты там не бойся ничего, — говорил он. — Если я тебе скажу — иди вон туда, то туда и иди. Плохого не будет, юнга. «Сердце ангела» может взять только человек с чистой душой и совестью, а чище твоих где же взять? Вот подожди, станет потеплее…

И рассказывал о том, как мы купим замок где-нибудь в Пиринеях или в пойме Луары, заживём там на славу, я женюсь на кинозвезде, а он будет наших деток нянчить и настоящих людей из них растить.

— И ботаничку свою заберёшь, если хочешь, — говорил он. — Будет мальцов учить грамоте…

Я хитро ухмыльнулся, припомнив историю с Аладдином и дядюшкой-магрибинцем. В конечном счёте выиграл Аладдин.

Однажды я застал Киру Петровну сильно озабоченной и даже мрачной.

— Юноша, — сказала она. — Кажется, плохо дело. Сегодня приезжал какой-то человек. И немаленький — судя по всему. Профессор ему тебя показывал, когда вы с этим хромым бесом гуляли по парку. Именно тебя, а не хромого — кому мы, старики, нужны. И этот человек мне нравится ещё меньше твоего Сильвера. Знаю я, откуда этот посетитель. Догадываюсь. Насмотрелась на эту братию невидимого фронта… Ничего хорошего тебя не ждёт. Тебе надо бежать… А я, старая дура, и не позаботилась на такой случай. Хотя толку-то? Документы подделывать я не умею, подкопы рыть тоже…

— Кира Петровна, — вдохновенно сказал я, — да ведь у нас уже всё готово!

И простодушно изложил ей наш план побега. Она потемнела.

— Ну, Сильвер проходимец ещё тот, — сказала она. — Так что ты постарайся сбежать от него при первой возможности. Как юный Джим Хокинс. Тем более что он сокровища сулит. Понял — при первой же возможности! В первом же большом городе!

Я пообещал. Я ещё не знал, что старый пират потащит меня на верёвке, свитой из крови…

С таким же простодушием рассказал я Сильверу о подозрительном профессорском госте.

Сильвер тоже помрачнел.

— Эх, — сказал он. — Не всё я приготовил, но тут уж ничего не поделаешь. Одежду гражданскую, правда, достал, а документы… По дороге добудем. Уходить будем в полночь. А пока давай-ка выпьем немного рому — за ветер добычи, за ветер удачи… Я с обеда заначил!