Илья Бердников - Проходимец по контракту

Все это время я до боли в глазах всматривался в жгуты тумана, не раз вздрагивая из-за того, что принимал мелькнувший в тумане ствол дерева за что-то живое, хотя даже и не знал, что именно высматриваю. Шмуль и Горошенко находились в это время с разных сторон Дороги, и я видел их силуэты лишь мельком. Ветерок, лениво гнавший туман, постепенно усиливался, и можно было надеяться, что видимость вскоре станет намного лучше, когда он окончательно справится с этим киселем.

Данилыч наконец оттянул перекошенный грузовик к обочине. Стало видно здоровенную дыру в правом борту прицепа, искореженную подвеску тягача, какие-то ошметки на Дороге, остатки ящиков…

Санек с Иваном освободили «Сканию» от инертного груза, и Чермаш махнул мне рукой, подзывая.

— Сейчас пойдем, пороемся в грузе Шевчука, — сказал он мне, когда я подошел. — Санек с Данилычем сами справятся, а времени у нас маловато. Данилыч еще хочет запасной бак прихватить да по возможности слить из бака горючее, так что посмотрим пока… Ты фонарик в кабине в бардачке посмотри. Крови не боишься?

Я молча направился к красному тягачу. Правая дверца кабины странным крылом свисала на одной петле. Стекла разбиты, правого сиденья как не бывало и запах… кисло-сладкий, вызывающий тошноту… запах смерти.

Присмотревшись, я понял, что практически весь салон был забрызган темно-бордовыми пятнами окислившейся крови и только немногочисленные чистые участки светились изначальным светло-бежевым оттенком.

«Динозавр их тут терзал, что ли? — подумал я, невольно вспоминая „Парк юрского периода“ Стивена Спилберга. — Что-то мне не хочется вот так же закончить свое странное путешествие».

Ощущая рвотный комок, подкатывающий к горлу, я осторожно, чтобы не испачкаться в крови, открыл вместительный бардачок, где среди всякого хлама лежал искомый фонарик. Уже собираясь уходить, я обратил внимание на валявшийся на полу предмет ярко-салатного цвета. Детская рация. Кажется, производства Китая.

— Ну что, нашел фонарик?

Я вздрогнул. Чермаш заглядывал в кабину с нетерпеливой гримасой.

— Чего застыл, Проходимец?

Я сунул рацию Ивану, спрыгнул на Дорогу.

— Нашел в кабине. Они что, ребенка с собой взяли?

— Скажешь! — Чермаш хмыкнул, но запихнул игрушку в нагрудный карман. — Ребенка провезти на Дорогу практически невозможно, да и зачем? Кто возьмет малыша в такую небезопасную экспедицию? Может, как талисман игрушку держали? И не такие причуды у водителей бывают…

Мы подошли к дыре. Создавалось такое впечатление, что кусок борта просто вырвали, словно гигантскими зубами, оставив рваную пробоину диаметром в пару метров. Чермаш включил подствольный фонарик и первым, держа «Калашникова» наготове, шагнул в темноту. Я осторожно последовал за ним, стараясь не задеть одеждой за рваный металл обшивки.

Внутри действительно было темно. Лучи от фонариков метались по содержимому прицепа, выхватывая искореженные пластиковые контейнеры, расплющенные, измочаленные картонные коробки, какие-то цветные осколки…

— Игрушки! — воскликнул я. — Они перевозили игрушки?

— В некоторых мирах на них можно выменять редкие металлы, — заметил Чермаш, копаясь в штабелях пластиковых и картонных коробок. — Всем детям хочется играться…

— А вот это уже интересней! — Он склонился над каким-то ящиком с китайскими иероглифами и изображениями детишек с автоматами. Пнул ящик ногой. Ящик, к моему удивлению, практически не пошевелился.

— Давай-ка вытащим его наружу, — предложил Чермаш.

Ящик действительно оказался тяжелым. Опустив его на дорожное покрытие, Чермаш оторвал картонный верх, открыв ряд больших плоских пестрых коробок. Вытащил одну, распечатал. Изумленно выругался, достав упакованный в целлофан автомат, внешне напоминавший тот «Калашников», что лежал рядом с ним на Дороге.

— Ты знаешь, что это? — спросил он у меня, срывая целлофановую обвертку с автомата.

— Как я понимаю, это — уже не игрушка, — я взял в руки тяжелую смертоносную машинку. — Контрабанда?

— Необязательно. — Чермаш открыл вторую коробку из пяти, находившихся в ящике. — Военные могли знать, просто перестраховались. Да и откуда у контрабандистов такие стволы? Это же не просто «АК-74», да и не «АК-103», каким сейчас нас вооружают. Это — достаточно новая разработка — «Автомат Калашникова АК-108С» или какой-нибудь другой номер, поновее. Да, похоже, поновее — это, несомненно, новая модель: приклад телескопический, переводчик огня и взвод продублированы с двух сторон, да и дульный тормоз странный… Смотри — в коробке еще два запасных магазина прилагается, определенно по сорок пять патронов, прицельчик коллиматорный… Кого же так вооружить собрались? Пойдем еще покопаемся?

Мы снова вскарабкались в нутро прицепа. Теперь Чермаш просто вышвыривал осмотренные ящики наружу, не беспокоясь о целостности машинок на радиоуправлении и домиках для Барби.

— Слышь, Иван, — выпытывал я в процессе поисков, — а чем от «калаша» этот «АК-108» отличается?

— Достаточно новая разработка, на основе «Калашникова», как сам видишь, но с другой системой работы газового поршня, которых теперь два, еще другими наворотами… «Сто восьмой» сделан под «натовский» патрон, для унификации боеприпасов. Многое, кстати, взято от редко попадающегося автомата Кокшарова, результат — кучность автоматической стрельбы раза в два лучше, чем в «АК-74» или других модификациях, да еще на полкило легче их. Может, даже «сто восьмыми» заменят «Абаканы», что сейчас вводят в российской армии? Да никак не введут…

Больше автоматов мы не обнаружили, зато нашли пару ящиков с патронами калибра 5,56х45 для найденных ранее автоматов, как мне объяснил Чермаш. Коробки патронов были уложены в крупногабаритные ящики с изображением лазерных указок. И действительно, верхний слой упаковок, прикрывавший коробки с патронами, содержал именно эту детскую и кошачью радость.

— Не знаю, сколько здесь тысяч, но, думаю, для пяти стволов надолго хватит, — кряхтел Иван, вытаскивая вместе со мной тяжеленный ящик. — Ну а нам, с нынешними раскладами, тоже лишние стволы совсем не будут лишними. Тебя вооружим, Саню. Да и сам я попробовать новую машинку не прочь: до сих пор только на стенде видел… Чего это он такой перекошенный?

Действительно, на подходящего к нам Санька было страшно смотреть: бледный, глаза устремлены непонятно куда, губы дрожат…

— Ты чего, Саня? — спросил я его, окидывая туманные окрестности осторожным взглядом.

Санек молча поднял руку, демонстрируя зажатую в кулаке окровавленную маленькую кроссовку.

— Кажется, ты прав, Леха, — каким-то мятым голосом сказал Чермаш. — Они действительно взяли с собой ребенка…