Владимир Яценко - Десант в настоящее

— Твои размышления о своей роли в моём проекте мне пришлись по душе. Правда, чтобы выполнить хотя бы половину из того, за что ты готов взяться, одной жизни будет маловато.

— Так ведь бессмертие обещали?

Он замолчал. И мне сказать было нечего.

Затянувшаяся пауза меня совсем не беспокоила. Такое уже бывало и раньше. Умолкает на половине слова и только на следующий день снова откликается, но совсем по другому поводу.

Я включил телевизор. Передавали о беспорядках в одном из городов королевства Антарктиды. Ух, ты! И в самом деле, время прошло… Симпатичную дикторшу больше всего возмущало, что местные власти пытались уладить конфликт слезоточивым газом, что в условиях плохо вентилируемых пещер под толщей льда привело к большому числу пострадавших среди мирного населения. Мне тоже показалось, что более гуманные средства вроде пластиковых пуль и традиционных резиновых дубинок были бы уместнее против нескольких десятков оборванцев, снятых дрожащей рукой оператора.

Телевизор неожиданно переключается на внутренний канал, и я вижу Василия. Он и раньше так появлялся. Василий, как Василий.

— Есть ещё одно.

— Всего одно? Это обнадёживает…

— Что тебе мешает признать меня богом?

Ну, детский сад, да и только!

— Не понимаю, зачем тебе этот бред? Ну, скажу я тебе: нет бога кроме Василия, и Отто Пельтц пророк его. Что от этого изменится?

— Многое. Ты признаешь во мне своего хозяина.

Я долго смотрю на него. Внешне он не изменился. То ли приврал насчёт полсотни лет, то ли сказал правду о бессмертии. Я даже не знаю, чего бы мне хотелось больше: вернуться в прошлое, или получить это хлопотное будущее.

— Нет, Василий. У меня нет хозяина.

Он тяжело вздыхает. У него несчастное лицо. Так выглядит капрал перед строем новобранцев, когда один из них неожиданно, с перепою, отказывается давать присягу.

— У всех есть хозяин, Отто. Сила всегда находит хозяина. Ты сильный. И даже если у тебя сейчас нет хозяина, значит, скоро будет. Я хочу быть твоим хозяином, Отто.

— А кто твой хозяин, Василий?

— Вопрос некорректен, у первопричины событий не может быть хозяина.

— Я тоже хочу быть первопричиной.

— У тебя не получится. Это я дал тебе жизнь, здоровье и бессмертие. Это я вернул тебе побрякушки, радуйся себе! Каждый Отто Пельтц, приходя в сознание, первым делом проверяет: на месте ли аптечка с алмазами. Хочешь, я подарю тебе бриллианты твоих дублей? Не отвечай. Одну минуту…

Хриплым горловым звуком "просыпается" пневмопочта. Я чуть повернул голову и покосился на приёмный лоток с прилетевшим прозрачным пластиковым тубусом, до краёв наполненным сверкающими камнями.

— Это я дал тебе всё это. Не мама, не папа, никто! Почему я не могу быть твоим богом?

Я поднялся из кресла и чуть ли не бегом подошёл к лотку.

Василий презрительно хмыкнул. Плевать. Взял тубус, отодвинул свой галеон на край стола и высыпал камешки на освободившееся место.

— Ты даже приличий соблюсти не можешь… — с издевкой шепчет Василий.

Возможно, что чего-то там "блюсти" я не могу, а вот считаю вполне сносно. Девяносто девять, господа! И мне опять есть, о чём подумать. Первое — он не обманул. Их действительно было девять! Семерых я вижу каждый день в ресторане. Значит, двое куда-то сгинули. Куда? Почему? Погибли на зачистке Базы от "инопланетной мерзости"? Тогда или эта самая "мерзость" была не так уж и смертоносна, или Отто Пельтцы оказались для неё крепкими орешками. Но если это так, то кому-то из этих парней, "Отто Пельтцев" по восемьдесят пять лет?! И они ветераны борьбы с пришельцами?

Я не спеша собираю бриллианты в контейнер, прячу в вещмешок и возвращаюсь к своему креслу.

— Что скажешь? — его голос сочится самодовольством.

— "Кто имеет, тому дано будет и приумножится". Алмазы — не аргумент в нашей дискуссии.

— Мне казалось, что ты — социохирург, Отто. За деньги отстреливаешь опухоли общества. А ты — мясник! Цитаты с кровью вырываешь!

Я молчу. "Социохирург"? Такого я ещё не слышал.

А то, что я дал тебе бессмертие? Как с этим быть? Давай, испытай меня. Достань чёрную таблетку из своей сумки. Я помню, у тебя много таких было. Сожри их все! Прими яд. Убедись в моей мощи!

Но меня интересовали куда более важные вопросы:

Повтори-ка ещё раз, Василий, все "тени-дубли" вместе с рождением получают бессмертие? Ты об этой премии говорил?

Нет, регенерация только у тех, кто идентичен оригиналу. А "премия" — это ещё большая редкость, какое-то особенное качество, сверхчувства или сверхумение. Но мы говорили о моей проверке…

— Это ты говорил. Я не собираюсь тебя испытывать, и, тем более, ничего не хочу доказать. Мне всё равно. Ты хочешь быть богом? Будь им. Только не заставляй меня кричать "аллилуйя!" и биться головой об пол. Не буду. Но, думаю, охотники покричать найдутся. Вот из них и набирай свою команду.

Я подошёл к телевизору и выключил его.

Продолжительное отсутствие врага, ясной цели и разрешимой задачи способно более верно уничтожить армию, чем все вместе взятые гениальные действия её противника. Поэтому в периоды затишья командиры, кроме обычных интендантских проблем, ломают головы над тем, чем бы занять солдат, чтобы они, — не дай Бог! — не начали думать.

Мысль — главный убийца бездействующей армии. Ни один человек, способный думать, не захочет умирать. Ни за деньги, ни за Родину, ни за идею. На войне люди погибают, но исключительно в силу обстоятельств, а не по идеологическим соображениям. Легенды о подвигах, как примеры мученичества за идеалы, придумывают молодые романтики, которым позарез нужны героические фронтиры, и подлецы-политики, которым нужны те же фронтиры, только далеко не по романтическим соображениям… и не для себя.

Отто Пельтц, плотник, сын и внук плотника, мечтающий только об одном, чтобы мир забыл о нём, оставил его в покое, сидел в глубоком кресле посреди чужой, холодной комнаты и не мог поверить в реальность сделанного ему предложения. Ему предлагали армию. И эта армия не могла больше ждать…

— Я не могу больше ждать, Отто. Всё готово. Сеть агентов по всему миру в тысячу раз мощнее по численности и оснащённости сети коммунистов середины двадцатого столетия. Средства массовой информации под контролем. Крупнейшие энергетические и транспортные компании, финансовые корпорации, сельскохозяйственный рынок, всё так или иначе зависит от наших решений. Это — колоссальная армия, которая ждёт только одного приказа. Твоего приказа!

— Знаю, знаю, — пробормотал Отто. — В первую очередь телефон, телеграф и железнодорожный вокзал… а мосты в первую голову!..

— О чём это ты? — настороженно переспросил Василий.

— Твоего идейного учителя цитирую, неужели не узнаёшь? Или сам, как не лучшая копия, основные цитаты классиков позабыл?