Владимир Яценко - Десант в настоящее

Я сижу в кресле в своей комнате. Обстановка напоминает номер второсортного отеля: чисто, опрятно и неуютно. Шкаф, кровать, стул, письменный стол с моим деревянным галеоном посередине. Кресло, в котором я сижу. Телевизор с видеомагнитофоном. Несколько вполне обычных электрических розеток. Я сразу, как их обнаружил, зарядил аккумуляторы на телефонах. Зачем? Не знаю. Порядок должен быть — потому что армия!

Окон нет. Приглушённый свет льётся прямо с потолка, стены облицованы неизвестным мне пластиком. На полу — ковровое покрытие с высоким ворсом. Всё в мягких спокойных тонах, ничего лишнего, как в больнице. Или в сумасшедшем доме.

— Ты с моей помощью овладел Базой и научился пользоваться машиной, которая может дублировать людей. Банк данных этой машины мне неизвестен, но, по-видимому, он невелик. Ты воспроизвёл только тех, кого ты знаешь, кто тебе полезен, и кого ты в состоянии контролировать. Для страховки зомбировал мужчин, понизив им интеллект, или каким-то другим, неизвестным мне способом. С женщинами у тебя или не получилось, или ты не считаешь их опасными. Судя по тому, что ты можешь оценить вероятность создания оригинала, где-то здесь эти самые оригиналы есть. Или ты нашёл способ от них избавляться. Учитывая, что ты меня не изолируешь от персонала, — второе. Первым делом ты привёл Базу в порядок. За эту неделю я пытался найти хоть какие-то следы прежних хозяев. Ничего нет. Всё вычищено и подогнано под человеческие представления об удобствах. А может, прежние хозяева были людьми, — я запнулся, а потом решил: "не всё ли равно!" и продолжил: — Очень большой соблазн предположить, что ты и есть, этот прежний хозяин. Но эта версия слаба по двум причинам: твоя мания величия и навязчивая идея спасения цивилизации: "льды наступают!" Ты смоделировал геоклиматическую карту изменений погоды в результате деятельности человека и доказал, что парниковый эффект, растопив льды, понизит солёность океана. В результате притормозит Гольфстрим, наступит очередной ледниковый период и нам всем конец. Правильно?

— Очень упрощённо, но, в целом, верно.

— Я, правда, не совсем понял, как ты опровергаешь пассатную теорию Гольфстрима, но, думаю, это не очень важно… Гораздо важнее другое.

Я задумался.

В искренности самое тяжёлое — чувство меры.

С одной стороны, мысль должна быть высказана достаточно прозрачно, с другой — что-то всегда следует оставлять "про запас": или для очередного приступа откровенности, или для перехода к решительным действиям. Это как в искусстве. Есть же разница между голой женщиной и обнажённой богиней. Неужели не чувствуете?

— И что же? — напомнил о себе Василий.

— Гораздо важнее то, что новые технологии, которые ты со своими людьми осваиваешь, создают иллюзию могущества. Ты отравлен силой, которую эти технологии обеспечивают. В цепи случайных событий, которые привели тебя к обладанию этой силой, ты склонен видеть свою гениальность. Теперь, поверив в собственную непогрешимость и справедливость конечной цели, ты готов принести миру новый порядок. И я не вижу причин тебя останавливать. И это правда. Потому что если человек возомнил себя богом, не нужно становиться у него на пути к пропасти. Пусть себе падает. Расшибётся — не он первый, не он последний. Ну, а если пройдёт "по воде аки посуху", то всегда можно будет заявить, что ничуть не сомневался в его божественной природе, и приобщиться к славной равноапостольской тусовке.

— Тебя в прошлой жизни, случаем, не Гамалиилом звали?

— Это ещё кто такой? — спросил я.

— Такой же умник, как и ты. Давно умер. Давай-ка лучше о живых. И что ты думаешь о своей дальнейшей судьбе?

Его голос обнадёживает. До сих пор я слышал в нём только скуку. Такое впечатление, что человек, который со мной говорил, читал свой текст по бумажке. Причём читал в сотый, а может и в тысячный раз. Читал одно и то же. Читал, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зевнуть. И вдруг моя длинная, полная пробелов и двусмысленности речь выводит его из сонного марева. Или это воспоминание о загадочном Гамалииле его встряхнуло?

— Теряюсь в догадках, Василий. Если ты занимаешься селекцией Отто Пельтцев, то у тебя либо очень сильные враги, которых нужно ликвидировать так, чтобы никто не понял, чья это работа. Либо перед тобой непреодолимый тупик, и нужна голова из особой стали, чтобы было чем этот тупик проломить.

— Ты о себе высокого мнения, не так ли?

— Нет, я высокого мнения о тебе, — это была не лесть, я и на самом деле так думал: — Ты проделал колоссальную работу по налаживанию механизма сбора информации со всей планеты. Я могу только догадываться о математике, которой пользуются твои аналитики, чтобы давать точные прогнозы действий правительств разных стран. На большом экране в конференц-зале я видел учебный перехват работы американской космической противоракетной обороны. Я подслушал в ресторане от команды Петра о полном контроле за обоими главными компьютерами твоих земляков. Китайские арсеналы контролируются тобой на семьдесят процентов. Не выходя отсюда, ты можешь начать третью мировую войну, выиграть её, а потом объявить себя спасителем человечества. Впечатляет.

— Интересно, — он и в самом деле "проснулся". — Но ты отвлёкся, мы говорили о тебе, о твоих возможных задачах…

— Если тебе так хочется, — я пожал плечами. — Допустим, тебе нужны агенты для терактов. На случай, если твои гениальные предложения по спасению человечества не найдут должного понимания у недальновидных промышленников, загрязняющих окружающую среду, и купленных ими политиков, которым из своего бассейна плевать на загрязнение мирового океана.

Я всё время боялся перегнуть палку, но соблазн исчерпать его терпение был слишком велик. Однако иронию он уже не воспринимал.

— Холодно. Попробуй ещё раз.

— Тебе нужно подразделение, которое бы выполняло полицейские функции внутри самой Базы, чтобы исключить возможность саботажа или насильственной смены главы нового порядка.

— Теплее. Ещё можешь?

— Отнести весточку любимой, — огрызнулся я; теперь было непонятно, чьё терпение испытывается. — Оплодотворить весь твой гарем для выведения чистокровных арийцев. Сгонять к строителям Базы и выпросить новый кухонный комбайн, потому что вручную чистить картошку, уже нет сил…

— Довольно.

Я замолчал. Не понимаю, почему он меня остановил? Предпоследняя версия, на мой взгляд, выглядела очень привлекательно. И насчёт картошки, тоже неплохо получилось.

— Твоя наблюдательность… — он замешкался, потом очень неохотно воспользовался моим словом, — впечатляет. Ты неплохо поработал…

"И это ещё слабо сказано, — подумал я. — Три уровня, сто пятнадцать больших и малых помещений, семнадцать стальных четвертьметровой толщины отсечных дверей. Любопытные на них всё-таки запоры! А тридцать два километра коридоров, переходов, тамбуров? Без вспомогательных планов и схем. За эти годы он же мог сделать хотя бы примитивную карту! Безопасность? От кого он прячется? От своего персонала, что ли? И никаких следов лазарета! Тут что-то не так…"