Владимир Яценко - Десант в настоящее

— Опять юродствуешь? — укоризненно проговорил Василий. — Может, я и в самом деле туп и всё никак не могу объяснить тебе твою задачу…

— Не нужно, — прервал его Отто, — я всё понял. Фюрером Ойкумены становлюсь я, при поддержке истинного бога — тебя. Я — первое лицо планетарной империи, ты — серый кардинал, мозги и бицепсы пятого рейха. Подчиняем себе планету Земля для решения трёх задач: первая, прекратить любые вооружённые столкновения от глобальных войн до мелких конфликтов. Сэкономленные на прекращении войн и приумноженные на объединении наций ресурсы направляем на решение второй задачи: широкомасштабная экспансия человечества в космос, освоение ближайших планет, а оттуда ещё дальше, к чёртовой матери… в космос, я имею в виду. Решение третьей задачи является следствием решения второй: разгрузка Земли от варваров-людей позволит быстро вернуть природе её первозданный вид. На входе имеем что-то около миллиарда недовольных, от которых избавляемся исключительно научно: первыми партиями отправляем на освоение других планет, где они быстро вымрут и принесут большую пользу в качестве удобрений для бедных фосфором и азотом почв. На выходе получаем империю межпланетного масштаба, железный кулак для начала штурма звёзд. Штаб-квартира и центральный дворец, разумеется, где-нибудь посреди девственных лесов средней полосы России, рядом с голубыми озёрами. Сюда можно будет приглашать на кратковременный отдых передовиков производств и других партийных подонков, доказавших свою преданность чьей-то кровью или любым другим подлым способом. Остальные будут вынуждены трудиться, чтобы получить право на хлеб или просто за глоток воздуха. Как кому повезёт. За изготовление, распространение и потребление алкогольных и наркотических средств пожизненные каторжные работы. Презервативы и аборты запретить под угрозой немедленного расстрела. Потребность в человеческих ресурсах у нас будет весьма велика. Учитывая индивидуальное бессмертие и неограниченный кредит ограбленных пришельцев в виде богатств и технологий, всё это можно будет провернуть единой программой в течение жизни каких-нибудь двух-трёх поколений. Уже через сто лет новый порядок будет казаться населению вечным, незыблемым и единственно верным.

Он замолчал, перевёл дух, потом поинтересовался:

— Ну, как? Вроде ничего не забыл?

— Забыл. Всё это делается для блага людей. Если немедленно не сосредоточить власть и ресурсы в одних руках, человечество погибнет. Должен найтись человек, который не побоится взять на себя ответственность. Человек, который знает будущее. Там, впереди, бесславный конец, Отто. Мы вынуждены проявить жестокость, чтобы дать миру шанс. Вспомни, как ты проходил практику водолазов-спасателей. Только жестокостью можно привести в чувство тонущего человека, который цепляется за тебя мёртвой хваткой и тянет за собой на дно. Обледенение планеты происходит за каких-то десять-двадцать лет. Известный тебе мир исчезнет. Нет сельского хозяйства — нет еды, нет еды — нет цивилизации. И опять тысячу лет миром будет править лёд…

— Точно, — Отто щёлкнул пальцами, — будем бороться за мир во всём мире, пока от него не останется камня на камне. Борьбу за мир будем вести всем имеющимся оружием, кроме бактериологического… кстати, босс, а что мы будем делать с евреями?

Василий тяжело вздыхает:

— Юродствуешь… Отто, давай начистоту. Что тебя не устраивает? Я ведь о тебе многое знаю, — Отто затаил дыхание. — Ты — убийца. И убивал не для того, чтобы защитить свою жизнь, и не за великую идею…

— Но и не ради удовольствия, — перебил его Отто.

— Вот как? — удивился Василий. — Допускаю, что удовольствие от самого процесса ты не получал, зато уверен, что за "процесс" брал деньги. Это уже на выручку ты покупал себе удовольствие. Ты и вправду полагаешь это смягчающим обстоятельством? На твоём месте другой постеснялся бы людям в глаза смотреть, а ты… девушкам глазки строишь.

— Мне нечего стесняться. Я такой, каким меня сделал мир. И пусть я не ангел, но предпочитаю, чтобы люди меня воспринимали таким, какой я есть, а не таким, каким бы им хотелось меня видеть. И девушки не исключение…

Отто перевёл дух и решил сменить тему. На самом деле, он совсем не так был уверен в своих словах, как ему этого хотелось:

— Я — не тот, кто тебе нужен, Василий. У тебя глобальное мышление. Мазки твоих рассуждений покрывают всё человечество. Ты стряхиваешь кисточку, и с неё миллионами сыпятся жизни, а тебе всё равно. Ты так легко вычеркнул миллиард населения, что возникает вопрос: а знаешь ли ты, что такое смерть? Понимаешь ли ты, как это: когда папа или мама, сын или дочь, однажды не возвращаются домой, а на следующий день родные опознают тело в морге? Как семья сидит вечером, не зажигая света, и все молчат, потому что любое слово будет ложью. Им хочется не разговаривать, — а выть. Но они и этого не могут, потому что боятся за психику друг друга. И спать они не могут, потому что тогда лгать придётся себе. Их прежняя жизнь убита, и никогда не вернётся. И эту жизнь убил ты, Василий. Ты думал об этом?

Василий молчал, а Отто уже не мог сдерживаться:

— Я вижу, ты себе присмотрел роль кремлёвского мечтателя? Тогда так и надо было говорить: "Здравствуй, Отто. Я — твой бог, несу счастье и радость добрым людям. Я буду называть тебя Железный Феликс, и для начала убей миллиард человек!"

— Довольно, — говорит Василий, в его голосе опять скука. — Принимай гостей, но тема не исчерпана. Освободишься — продолжим.

Что ещё за гости? — Отто весь подобрался, но Василий уже молчал.

Дверь открылась.

— Здесь не принято стучать? — Отто вскочил с кресла и взялся за нож, ожидая полицейского наряда, но в комнату вошла девушка.

— Мы не помешали? — спросила блондинка, высокая Катерина с хозяйским, оценивающим взглядом.

— Мы только познакомиться, — робко, прямо с дверей проговорила другая Катерина. Она была не ниже первой, но как-то изящней и женственней.

— Здесь новичкам нужен особый уход, — заявила третья.

Эта была пониже первых двух, с осиной талией и великолепным бюстом.

Отто сглотнул слюну, и ему показалось, что этот звук разнёсся по базе гулким эхом. Это была тройка Катерин, вечно опаздывающих к обеду, вечно над чем-то смеющихся. Тройка самых прекрасных женщин из всех, кого ему только довелось видеть в своей жизни.

— Мы не помешали? — повторила вопрос вторая Катерина.

— Нет, — проскрипел Отто. — Не помешали.

Он смотрел, как девушки, перебрасываясь непонятными ему шутками, рассаживаются. Они были одеты в плотно облегающие костюмы; игра мышц на спортивных ногах гипнотизировала Отто, стесняла дыхание, сбивала с ритма сердце. В комнате властно хозяйничала сложная смесь дорогих духов, мыла и сладкого запаха чистого женского тела. У него закружилась голова. Появилось желание вскочить и убежать.